— Хелен… Но она уже вошла в зал для репетиций и поспешила в дальний конец — почти бегом и явно смущенная. Песенная школа начала заполняться, Кэт со всех сторон приветствовали радостными возгласами, и хористы выстроились в очередь за своими нотами. Репетиции хора св. Михаила обычно заканчивались посиделками в пабе «Кросс Кис» неподалеку, но, когда Кэт вышла подышать на широкую мощеную улицу, она заметила, что Хелен Криди скользнула в узкий переулок, который вел обратно в район собора. — Хелен, а ты не останешься выпить? Хелен обернулась. — Мне нужно вернуться. — Лиззи и Том недостаточно взрослые, чтобы самостоятельно лечь спать? Ну же, Хелен, поживи немного для себя. Хелен рассмеялась. — Для себя. — Они вернулись в бар, и Хелен втиснулась на скамью рядом с Кэт. — Забавно, что ты мне это говоришь. — Ты хотела мне что-то рассказать. — Да, — Хелен медленно сделала глоток содовой с лаймом. — Я не знаю, с чего начать. И не знаю, о чем именно стоит рассказать. Кэт посмотрела ей прямо в глаза. — Хелен? Лицо Хелен оставалось спокойным, но шея вспыхнула и заалела. Взрыв смеха послышался со стороны группы теноров у бара. — Ты угадала, — сказала она, — вроде как. Только я запуталась, я не понимаю, что происходит… Мне кажется, что все хорошо, и, может, мне просто не хватает уверенности… Кэт глотнула имбирного пива. Она знала Хелен Криди несколько лет как пациента, которого редко видела, и как фармацевта, с которым периодически консультировалась по телефону. Ближе всего она ее знала в контексте хора. Но однажды она видела четырнадцатилетнюю Элизабет в первой стадии почти смертельного менингита. Теперь она вспомнила, как входила в их дом, ожидая увидеть простудную лихорадку, и как через три минуты вызванивала «Скорую помощь», молясь, что они не приедут достаточно быстро. Лиззи полностью выздоровела, и Кэт с тех пор редко видела Хелен, не считая занятий хора. Она была милой женщиной, но неуверенной и закрытой. Не такой, с которой Кэт могла рассчитывать познакомиться поближе. И теперь Хелен сообщала ей приглушенным голосом: — Я кое-кого встретила. — Хелен, это прекрасно! И сколько это уже продолжается? — Ну, в том-то и дело… Нисколько. Только вчерашний вечер. Это не то, чего я ожидала, Кэт. На самом деле это все Лиззи — она меня на это подбила. Она все говорила, что мне нужно… — Больше общаться с людьми? Хелен улыбнулась. — Она была права. — Если я расскажу тебе, что я сделала, обещай, что не будешь смеяться. — Даже не подумаю. Какая разница, как люди встретились? Я встретилась с Крисом над трупом в кабинете анатомии. — Тут я, конечно, тебя не переплюну. Я нашла своего рода агентство. В интернете… оно называется peoplemeetingpeople.com. — И ты им воспользовалась. — Я ничего особенно не ожидала… Ну, может найти пару друзей. — И тебе понравился самый первый? — Да. Так просто сложилось. Но мне казалось, что это должно занять гораздо больше времени, что мне нужно встретиться хотя бы с несколькими людьми. — Это как пригласить несколько человек посмотреть твой дом, а потом говорить, что не будешь делать предложений, пока не придет покупатель. — Я никогда так об этом не думала. — А стоило. Я рада, Хелен. Друг или больше, чем друг, — это в любом случае хорошо. — А тебе не кажется, что это… ну, делать это вот так… немного… Я ведь пока больше никому не рассказывала. — А зачем? Это твое личное дело. — Ну да, так и есть, разве нет? — Ты не хочешь рассказать мне о нем? — Мы встречались только один раз. И он позвонил мне сразу перед тем, как я пошла сегодня с вами, и пригласил меня снова провести вместе вечер. Мы идем в театр завтра. Просто мне кажется, что все происходит как-то слишком быстро. — Ты не хочешь? — Я не знаю. — Что тебя беспокоит? — Ничего. Наверное, я не ожидала, что познакомлюсь с кем-то местным — он даже живет в Лаффертоне. Я не знаю. Хормейстер пробирался сквозь толпу в баре, чтобы поприветствовать Кэт. Она сказала: — Ну, если ты захочешь поговорить об этом снова — позвони мне или мы можем встретиться. По мне, все звучит так, как будто тебе просто нужен человек, который подтвердит, что ты все делаешь правильно. По пути домой Хелен слушала кассету «Дикси Чикс», которую дочь подарила ей на последний день рождения — «Чтобы ты была в курсе, мам» — и вспоминала звонок от Фила. «Мне все очень понравилось. Мы можем встретиться снова? Я могу пригласить тебя завтра в театр?» Да, подумала она, но не сказала. Засомневалась. Сослалась на возможную встречу со старым другом. Обещала проверить. И перезвонить ему. Положила трубку и тут же подумала, что была слишком холодна, что огорчила его, оттолкнула. Она хотела пойти, но не знала, должна ли. Когда Элизабет спросила, все ли у нее нормально, она огрызнулась; когда Том пошутил про ее свидание, она напустилась на него. Она свернула на Даллс-авеню, срезая путь. Дом в середине улицы тонул в огнях. Его со всех сторон окружили полицейские машины и белые фургоны, и вся его передняя часть была огорожена лентой. Хелен инстинктивно притормозила, пытаясь разглядеть, что происходит. Полицейская, стоящая у ограды, подозрительно на нее посмотрела. Она умчалась оттуда как можно скорее, пока «Дикси Чикс» пели про странствующего солдата. Семь Он помнил тот день. Он все помнил об этом дне. Но пламя, которое вспыхнуло в нем тогда, он помнил лучше всего. «Когда мне можно будет по-настоящему пострелять?» «Когда тебе будет двенадцать». И вот ему исполнилось двенадцать. Ему исполнилось двенадцать. Было холодно. У него голова болела от холода. Было такое ощущение, что от холода с его лица сошел слой кожи. Уши горели от холода. Он чувствовал только холод и безграничное счастье. Они шли с начала десятого, спаниели бежали впереди, и оставался еще час или больше до того, как они смогут остановиться на обед. Они встали. На секунду повисла тишина. Раздался выстрел. Другой. Грачи в панике поднялись с верхушек деревьев впереди. — Ты это запомнишь, — сказал его отец. — Это самый опасный вид охоты, с которым ты познакомишься, только если не пойдешь стрелять по фазанам. Ты идешь и стреляешь одновременно. Если ты не знаешь, что находится за тем, во что ты стреляешь, все может быть потеряно. Держись остальных. Смотри и жди. Он слушал эти слова как проповедь в церкви. «Самый опасный вид охоты». Он повторял про себя эти слова, продолжая идти. Он смотрел вперед, но тут его зрение уловило какое-то движение слева — бледное пятно за кустиком травы. Он остановился. — Отлично, так и стой. Смотри внимательно, — прошептал его отец. — За ним что-то есть? — Забор. — Продолжай идти. Продолжай наблюдать.