На экране в режиме стоп-кадра какой-то порноролик. Девушка в компании мужчин и я не понимаю, каким боком я имею к этому отношение. Пытаюсь понять, но сердце так колотится, что дурно и на грани обморока. Дрожащим пальцем я нажимаю на кнопку, хочу увидеть лицо этой девушки. Перед глазами мелькают кадры, голые тела и хоть что-то становится понятно, когда на одном из моментов видно спину девушки. На её пояснице такая же татуировка как у меня, но это чёрт возьми не я! Скуля, я оседаю на пол и кладу телефон Игоря перед собой, держать его я не могу, ладони нужны мне, чтобы зажать голову, которая готова лопнуть от боли из-за непонимания. — Это же не я... — шепчу себе с обидой под нос, слёзы капают на экран телефона. Кажется, что сил нет, но я их отыскиваю в себе, досматриваю ролик до конца и даже перематываю на начало, которого не видела. Его посмотрел Игорь. Там нет моего лица! Нет! Эта девушка очень похожа на меня телом, татуировкой, но это не я! И я спешу рассказать об этом мужу, глупо и наивно отметая тот поганый факт, что он поверил в этот пиздец. — Это не я, — говорю Игорю, найдя его в гардеробной, пекущего мои вещи. — Это ты. Он говорит это без запинки, без каких-либо эмоций. Ровно, холодно, как приговор. — С чего ты взял? Из-за татуировки?! Такие делают сотни туристов и это не частный эскиз! Игорь! — я пытаюсь схватить мужа за плечо и развернуть к себе, но он уворачивается, успеваю лишь кончиками пальцев его задеть, ощутить тепло. — Это не я! Там даже лица не видно! — Там видно достаточно. Не надо пытаться, — Игорь качает головой, всё так же стоя спиной ко мне. Неприступной, каменной стеной, через которую мне биться бесполезно. Я это понимаю даже к своему ещё не добравшемуся до меня в полной мере ужасу. Но сдаться так просто... — Игорь, да это же не я, давай успокоимся и ещё раз посмотрим, — предлагаю я, протягивая чёртов телефон, а сама сжимаюсь вся от невозможности прикоснуться к мужу. Игорь хватает телефон и со всей силой швыряет об пол. Небольшое пространство гардеробной осыпается осколками деталей. — Покинь мою квартиру. Прямо сейчас уйди, вещи я отправлю. Как же бьют его слова, кожу опаляют ледяным холодом и я не могу, не могу больше этого выносить. Горько рыдая, я бросаюсь в прихожую, потом мечусь в поисках сапог. Они в спальне, я возвращаюсь туда, впопыхах обуваюсь. Хочу скорей уйти отсюда, сбежать, покинуть место где меня так обидел дорогой сердцу человек. А в висках вместе с пульсом бьётся вопрос: Как он мог? Как он мог в это поверить? Накидываю на плечи шубу, и обслюнявленный рукав касается кожи на запястье. Эта прохлада отрезвляет немного, я вспоминаю о щенке. — Боня, Бонечка, иди сюда мой мальчик, — сквозь слёзы зову собаку, схватив разом всю его амуницию. Боня появляется в прихожей с радостной улыбающейся мордахой. Он и понятия не имеет, что случилось и что сейчас происходит, видит в моих руках шлейку с поводком и думает, что это очередная прогулка. — Собаку не трогай, — осекает меня голос Игоря. Я поворачиваюсь в его сторону. Лицо словно каменное, взгляд в пол, да он даже до конца не вышел из гардеробной. И, наверное, не позови я Боню, Игорь бы так и просидел там до моего ухода. — Что? Это моя собака, ты сам мне его подарил! — возмущаюсь я, вместе с удивлением, что способна на это. — Боня, ко мне, — Игорь даже не удостаивает меня диалога, просто заводит весёлого щенка в гардеробную и закрывается там. Я стою в прихожей минуту, пытаясь сообразить, что делать мне. Что делать?! А потом словно провал в памяти и вот я уже сижу в своей машине за рулём, сорван голос и саднит в горле от крика, болят руки, потому что лупила по рулю. Снова поток слёз обжигает мои щёки. Я не знаю, куда деть гудящие руки, меня словно ломает. Я тереблю рукава шубы и палец мой сам попадает в дырку, что осталась мне от Бони на память. Взгляд случайно цепляется за время. Я просидела в заведённой машине три часа, ковыряя порванный рукав шубы. Утерев лицо от слёз, я осторожно трогаюсь с места без малейшего понятия, куда мне ехать сейчас. Я как сирота и уже заранее знаю, что места мне нигде не будет больше. Никогда. Оно осталось там, за спиной, вместе с ключами, которые я выложила из сумки на тумбу. 22 Два года спустя — Повторите, пожжжалуйста, — улыбаюсь бармену клуба и кладу карточку на стойку. Молодой человек тут же принимается наполнять для меня стакан, а я смотрю с нетерпением. Почему-то именно сегодня алкоголь меня плохо берёт. В другие дни как-то проще напиться и забыться, а сегодня тот день, когда моя жизнь разбилась. Годовщина. Уже и не верится, что вторая. В ушах бьют биты, толпа гостей клуба уже спешит танцами проводить ещё не ушедший год, а я просто здесь напиваюсь. При всём моём желании скрыться ото всех, я провожу время именно в клубах. Лишь здесь я, кажется, незаметна, и никто не станет читать мне нотаций. — Хорошего вечера, — бармен выставляет мне стакан с крепким алкоголем, проводит оплату и возвращает карту. — Спасибо, мииилый, — тяну улыбку и с горькой усмешкой залпом выпиваю обжигающую жидкость. Она противно скатывается по горлу и бухается в желудок, вызывая неприятные ощущения. Не работает... Я смотрю в опустевший стакан и возвращаю его на стойку. Мне становится совсем нехорошо, организм против такого ухода от реальности. Сквозь толпу я продираюсь к дамской комнате, хочу умыть лицо. Возле длинной столешницы утыканной раковинами, две девчонки что-то глотают и смеются. Я примерно догадываюсь что это и раньше я в эту сторону не смотрела, но алкоголь уже не помогает. Напиваясь, я уже чаще сплю так же плохо, как в редкие ночи своей трезвости. — Девчонки, а... вы это... — я мнусь со словами, и две подружки начинают надо мной смеяться. — На, подруга, угощаем, — одна из блондинок берёт мою руку и отсыпает в ладонь мутных кристаллов. — Под язык, — со смехом говорит другая. Я сомневаюсь всего секунду, но вспомнив, что мне нечего терять, следую инструкциям весёлых девушек. Сладковатые кристаллы быстро растворяются под языком и мозг пьянеет, с каждой секундой мне становится лучше и я смеюсь без причины. — Идём подруга, — смеющиеся девушки подхватывают меня под руки, и мы вместе возвращаемся на танцпол. Как бы мне ни было это странным, но я начинаю делать то, чего не делала, кажется, уже тысячу лет. Я танцую. Громкая музыка становится глуше, но вытесняет преследующие меня мысли. Перед глазами всё плывёт, и я теряю равновесие. Падаю, больно ударившись головой перед тем, как проваливаюсь в такое долгожданное и спасительное для меня бессознательное состояние. Мне было так хорошо от пустоты. Ни снов, ни мыслей. Только резкий запах, ударивший в нос, заставил покинуть уютное местечко. Я очнулась. Голова раскалывалась на части, во рту всё пересохло, тело ломало как при гриппе, но я не успела ещё глаза открыть, надо мной, как удар грома разразился его голос. — Диана! Давай, приходи в себя. Ну! Дана! Превозмогая собственное тело, с закрытыми глазами я пытаюсь сесть, но не могу. В висках вены начинают так пульсировать, что, кажется, сейчас лопнут. Это он! Это мой Игорь! Открыв глаза, я плохо его вижу, он уже стоит самой двери, а я у другой стены на кушетке, всё плывёт и сесть не могу, меня что удерживает. — Игорь, — произношу пересохшими губами. Как же я давно не произносила это имя вслух. Почти два года. — Ты вообще понимаешь, что ты творишь? Ты же этим всем убиваешь себя! Сначала алкоголь, теперь ещё и до наркоты скатилась?! Ты однажды сдохнешь в подворотне! А я смеюсь про себя и с вымученной улыбкой на губах пытаюсь показать ему большой палец вверх. Не получается. Руки не слушаются. Оглядываю себя. Я привязана к кушетке ремнями, в вене стоит катетер, от которого тянется прозрачная трубочка к флакону. Капельница. Я в больнице. — Неплохой финал, — говорю вслух и не жду от Игоря какой-то реакции, ему все два года плевать, как я существую. Всё понимаю, не дура ведь. Да и каждой боли есть своё обезболивающее, а у того в свою очередь свой побочный эффект. Парацетамол например печень разрушает, аспирин для желудка вреден. Алкоголь и наркотики вызывают смерть в подворотнях. Ну бывает. — Ляжешь в эту больницу на полный стационар. Пролечишься по полной программе. Минимум год. Получишь второй шанс, — говорит Игорь, отвернувшись в сторону. От сказанных им слов у меня сердце готово выскочить из груди. Что он такое говорит? Я судорожно пытаюсь сфокусировать взгляд на его профиле и думаю уже совсем не о подворотне и своей не радужной кончине. В мыслях только одно желание, увидеть, какой же он теперь. Два года прошло. Смотрю и ничего не вижу, да и не слышу ничего кроме того, что у меня будет ещё шанс. Это алкоголь и кристаллы затуманили мой разум, а капельница ещё не помогла. И мне нужен этот шанс. Безумно нужен, иначе я погибну без Игоря. Я просто не умею без него жить. — Я согласна! Я лягу! — часто киваю, запоздало ответив, но долго не думая, пока Игорь сам не передумал. — Хорошо, тогда встретимся через год, — ошарашивает меня и выходит, медленно прикрыв за собой дверь. Не чувствую боли врезающихся в руки ремней при попытке бежать за ним.