- Значит, они готовили… эх…- мальчик перешел на шепот,- они готовили ограбление. Молчание продолжилось. - Ограбление… Но кого они хотели ограбить? Или что? Или… ой! Это… этого не может… ты думаешь…- У Джаспера не хватило слов, эмоции захлестнули его. Казалось, он сейчас вот-вот запрыгнет на стул с ногами, после чего галопом понесется на нем по кафе «Кретчлинс». - Ты все понял, Джаспер,- сказал доктор Доу.- Рад, что мне не пришлось объяснять. - Я не могу поверить!- все тем же шепотом продолжил племянник.- Они… это они ограбили банк Ригсбергов! Доктор Доу поднял палец вверх, призывая племянника к молчанию. Подошла миссис Элмерс. - Письмо, которое вы ожидали, прибыло, сэр,- сказала она и передала доктору конверт. - Благодарю. Натаниэль Доу вытащил бумагу с множеством печатей, окинул ее быстрым взглядом. Поднял его на по-прежнему пребывающего в замешательстве Джаспера и удовлетворенно кивнул: - Мы знаем, как найти Фиша. *** Площадь Неми-Дрё всегда была шумной, но сейчас к грохоту уличных механизмов добавился протяжный рокот двигателей. Мрачная тень наползла на окно, как будто внезапно наступили сумерки. Это в небо над городом поднимался старенький «Воблиш», дирижабль маршрута «Площадь – парк Элмз – Набережный маяк». В комнатушке все дрожало и сотрясалось. На столе плясала табакерка, подпрыгивали чернильницы и фотографический аппарат, дребезжали футляры с фотостеклами, а обтянутый газетной тканью зонтик и папки с бумагами ползли к краю – и пресс-папье не помогало. Пустые бутылки звенели, стуча друг о друга. Грязные шторы на окнах подрагивали. Такое во время взлетов и посадок дирижаблей на площади здесь творилось регулярно. Впрочем, местечко было беспокойным и без дирижаблей, трескучих трамваев и пыхтящих экипажей: на лестнице постоянно хлопали двери, кто-то носился по ступеням вверх и вниз, за стеной гудели линотипы и ротационные машины – новый тираж «Сплетни» готовился к выпуску. Квартирка представляла собой одну единственную комнату, часть которой нависала над подъездом застекленным эркером. У окна стоял уже упомянутый стол, по левую руку от входа за шторкой пряталась кровать, по правую громоздились шкафы, набитые пухлыми, словно толстяки-обжоры, картонными папками. Все кругом тонуло в буром дыму, и одинокая лампа не особо справлялась – хоть время слегка перевалило за полдень, покрытые керосиновым нагаром окна пропускали мало света. Пахло здесь премерзко: керосин, застарелый пот, дешевое пойло да дешевый табак, но хозяина это нисколько не смущало – еще бы, ведь это все были его запахи, витающие в сугубо его излюбленном бардаке. Мистер Граймль, мужчина лет сорока-сорока пяти, выглядел намного старше своего возраста из-за состояния крайнего опьянения и особой неухоженности. Его вислые щеки были покрыты щетиной, а под глазами залегли тяжелые мешки. Он вальяжно развалился на стуле, закинув ноги на стол, и всем своим видом выражал скуку. - Я до сих пор не понимаю, что именно вас ко мне привело, господа,- сказал он, с легкой усмешкой оглядывая стоящих у его стола двух констеблей, которые с каждой секундой своего пребывания в этом непритязательном месте хмурились все сильнее. - Нам сообщили, мистер Граймль,- сказал толстый констебль с глазами навыкат,- что вы являетесь соучастником преступления. - О! Неужто! И кто же вам это сообщил? - Вас это интересует больше всего?- удивился толстый констебль. - Да! А вовсе не то, какое преступление имело место?- добавил его напарник, высокий широкоплечий увалень, прямоугольный, как дверной проем. Мистер Граймль мог позволить себе не бояться этих полицейских и откровенно потешался над ними. Дело в том, что за годы своей работы он наработал множество связей в разных местах, и Дом-с-синей-крышей исключением не был. Он знал, что, попади он в какое-нибудь затруднительное положение, парочка сержантов, а быть может, и кое-кто постарше вступится за него. И поэтому, когда к нему явились эти двое, он встретил их кривой улыбкой и даже отхлебнул из бутылки в их честь. - Вы пришли не по адресу.- Мистер Граймль усмехнулся еще шире: он многое слышал о вокзальных констеблях, и эти двое казались ему неотесанными болванами.- И, к слову, вы не должны сейчас ловить карманников на какой-нибудь платформе «Дурачинс»? - Такой платформы нет,- ответил Хоппер, не уловив оскорбления.- Может, вы имели в виду «Дурчинс»? Констебль Бэнкс прервал напарника – он прекрасно все понял. Его невероятно злило, что этот человек смел тянуть с ними время. Как будто им делать больше нечего, кроме как торчать здесь, в этой прокуренной, пропахшей неуважением к полиции комнатушке со ржавой табличкой «Грехарт Граймль. Частный сыщик» на двери. - Неподалеку отсюда была совершена кража,- заявил толстый констебль.- И свидетель утверждает, что вы причастны. - Ну надо же,- беззаботно хмыкнул мистер Граймль.- Оказывается, в Габене можно доверять свидетелям. Кажется, я на днях читал в «Сплетне», в рубрике метеорологических прогнозов, что ожидается наплыв из врак. - Вы не шутите, не шутите с нами. - Да, потому что нам совсем не смешно. Мистер Граймль отхлебнул из бутылки. - Я уж заметил,- сказал он, вытерев рот рукавом рубахи.- И каким же боком я, спрашивается, причастен к краже, о которой вы толкуете? - Поговорим без обиняков,- жестко проговорил констебль Бэнкс.- Где кукла, мистер Граймль? - Что? Какая еще кукла? - Вы прекрасно знаете. Ваш этот мелкий пройдоха влез в квартиру почтенной дамы и стащил куклу из ее коллекции. Где она? - Мой… пройдоха?- частный сыщик удивленно поднял бровь. - Коротышка у вас на побегушках,- уточнил Бэнкс.- Мы знаем о ваших методах. - Да, мы о них наслышаны,- важно кивнул Хоппер. Все время с момента начала разговора из-за шторки, где пряталась кровать сыщика, раздавалось гулкое утробное рычание. Сперва никто не обращал на него внимания – констебли относили его к одному из ничего не значащих местных шумов, но постепенно рычание стало громче, а прочие звуки затихли: ротационные машины в редакции «Сплетни» были выключены, а дирижабль давно улетел. Игнорировать его больше было нельзя. - Бэнкс,- испуганно глядя на шторку, Хоппер тронул напарника локтем, но тот был слишком поглощен обвинениями частного сыщика, чтобы что-то замечать. - Вы используете любую возможность пролезть в щель, Граймль,- заявил толстый констебль.- Неудивительно, что на вас работает какая-то крыса в костюме. Мистер Граймль уже не выглядел таким самоуверенным. Казалось, он даже немного протрезвел. - Вы понимаете, что это звучит нелепо? А рычание становилось все более злобным и пугающим – оно могло принадлежать какой угодно твари, и, судя по тембру и яростным ноткам, там сидело что-то весьма жуткое. Даже Бэнкс уже заметил неладное. - Что это у вас там?- Положив руку на рукоять дубинки, он шагнул к шторке, и тут из-за нее выскочила маленькая вертлявая такса и принялась с громким злым лаем носиться вокруг констеблей, покушаясь на их щиколотки. - Уберите вашу собаку! Немедленно! Городские собаки были злейшими врагами полицейских. Они их облаивали, пытались укусить, преследовали их, когда те ехали на своих самокатах, и вообще относились к служителям закона крайне непочтительно. В Тремпл-Толл регулярно ездила Будка, отлавливающая бродячих собак, но меньше их отчего-то не становилось. Под мостами, в канавах, в темных тупиках, в подворотнях – везде кишели эти клыкастые твари, особо ненавидящие носителей темно-синей формы. Помимо бездомных собак, город был забит еще и домашними, которые, по мнению служителей закона, были ничем не лучше. Старый констебль Лоусон всех уверял, что городские собаки только прикидываются глупыми, а на деле это хитрые и коварные разумные твари, у которых есть собственная тайная организация, возглавляемая белым пуделем Флоксом. Но старый констебль Лоусон был спятившим, и никто не воспринимал его слова всерьез. Тем не менее, собаки по-прежнему не вызывали у полицейских ничего, кроме раздражения. И вот теперь эта такса. Бэнкс и Хоппер единодушно сошлись на том, что она являлась ярким представителем своего мерзкого вида. Когда констебль Хоппер попытался пнуть собачонку, мистер Граймль все же позвал ее. - Шушера! Ко мне! Ко мне, девочка! Злобно озираясь и пуская слюни, такса нехотя подошла к хозяину и запрыгнула к нему на колени. Всем своим видом Шушера походила на мистера Граймля – жизнь ее сильно потрепала: одно ухо надкушено, парочки зубов не хватает, а коричневая шкура в некоторых местах, казалось, была поедена молью. Помимо прочего, как и ее хозяин, такса выглядела весьма нетрезвой. Отдельное неудовольствие у констеблей вызвало ее имя. - Шушера, ты понимаешь, о чем они говорят?- спросил свою собаку мистер Граймль.- Вот и я ничего не понимаю. Какая-то кукла, какой-то коротышка. Может, они тебя имеют в виду? Господа, может, ваш свидетель видел Шушеру? Но вряд ли она могла утащить какую-то куклу. - Что ж,- недобро усмехнулся констебль Бэнкс и бросил многозначительный взгляд на напарника.- Мы так и думали, что вы не сознаетесь. Но радоваться вам недолго осталось, поскольку у нас есть еще один свидетель, который знает кое-что еще. Не только об этих куклах. Вы и ваш этот коротышка у вас на побегушках очень сглупили, мистер Граймль. И вы сами это знаете. Вы слишком часто вставали на пути у полиции Тремпл-Толл, и этот раз может оказаться последним. - Да, вы зазевались – и тут-то и попались,- поддакнул констебль Хоппер. - Так что,- продолжил Бэнкс,- скоро вам будет не до смеха. И ваши дружки в Доме-с-синей-крышей вас не уберегут. - Может быть, обычно вы и работаете чисто, но только не в этот раз, Граймль. Частный сыщик продолжал улыбаться и поглаживать свою таксу, но глаза его при этом были полны злости. - Вы что-то там говорили о том, чтобы мы возвращались на вокзал и ловили карманников, да?- усмехнулся толстый констебль.- Но мы здесь не сами по себе. За нами стоит сержант Гоббин, и ему надоел ваш любопытный нос, который постоянно торчит где-то поблизости. Полицейские из Тремпл-Толл были мастерами угроз, они профессионально отыгрывали своими лицами посулы многочисленных и жутких кар, которые непременно ожидают несчастного. И хоть мистер Граймль был не из числа их обычных супчиков, которым часто хватало лишь нахмуренных бровей да пристального взгляда, все же он заметно напрягся от их слов. Гоббин – это уже не шутки. Мистер Граймль полагал, что констебли продолжат давить, попытаются вызнать все, что он хочет скрыть, но Бэнкс бросил на него презрительный взгляд, сказал: «Уходим, Хоппер» – и они покинули контору частного сыщика, оставив мистера Граймля и Шушеру в весьма неоднозначных чувствах. Такса порывалась ринуться за ними вслед и таки цапнуть каждого за лодыжку, а мистер Граймль погрузился в раздумья. Нужно было что-то делать, или же не стоило делать ничего – сейчас он никак не мог понять, а его нутро, не раз выручавшее его в сложных ситуациях, как назло впало в спячку. Констебли меж тем спустились вниз, вышли на шумную площадь Неми-Дрё и, вскочив на свои самокаты, покатили прочь, клаксонируя и разгоняя с дороги прохожих. Казалось, что они куда-то торопятся, но далеко они не отъехали – завернули за угол, остановились и притаились там, выжидая. Хоппер достал крошечный полицейский бинокль, который в его массивных руках казался совсем миниатюрным, и осторожно выглянул из-за угла. Бэнкс же замер у небольшой кованой панели на углу, примостившейся под табличкой с названием улицы: «Ламповая». На панели фигурными буквами было выведено: «УПППГ. Приемник № 34/40 Ламповая/Площадь». Под надписью выстроились шесть круглых крышек с вентилями, рядом с каждой чернела прорезь для монет. План был прост. Бэнкс и Хоппер знали, что шансов на то, что Граймль расскажет все начистоту, практически не было. Поэтому они решили схитрить. Заявились к нему, открыли карты и принялись в свойственной им манере угрожать. После чего напустили туману и картинно удалились. Бэнкс был уверен, что после такого блефа этот пьяница заметушится и как-то себя выдаст. Он надеялся, что тот выберет один из двух вариантов: либо отправится предупредить своего подельника лично, либо отправит ему послание. К обоим вариантам констебли были готовы. - Твой кузен не подведет?- спросил Бэнкс. - Я ведь уже говорил, это не кузен – это мой четвероюродный брат по линии тетки. - Неважно, он не подведет?