— Какие ещё следы деятельности людей видел? — поинтересовался я. — С трассы не особо рассмотришь. Где-то и попрятаться могли. Как искал космонавта, дед много не рассказал. Вначале он встретил военных. Те уже примерно знали, куда упал спускаемый аппарат. К тому же они эот район неплохо исследовали, когда искали продукты питания. Местность там практически ровная. От затопления следов не осталось. Небольшие водоемы, покрытые льдом, для техники вполне проходимы. Поплутали совсем немного. Сам бы дед долго искал, но с помощниками, которые ориентировались на переданные координаты, почти напрямую от Первомайского вышли на нужную точку. Белый с оранжевыми полосами купол был хорошо виден издалека. По промёрзлой земле Сан Палыч на бульдозере доехал вообще без вопросов. Да и дальше военные помогли: вытащили космонавта и загрузили в приготовленную корзину, дед только одеялом прикрыл космонавта и двинулся обратно к кунгам. Те кунги так стояли возле убежища. Прежде всего у нас не предусмотрена система обработки техники от радиации. Не планировал Новиков выходить так рано наружу. Через неделю Добрыня решил, что тоннель у нас по-любому уже «грязный». Можно загнать кунги, снять с них аккумуляторы и поставить технику на подпорки. Больше возиться с ней не стоило. Решили сохранить просто на всякий случай. Прямо с тем оружием, что осталось внутри. Двери кунгов Добрыня велел заварить. Если когда-то в будущем нам понадобится металл, его в округе предостаточно. Привезённое Сан Палычем видео показывало смятые железнодорожные вагоны и сами рельсы. Да и автомобилей поблизости хватает. Так что недостатка в металле не будет. Всю снятую с военных одежду и средства защиты упаковали в герметичные мешки и также вынесли в тоннель. Нет смысла это всё хранить. Алёна по секрету поделилась сведениями, что дай бог половина парней выживет. Это она на людях бодрым голосом заверяла, что приложит все усилия для восстановления, а реально там много проблем со здоровьем. Из четверых ребят, которых поселили в моём коридоре, трое точно шли на поправку. Переливание крови им несколько раз сделали. Пичкали лекарствами и просто откармливали. А Игорь слабел с каждым днём. Первую неделю карантина он ещё вставал, сам пользовался душем и принимал еду сидя за столом. Но чем дальше, тем хуже ему становилось. — Дней десять проживу, не больше, — оценил он сам своё состояние. — Накрыло и меня. Наталья, заглядывавшая к нам два раза в день, слова Игоря подтвердила. Другие парни отвешивали ей комплименты и проявляли прочие человеческие радости, а Игорь уже ничего не хотел. Ему ставили капельницы, чтобы поддержать силы. После перевезли к медикам. Мне на освободившееся место выделили старшего лейтенанта Вячеслава Макарова. Примечательный кадр оказался. Он и меня пытался к порядку (только я не понял к какому именно) привести и уверял, что расходы на электричество у нас неприемлемые. Это они пока не в курсе размаха нашего комплекса. Даже те люди, которых подобрали в первый день на трассе, не все знают откуда то же молоко для детей. Считают, что из запасов длительного хранения. Да, имеется там и сухое, и концентрированное молоко, но для детворы немного коровьего выделяли. Одна из коров Валерии успешно доилась. Людмила Ивановна обещала в будущем варить сыр. Заводского сыра в холодильниках ещё много. Жаль, что даже в восковой оболочке больше полутора лет его не сохранишь. Через год наше питание станет более скудным. Народа с лишним весом не останется, но и голодать не будут. По расчётам хватит всего, когда запустим птицеферму на полную мощность и мои посадки начнут давать по три урожая в год. Хотя картофель станет изысканным лакомством. Это только кажется, что четыреста мешков с компостом вдоль радиального коридора — много. Мы, конечно, с дедом подбирали не только сорта, но и правильный грунт. Здесь и зола, и перегнившая кора деревьев, и даже луковая шелуха. Продавцы рекламировали, чуть ли не по шесть килограммов с куста должны снять. У нас получилось от силы три-четыре килограмма. Итого всё, что растёт в коридоре, обеспечит население убежища от силы на две недели картофелем. К тому же нужно сохранить семенной фонд. Будем, конечно, расширять посадки. Место я давно подобрал. Клубничная ферма полностью подвесная. Полы там забетонированные. Можно расставить всё те же мешки с компостом, добавить освещения и выращивать картофель. Проблемы у меня ровно две: нет достаточного материала для компоста и нехватка людей. С людьми, похоже, проблему скоро решу. Никто из наших на тех, кого мне добавили для проживания, не претендует. Константин и Ольга, работающие на «полях» по выращиванию зерновых, уверяли, что осталось много соломы. Валерии столько не требовалось. Сан Палыч подтвердил, что для компоста солома идеальный материал. «Рецепт» там простой. На дно мешков складываем солому, далее ботву от той же моркови. Верхний слой — навоз или то, что у нас поступает из туалетов. Проблема у этой смеси ровно одна — перепревать должна год. Но у нас и припасов на складах ориентировочно хватит как раз на этот период даже с учётом прибавления жильцов. К тому же пятнадцать человек из вновь прибывших, по словам Алёны, уже тратят наши ресурсы впустую. Старший медик у нас человек циничный и практичный. Не удивлюсь, что те самые ослабленные вдруг резко начнут быстро умирать, не дойдя до естественного состояния смерти. Из остальных должны получиться неплохие помощники. Мои подопечные из пятого коридора действительно не успевают за всем ухаживать. Ещё Ирина устраивает истерики по поводу того, как ей сложно работать во время токсикоза. Марк Игоревич недавно отчитал её из-за моркови сорта «Амстердам». Он специально выделил участок на семена, а Ирина всё выдрала. Марк Игоревич бегал на склад при столовой, искал морковь и ругался на такую горе-помощницу. Как можно было всю морковь пустить на еду? Так-то у нас несколько сортов, но я планировал их все сохранить. Алексей Тишинин был от наших теплиц в полном восторге. Это военных мы не сильно баловали, выделяя им обычные продукты из столовой. А космонавту приносили всё самое лучшее. Он долго поверить не мог, что у нас бананы растут и плодоносят. Алёна рекомендовала ему в диету этот продукт, и я лично обеспечивал Тишинина бананами. Курс реабилитации он ещё не закончил, но из медицинского блока его переселили в третий коридор поближе к Добрыне и Илье. Записи космонавта продолжали изучать и анализировать. Илья накладывал на имеющиеся карты изменения, прикидывал, какие возможны варианты формирования климата. По мне, так совершенно бесполезное дело. Даже при условии, что океанские течения сохранились в прежнем виде, климат планеты глобально изменился. Какой толк, что Африку не всю затопило? Те низменности, куда проникла вода, так и останутся затопленными на долгие годы. Выживание населения этого континента под большим вопросом. Это раньше они призывали мировую общественность им помочь. Теперь никому нет дела до Африки. Хотя там в плане радиации должно быть гораздо лучше, чем в Европе и Америке. В Европе и США волна дошла примерно до сорокой пятой параллели, постепенно ослабевая и замедляя скорость. Вот только Россия успела нанести ответные ядерные удары по центральной части США, Нью-Йорку, Вашингтону и другим важным целям. То, что не затопило, оказалось заражено радиацией. Наверняка выживших много. Даже из космоса было видно, как взлетали самолеты в сторону Канады. С началом движения волны на север воевать практически перестали и самолёты никто не сбивал. У наших космонавтов ещё была задача прослеживать подводные лодки противника. Не очень-то это получилось. Мешанина в мировом океане образовалась такая, что за лодками и не уследить. Вероятность, что половина уцелела, большая. Если их не подхватило и не выбросило на берег, то могли позже всплыть и далее столкнулись с той же проблемой, что и космонавты. Куда возвращаться? Северная и Южная Кореи перестали существовать, впрочем, как Япония и часть Китая. Туда и ракет много попало, и потоп постарался. Прибрежный силуэт всего Дальнего Востока сильно изменился. Ни на одной из записей не видно, чтобы бомбили Сахалин, но он исчез. Предположительно, находится под водой. Возможно, после и «всплывёт». О том, как уходила вода с суши, не так много видео. Очень быстро начала образовываться облачность и видимость поверхности практически пропала за этим естественным укрытием. Сколько ещё случилось катастроф, невозможно подсчитать. Атомные электростанции без присмотра со стороны людей включат автоматику, но полностью приостановить процесс не смогут. Наверняка многие в ближайшие два-три года рванут, добавив радиации. Если мы не ошиблись, то северная часть России и Канады остались в самом привилегированном положении. Там никто не пострадал. У людей есть время и возможность принять каике-то меры. Могут же, как и мы, срочно построить теплицы и пережить ядерную зиму, выращивая продукты питания. Не факт, конечно. Не забываем про человеческий фактор и «закон сильного». Боюсь представить, какая там возникнет криминальная обстановка во время дележа ресурсов для выживания. Добрыня, послушав привезённых Сан Палычем вояк, сообщил, что больше ни с кем на связь не выходим и тихо сидим ближайшие двадцать лет, как мыши под веником. Возрождать человечество найдётся кому и без нас. Глава 17 Мы больше никого не собирались принимать в убежище. Но Сан Палыч на бульдозере оставил слишком приметный след. Скорее всего местное население подозревало, что где-то в этом районе под землёй имеется объект, пригодный в качестве бомбоубежища. Возможно, приходили или приезжали, пытаясь найти. Вот только после потопа ворота засыпало мусором и они не выглядели пригодными для проникновения внутрь. Стучи не стучи — мы не услышим. После открытия расчистили проезд и закрепили две новые камеры. Обзор теперь имели с вершины горы и непосредственно от ворот. По этой причине дежурившее у мониторов мелкие помощники Сашки заметили незнакомцев сразу, как те подъехали, и вызвали Добрыню. — Я бы таких не стал запускать внутрь, — оценил Илья вооружение тех людей, кто просился в убежище. — Многие вооружились для безопасности, — возразил Сашка. Добрыня молчал, продолжая разглядывать экипировку двенадцати человек, подъехавших на БТРах. Ни пола, ни возраста, в защитных костюмах и противогазах, не разобрать. Зато почти у всех имелись автоматы и ружья. Они и не пытались скрыть наличия арсенала. Жестами на камеры показали, что хотят пройти внутрь. Ну не дураки ли? Мы тоже не идиоты их впускать. «Пляски» перед воротами и размахивание руками продолжались не меньше часа. Потом один кадр принёс и показал тоже на камеру несколько гранат. Это нас таким образом «стимулировали» и оповещали, что войдут в любом случае. — Херово, — оценил Добрыня ситуацию. Он уже объявил сбор всем безопасникам, но проблему это не решало. Вертикальная шахта открыта. Взорвать её труда не составит. Есть ещё ворота, ведущие на цементный завод. Мы их не открывали и видео с той стороны нет. Вдруг их кто-то взорвёт — узнаем по факту. — Илья потоптался возле искореженной вышки и вниз не спускался. Следов там нет, — напомнил я. — Весь склон горы завален сгоревшими деревьями. Это ещё сообразить нужно, что наверху имеется проход. — Сашка, вызывай Олега Геннадьевича, — скомандовал Добрыня. Главный инженер нас не успокоил. Вероятность взорвать ворота и проникнуть внутрь имеется. Хотя дальше следующих ворот эти орлы не продвинутся по той причине, что скорее всего обвалится потолок тоннеля. Те люди не пройдут, но и мы не выйдем. В принципе, потом разгрести всё и выбраться наружу реально. Только зачем это делать в заражённой радиацией местности? Будем сидеть, как и планировали, пару десятков лет. Другой вопрос, что если кто-то доберётся до вертикальной шахты, куда мы выпускаем излишки водорода, то будет «ой!». Горит водород просто отлично и небольшой взрыв создаст огромные проблемы. Его там вполне достаточно для большого бабаха. Людям на улице топтаться без результата надоело, и они от жестикуляции перешли к делу. Для начала отогнали свой транспорт. После вернулись и притащили аж три ящика с чем-то. Угол обзора камер не давал полной картины происходящего. На какое-то время незнакомцы исчезли из вида. Похоже, что они стояли немного в стороне. После прикрутили растяжку и дистанционно подорвали гранту. Камеру накрыло мусором, и пока он не осел, мы могли наблюдать только с той, что размещалась на вершине горы. Судя по вялым действиям «бандитов», ворота у нас крепкие, и одна граната — это, считай, ни о чём. — Бульдозер жалко, — заметил я, когда чужаки поволокли ящик к воротам. — У нас ещё один есть, — заметил Добрыня. — Да и не заденет его осколками, два кунга прикроют. Изображение на камерах у ворот моргнуло и исчезло. Мне почудилась лёгкая вибрация грунта. Видеонаблюдение теперь шло только с горы. Суета у ворот усилилась. Неизвестные, но очень настойчивые личности снова подогнали БТР. После зацепили тросом наши ворота и потянули их наружу. Сашка приблизил изображение с камеры на горе. Судя по камням и пыли, буквально покрывшей всё вокруг, проход засыпало. Стопроцентной уверенности в этом не было. Все надеялись, что те «козлы горные» на гору не полезут. Им же вроде как в противогазах плохо видно. Не повезло. Один самый шустрый начал карабкаться по завалам. Погнутую вышку заметили и, скорее всего, подумали, что с неё идет связь. Не то нас этой связи хотели лишить, не то что-то своё проверить. Главное, что минут через сорок отыскали спуск вниз и столпились, разглядывая. После площадку наверху расчистили от мелкого мусора и выложили из не до конца сгоревших веток послание: «Обещаем сохранить всем жизнь. Откройте добровольно, не то…» Нас они явно недооценили. Скорее всего, думают, что под горой небольшое убежище на пару десятков человек. — Бежим и спотыкаемся, — угрюмо заметил Добрыня, прочитав послание, и обратился к Олегу Геннадьевичу: — Водород рванёт? — А как же! — подтвердил главный инженер. — Там искры достаточно для взрыва. Химики ж предупреждали, насколько это опасно. — Так мы его по трубе выпускаем. Если взорвётся, то снаружи, — возразил Добрыня. — Новиков вычислял, что там концентрация кислорода недостаточная плюс сырость. — Вот сейчас и проверим, — показал Олег Геннадьевич на людей всё с теми же гранатами. — Пусть тебя успокоит тот факт, что при горении водорода никаких токсичных веществ не образуется. Только вода. Бросатели гранат подождали, отчего-то в тоннель не стали спускаться. Видимо поняли, что мы в любом случае не пустим. Слишком уж явными были их намерения. Никто к себе таких агрессоров с оружием не примет. Камеры они хоть и повернули, но не разбили. По одной постучали прикладом автомата, но без толку. Корпус усиленный, стекло — тоже. — Скорее всего думают, что это наш заборник воздуха, — выдвинул версию Илья по поводу шахты. — Наверняка взорвут. Жаль, мы не смогли посмотреть, как там всё случилось. Отчего-то вдруг заполыхали защитные костюмы тех людей. А они сами кубарем покатились вниз. Камера, направленная на западный склон, несколько минут показывала их бегство, а после погасла. — Всё. Мы отрезаны от выхода на поверхность во всех смыслах этого слова, — резюмировал Добрыня. — Вот и хорошо, наконец перестанут донимать просьбами поискать близких и родных, — заметил я. — Ты про ту дамочку? — вспомнил Илья мамашу девочки Люси. — Про неё, — подтвердил я. История там произошла примечательная. Все же в курсе появления новых людей в убежище. Да и военные подтвердили, что есть выжившие. Та мадам заявилась в дежурку, когда шло небольшое совещание коридорных комендантов. Илья её пропустил, потому что решил, что она по делу. Дело у дамы оказалось сугубо личное. — Вы должны найти моего мужа, — заявила она. — Я знаю, где он может быть. — И как вы себе это представляете? — опешил Добрыня от такого напора. — У вас же бульдозер и защитные костюмы, — напомнила женщина. — Точно! — хлопнул себя по лбу Добрыня. — Договорились! Берите костюм, бульдозер и отправляйтесь на поиски мужа.