Он уселся. - Ты не особенно жалуешь своих кузин. - В любом случае, не эту. Появился Эд и прыгнул мне на колени, маленький подлиза. Я была уверена, что он так же внимателен к Анне, за моей спиной. Я почесала его за ушами, чтобы он любил меня больше, чем ее. - Я тебя не видел, с тех пор, как приехал Диц, - сказал Генри. - Жду с нетерпением, чтобы нам всем собраться. - Слишком поздно. Он опять уехал. Сегодня утром, со своим сыном Ником... По выражению лица Генри было видно, что он забыл, что у Дица есть два сына. Пока Генри разгружал последний пакет и убирал на место консервы, я освежила его память. Это изложение плавно перешло в рассказ о последующем развитии драмы, которая началась три дня назад моим спором с Дицем о Пите. Когда Генри присоединился ко мне за столом, я перешла с Пита Волинского на рассказ Эрона Блумберга о смерти Дэйса. Еще я рассказала о медицинских карточках, которые теперь оказались у меня. Я залезла в сумку, вытащила пузырек с таблетками и положила на стол. - Это таблетки, которые принимал Дэйс, и он клялся, что заболел из-за них. Посмотри на имя врача. Генри взял бутылочку и прочитал имя врача на наклейке. - Линтон Рид был врачом Дэйса? - Похоже на то. - Странно. - Я не знаю, значит ли это что-нибудь. Возможно и нет. Мы обсудили предмет, чтобы посмотреть, что имеет смысл. Как и я, Генри был озадачен странным перекрестком, где смерть Терренса Дэйса пересеклась с наблюдением Дица за Линтоном Ридом и Мэри Ли Брайс. - Тут что-то должно быть, - сказал Генри. - Ты думаешь? Я не могу решить. Это может быть просто так, как выглядит: доктор Рид руководил участием Дэйса в программе по изучению лекарств, а еще он босс Мэри Ли. Большое дело. - Если так, это не кажется особенно странным. - Но, опять же, согласно Данди и Перл, Дэйс до смерти боялся Рида. - Кто-нибудь еще подтвердил эти разговоры о том, что Дэйсу становилось хуже? - Только Данди и Перл. - Думаешь, им можно верить? - Если ты спрашиваешь, верю ли я им, то да. Может быть, они много пьют, но они ничего не выдумывают. Ему должно было становиться хуже, иначе он бы не умер. Генри немного подумал. - Возможно. - Как это называется, когда вещи происходят одновременно? - Синхронность. Восемь по горизонтали в кроссворде два дня назад. Что является примером синхронности. Я засмеялась. - Точно. - Это придумал Карл Янг. Он не верил в случайность событий. Он верил в более глубокую реальность. - А я верю в пасхального зайца. Насколько это глубоко? У тебя есть печенье? Мне лучше думается, когда я поедаю сладкое. Генри встал и достал из шкафчика форму для кекса. Поставил на стол и открыл крышку. - Печенье со специями. Новый рецепт и одна из моих лучших попыток. Я съела печенье и сказала: - Я думаю, что, если Дэйс был прав, и таблетки сделали его больным? Как отметила Перл, ему было только пятьдесят три, что делает смерть несколько преждевременной, тебе не кажется? - Я думаю, ты можешь спросить доктора Рида. - О, конечно. - Я серьезно. - Я так не думаю. Если у него была проблема с Дэйсом, он мне не скажет. - Спросить не помешает. Когда Генри увидел взгляд, который я ему послала, он пояснил: - Я играю адвоката дьявола. - Я не могу его заставить отвечать на вопросы о Дэйсе. Он меня знать не знает. Даже если я попаду к нему в офис, он может сказать, что угодно...медицинскую тарабарщину... и я ничего не пойму. Как я объясню, почему меня это интересует? - Ты можешь спросить о программе. Скажешь, как ты ценишь то, что он пытался сделать для твоего дорогого умершего кузена. - О, пожалуйста. Я, конечно, хорошая врунья, но не настолько. Генри поднял вверх палец. - Но, как ты часто мне говоришь, если хочешь быть хорошим лжецом, нужно практиковаться. - Я практикуюсь, - сказала я мрачно. - Дело в том, что, насколько тебе известно, это может быть случай недоразумения. Может быть, Дэйс неправильно понял. Может, он перепутал дозу. Иногда доктор объясняет, что он выписывает, а мы половину не слушаем. Вот почему фармацевт объясняет все во второй раз, когда мы получаем лекарство. Я пробурчала что-то в ответ, чтобы отметить, что не принимаю это, пока не получу еще печенья. - Откуда я узнаю, что он говорит правду? - А откуда ты знаешь, что любой говорит правду? Выслушай, что он скажет и сравни с посторонними источниками. - Обожаю, когда ты предлагаешь большой план, который я должна выполнять. Ты уговорил меня на Бэйкерсфилд, и посмотри, что вышло. - Так что, ты это сделаешь? - Возможно. - Хорошо. Я рад, что мы договорились. - У тебя еще что-то на уме? - Анна. Независимо от того, что ты чувствуешь, речь идет об ее отце. Я думаю, ей нужно рассказать, что происходит. Если не возражаешь, я могу это сделать. - Только держи ее подальше от меня. * * * Мне было наплевать на Анну, но должна признать, что в его предложении насчет доктора Рида был смысл. Данди и Перл считали его вероломным, но это не значит, что так и есть. Идея позвонить ему делала мои ладони влажными. Зная, как мне не хочется звонить, я села за стол и приступила к работе. Отложи то, чего тебе не хочется делать, и оно станет еще более тяжелым грузом. Мне пришлось сделать несколько попыток, чтобы связаться с его офисом. Я начала с больницы, спрашивая кого-то из администрации о процессе, благодаря которому, пациенты с алкогольной и наркотической зависимостью могут принять участие в экспериментальных исследованиях лекарств. Это ничего мне не дало. Я спросила, кто может знать, и меня начали отфутболивать от одного человека к другому, только чтобы не иметь со мной дела самим. Звонок переводился из одного отдела в другой, что заставляло меня повторять все с начала. Репетиция, несомненно, пошла мне на пользу, потому что, когда меня соединили с нужным офисом, я повторяла свою историю так часто, что сама почти в нее поверила. Фактически, большая часть из того, что я говорила, была правдой. Я просто слегка приукрашивала, в зависимости от того, что звучало убедительней для человека, с которым я говорила. После нескольких слов общения с секретаршей отдела, я убедилась в ее холодной манере, что мне не очень нравилось. Это было первое препятствие, с которым я столкнулась. Ее телефонное приветствие состояло из ее имени и названия отдела, произнесенных таким стаккато, что это отпугивало само по себе.