Равенна, весна 1454 г. Четыре всадника остановились перед закрытыми мощными воротами города Равенна. Снег кружил над их сгорбившимися спинами. Тем временем их слуга, Фрейзе, подъехал к деревянным створкам, забарабанил в них дубинкой и громко закричал: «Откройте!» – Не забудь, что надо говорить, – поспешно напомнил ему Лука. Им было слышно, как внутри медленно отодвигают засовы. – Я надеюсь, что при всей своей честности я вполне способен соврать разок-другой, когда нужно, – со спокойной гордостью отозвался Фрейзе. Брат Пьетро только головой покачал, сожалея о необходимости полагаться на готовность Фрейзе ко лжи. Ворота были установлены в огромной стене, окружавшей древний город. Укрепления были недавно перестроены: город только что захватили венецианцы, распространявшие уникальную форму правления – республику – на все соседние города, которые питались золотом и подвизались в торговле. Калитка медленно открылась, и перед путешественниками возник вооруженный стражник в ярком мундире победителей, ожидающий просьбы о въезде. Фрейзе с нескрываемым удовольствием начал свое вранье. – Мой господин, – объявил он, указывая на Луку, – молодой и богатый аристократ с запада Италии. Его брат – священник. – Тут он указал на брата Пьетро, который действительно был священником, но при Луке состоял писарем и не был с ним знаком до того, как они отправились в путешествие с общей миссией. – Его сестра – прекрасная юная дама. – Теперь Фрейзе указал на красавицу, которая в реальности была леди Изольдой из Лукретили и не состояла ни в каком родстве с симпатичным юношей, а путешествовала с ним ради собственной безопасности. – И ее спутница, смуглая юная дама, едет вместе с ней. – Тут Фрейзе был ближе всего к истине, поскольку Ишрак была подругой и спутницей Изольды с самого детства. Их обеих изгнали из дома, и теперь они ищут способ туда вернуться. – А я… – Слуга? – прервал его стражник. – Фактотум, – заявил Фрейзе, смакуя это слово с тихой гордостью. – Я их фактотум. – Куда едете? – осведомился стражник, протягивая руку за грамотой, в которой они должны были быть описаны. Фрейзе бесстыдно достал документ с печатью милорда, магистра их тайного папского ордена, подтверждавший историю о том, что они – богатое семейство, направляющееся в Венецию. – В Венецию, – сказал Фрейзе. – А потом домой. Если на то будет Господня воля, – добавил он благочестиво. – Цель поездки? – Торговля. Мой юный господин интересуется морскими перевозками и золотом. Стражник поднял брови и крикнул, отдавая приказ людям за воротами. Огромная створка открылась, и он, почтительно посторонившись, низко поклонился величественно въезжающей в город компании. – Зачем мы лжем здесь? – тихо спросила Ишрак у Фрейзе, когда они, как и полагается слугам, замкнули кавалькаду. – Почему не дождаться, пока не окажемся в Венеции? – Там будет поздно, – ответил он. – Если Лука в Венеции станет выдавать себя за богатого молодого торговца, кто-нибудь может поинтересоваться, как он ехал. Кто-то может увидеть нас в гостинице. Теперь мы сможем сказать, что приехали из Равенны. Если захотят навести о нас справки, то здесь им подтвердят, что мы – богатое семейство. И можно надеяться, что никто не станет проверять дальше, до самой Пескары. – Но если нас все-таки отследят дальше, за Пескару и до деревни Пикколо, то выяснят, что Лука – расследователь, работающий на самого папу, ты – его друг, брат Пьетро – писарь, мы же с Изольдой вам вообще не родственницы, а просто девушки, едущие с вами ради своей безопасности и направляющиеся к родственнику Изольды. Фрейзе нахмурился. – Если бы мы заранее знали, что господин Луки захочет, чтобы он путешествовал в чужой маске, то могли бы отправиться в путь в новой одежде и сорить деньгами. Но поскольку он соизволил сообщить нам об этом только в Пикколо, приходится рисковать. Я куплю нам здесь, в Равенне, богатые модные плащи и шляпы, а остальную одежду придется собирать уже в Венеции. Стражник объяснил им, как добраться до лучшей гостиницы города – и они легко ее нашли: большое здание у стены замка, на невысоком холме у рыночной площади. Фрейзе спрыгнул с коня и, оставив животное, распахнул дверь и стал громко звать хозяина. Затем он вернулся и принял коней у всех, а Лука, леди Изольда и брат Пьетро прошествовали в гостиницу и потребовали две отдельные спальни с гостиной, как и приличествует знатным особам. Фрейзе помог спешиться Ишрак, и она последовала за своей госпожой, тогда как Фрейзе повел коней и вьючного ослика в конюшню. Устраиваясь в комнатах, они услышали, как церковные колокола по всему городу призывали к вечерне: город гудел от звона, с башен в небо сорвались птицы. Изольда подошла к окну, стерла со стекла изморозь и проводила взглядом брата Пьетро и Луку, направлявшихся на службу под легким снежком. – А ты в церковь не идешь? – удивилась Ишрак: обычно Изольда была очень набожной. – Завтра утром пойду, – ответила Изольда. – Сегодня не смогу сосредоточиться. Ишрак не нужно было спрашивать у подруги, что ее так отвлекает: достаточно было увидеть, как она провожает взглядом юношу, шагающего по булыжной мостовой. * * * Когда мужчины вернулись с мессы, все сели ужинать в отдельной гостиной: Фрейзе принес еду с кухни. Он расставил блюда: пирог, питадин (блин с сытной пряной начинкой), олений бок, запеченную ветчину, жареного цыпленка и зельц – и встал у двери, являя собой воплощение почтительного слуги. – Фрейзе, ешь с нами, – приказал Лука. – Я вроде как твой фактотум, – Фрейзе снова с удовольствием повторил красивое слово, – или слуга. – Никто нас не видит, – сказала ему Изольда. – И если ты не садишься, то становится как-то неловко. Я бы хотела, чтобы ты поел с нами, Фрейзе. Повторять приглашение не понадобилось: Фрейзе придвинул себе стул, взял тарелку и принялся накладывать на нее большие порции всех блюд. – К тому же так ты поужинаешь дважды, – с легкой улыбкой заметила Ишрак. – Один раз сейчас, а второй – позже, на кухне. – Работнику нужны силы, – жизнерадостно отозвался Фрейзе. Намазав толстый ломоть хлеба маслом, он впился в него белыми зубами. – Какая она, Равенна? – Старинная, – ответил Лука, – насколько я успел увидеть. Большой город, чудесные храмы – местами такие же красивые, как римские. А завтра перед отъездом я хочу сходить в мавзолей Галлы Плацидии. – Кто это? – спросила у него Изольда. – В давние времена она была очень влиятельной дамой и приготовила себе великолепную усыпальницу, которую мне посоветовал посмотреть встреченный в церкви священник. Он сказал, что внутри она очень красивая, с мозаиками от пола до потолка. – Хотелось бы мне это увидеть! – воскликнула Ишрак и покраснела, испугавшись, что Изольда решит, будто она навязывает свое общество Луке. Увидев, что подруга смутилась, Изольда тоже покраснела и поспешно сказала: – Конечно, тебе нужно сходить! Пойди с Лукой, пока я буду собирать вещи в дорогу. Почему бы вам двоим не пойти утром? Брат Пьетро перевел взгляд с одной зарумянившейся девицы на другую, словно они были внушающими беспокойство существами из какого-то другого мира. – Ну что еще с вами не так? – устало осведомился он. – Раз уж ты себя выдаешь за мою сестру, а Ишрак – за свою служанку, то вам надо бы обеим пойти смотреть мавзолей, – сказал Лука, не заметивший смущения девушек. – И, конечно же, Ишрак следует всегда сопровождать тебя, Изольда, когда ты ходишь по незнакомому городу. С тобой всегда должна быть спутница. – И уж, конечно, мы не сможем проехать через половину христианского мира, когда вы вдвоем устраиваете такое, – мягко добавил Фрейзе. – Да в чем дело? – Лука посмотрел на обеих по очереди, впервые обратив внимание на их смятение. – Что происходит? Молчание было неловким. – Мы поссорились, – неохотно призналась Изольда. – Перед отъездом из Пикколо. Честно говоря, не права была я. – Вы поругались? – воскликнул Лука. – Но вы же никогда не ссоритесь! В чем дело? Фрейзе, знавший, что они поссорились из-за Луки, решил прийти им на помощь. – Девушки, – произнес он, ни к кому в особенности не обращаясь, – часто из-за чего-нибудь расстраиваются. Нервные. Как ослик. Считают, будто знают, чего хотят, даже когда это не совсем так. – Ах, не глупи! – рассердилась Ишрак и повернулась к Изольде. – Надо, чтобы между нами все было, как прежде, а остальное устроится. Не отрывая глаз от столешницы, Изольда склонила свою светловолосую головку. – Извини, – проговорила она очень тихо. – Я была совершенно не права. – Ну, вот и хорошо, – сказал Фрейзе с видом человека, добившегося дипломатического компромисса в сложной ситуации. – Рад, что все уладил. Не стоит благодарности. – Лучше бы помолились и попросили у Бога терпения, – ворчливо сказал брат Пьетро девушкам. – Господь – свидетель: мне о терпении просить придется. Он встал из-за стола и с серьезным видом удалился. Когда за ним закрылась дверь, все четверо обменялись смущенными улыбками. – Но в чем все-таки было дело? – не отступался Лука. Фрейзе выразительно посмотрел на него и покачал головой, показывая, что ему следует помолчать. – Лучше не трогать, – посоветовал он. – Как ослика, который наконец угомонился. – И вообще все уже закончилось, – объявила Изольда, – и нам тоже пора ложиться спать. Как только она встала, Лука открыл перед ней дверь и вышел вслед за ней в коридор. – Ты на меня не обижена из-за чего-либо? – негромко спросил он у нее. Она покачала головой. – Я была очень не права по отношению к Ишрак. Она сказала, что обнимала тебя, чтобы утешить в горе, а я разозлилась на нее. – С чего тебе было злиться? – спросил Лука, но сердце его колотилось в надежде, что он правильно угадал ее ответ. Она подняла голову и прямо посмотрела на него: ее ярко-синие глаза встретились с его светло-карими. – Увы, я ревновала, – ответила она просто. Он заметил ее слабую, грустную улыбку. – Ревновала, как дурочка, – призналась она.