Тодорковский обреченно махнул рукой. — Вот именно, было. Ты же слышала: «Моя милиция меня бережет»? Так вот, пока я платил им, они меня берегли. А теперь я просто не знаю, на кого можно рассчитывать. В нашем положении остается надеяться только на себя. Супруга хотела что-то возразить, но тут в дверь позвонили. Через несколько секунд звонок повторился. Звонили уверенно и настойчиво. Так звонят малолетние хулиганы пли сотрудники правоохранительных органов. Тодорковские на цыпочках вышли в переднюю и в нерешительности замерли перед входной дверью. — Посмотри в глазок, — прошипела супруга. — Сам знаю, — огрызнулся экс-банкир и прильнул к дверному окуляру. — Это милиция! Жена Тодорковского снова всплеснула руками и так и села бы, если бы было на что. — Сколько их там? Тодорковский снова приник к дверному глазку. — Кажется один. Открыть? — Ни в косм случае! Но служитель правопорядка не уходил. Более того, вскоре с лестничной клетки донесся его требовательный бас. При этом милиционер аккомпанировал себе по двери кулаком. — Тодорковский, откройте, я знаю, что вы здесь! Это очень важно. Вы в опасности. Вы не сможете завтра добраться до аэропорта, вас будут ждать. Вам необходимо срочно уехать отсюда. Тодорковские снова замерли в нерешительности. — Может быть, разбудить Леву? — с сомнением в голосе спросила жена. Но банкир решился. Он отодвинул цепочку и щелкнул замком. Дверь открылась. На пороге вырос человек в милицейской форме. — Граждане Тодорковские? — с дежурной улыбкой поинтересовался он. — Очень приятно. Братва, заваливай! И тут же из мрака лестничной площадки появились еще двое рослых типов. Один, в элегантном кожаном пальто, держал в руках серебристый кейс. В одну секунду все трое вломились в квартиру и плотно закрыли за собой входную дверь. Человек в милицейской форме ударом сапога в живот заставил толстого банкира сложиться пополам. А ведь тот уже забыл, когда последний раз имел возможность сам завязать себе шнурки. Бандит с кейсом наклонился к упавшему. — Ну что, старый ишак, добегался? А ведь тебя по-хорошему предупреждали! Слон, Гнида, пошарьте по углам. И мартышку его пристройте. Банкира и его жену тут же пристегнули наручниками к батарее парового отопления. Человек в кожаном пальто аккуратно положил свой серебристый кейс на стол и раскрыл. Кейс на самом деле оказался футляром для кухонных ножей с лезвиями разной формы и размеров — с пилками и без, был секач для разрубания костей, а также прочие полезные приспособления для разделки плоти. Бритвенно-острые клинки кухонных орудий были отлиты вместе с рукоятками из великолепной стали. Человек в кожаном пальто с любовью оглядел свою коллекцию. Потом перевел взгляд на онемевших, сжавшихся от ужаса возле батареи супругов Тодорковских, и доверительно сообщил им, указав на чемоданчик. — Верите, нет? Полтысячи баксов за этот набор отвалил. И не жалею. Культура — она во всем нужна. Даже в таком деле. — Он снова, как загипнотизированный, уставился на блестящие орудия пытки. Откуда-то из глубины квартиры послышался на редкость тонкий писклявый голос Слона. — Колян, здесь еще бабы! Гнида, облаченный в милицейскую форму, втолкнул в комнату растерянного долговязого мужчину. — Гляди, лох какой-то! — Волоките их всех сюда, — Колян оторвался от созерцания своих драгоценных инструментов и принялся стягивать кожаное пальто. — Потрошильня у нас здесь будет. Одна из женщин попыталась закричать, но ее слабый голос утонул в раскатах громового рева из нижней квартиры. Перекрывая нестройный хор собутыльников, какой-то мужик гудел громче иерихонской трубы: — Я дядя или хто? Требую песню про дядю! Про дядю давай! Колян оглядел пленников. — Итак, приступим, — недобро усмехнулся он. — Сейчас мы установим, кто в семействе Тодорковский самый умный. Кто правильно назовет место, где спрятаны бабки, будет жить, а остальные умрут быстро и практически безболезненно. В противном случае будем делать из вас строганину. И Колян извлек из футляра-кейса самый маленький ножичек своей коллекции. * * * Крюков издалека увидел сияющую в ночи неоновую вывеску магазина «Ауди-видео». Но свою «рябуху» по привычке остановил не прямо перед входом, а в ближайшем переулке. Перед тем, как выйти из машины, сыщик автоматически отметил серенькие неприметные «Жигули», припаркованные на другой стороне улицы напротив входа в магазин. С «Жигулями» гармонировал стоявший рядом микроавтобус «Газель». Что там, радиопрослушка или группа силовой поддержки? А, самое главное, по чью душу они сюда пожаловали среди ночи? Смоторчук им нужен или кто-то еще? Бизнесмен ждал его с нетерпением. — Ты бы вывеску переписал, что ли, — проворчал Крюков. — «Ауди» — это марка автомобиля. — Ясный пень, у меня у самого шестая «аудио», — охотно согласился бизнесмен, но, поняв по реакции Крюкова, что он не прав, поинтересовался: — Слышь, я не врублюсь, чего не так? — Все с точностью до наоборот, — усмехнулся Крюков, но вдаваться в объяснения не стал. — Ладно, не тормози, проехали. Зачем звал? Смоторчук провел сыщика в свой кабинет. Тут уже был организован на скорую руку фуршетик — стулья из помещения почему-то были убраны. Украшением стола служила большая бутылка «Джонни Уокера» с синей этикеткой. Хозяин щедрой рукой наполнил граненые стаканы конструкции скульптора Мухиной и жестом пригласил гостя присоединиться к нему. Капитан, однако, только пригубил этот чуждый русскому человеку напиток. Остаканившись, бизнесмен счел, что прелюдия закончена и перешел к делу. — Слышь, Крюк, это же полный беспредел, в натуре. ОБЭП на меня наехал, в натуре, как асфальтовый каток. Прямо оборотни какие-то. Волки в ментовской шкуре… В смысле — в милицейской форме… Налетели, запрессовали конкретно, гадом буду! Крюков слушал его пламенную речь с пониманием и слегка покачивал головой. Вроде бы сочувствовал. Когда тот начал повторяться, сыщик остановил его словоизлияния. — Ладно, я тебя понял. Ты мой агент, и я создаю тебе спокойную обстановку для нормальной работы. На стрелки с братвой разбираться я с тобой ездил. Отморозков, которые тебя на бабки развести хотели, повязал. От налоговой отмазал. Но я ведь тебя с самого начала предупреждал — наркоту, оружие, взрывчатку и прочий криминал я не покрываю. Смоторчук вскочил с выражением смертельной обиды на честном лице. — Какая наркота, какое оружие, в натуре! Я видаками торгую, телевизорами, плеерами… Но Крюков перебил его. — Читай по губам, если плохо слышишь: «И прочий криминал». Ты, брат, меня за полного лоха держишь? За что, интересно? Я тебе, вроде, ничего плохого не делал. Вчера тебя накрыл ОБЭП с партиен краденого товара. И ты теперь требуешь от меня помощи? Какой? Смоторчук развел короткие, но цепкие руки, и ехидно улыбнулся, сверкнув золотыми коронками. — Так ведь не задаром же! Я, блин буду, забашляю, кого скажешь… — У тебя бабок не хватит, — отрезал Крюков. Лицо бизнесмена приобрело выражение оскорбленной невинности. — Ну почему? Я расценки узнавал… Крюков отрицательно покачал головой. — За твой косяк тебе светит приличный срок. Ты, в сущности, предлагаешь мне пойти твоим подельником. И сколько собираешься за это отмусолить? Смоторчук вдруг изменился лицом, поджал губы и засверкал заплывшими глазками. — Значит не хочешь помочь? Думаешь, ты самый крутой? Думаешь, у тебя одного все схвачено? Смотри не пожалей! Крюков очень удивился такой перемене. Неужто мальчик вырос из коротких штанишек? — Что я слышу, брат? Неужели ты меня путаешь? И это после того, как я вытащил тебя буквально за уши из той истории с налогами? Бизнесмен спохватился и заюлил. — Что ты? Да кто я такой? Ты, братан, меня неправильно понял. Нет — так нет. Какие проблемы, в натуре? А в тот раз ты меня конкретно выручил, нет базара! Я помню, как налоговики зенки выпучили, когда в магазин вошли и ценники увидели. Видак — пятьдесят баксов, телевизор — «Филипс», диагональ двадцать девять дюймов, стогерцовый, — триста баксов! И все с отчетом сходится — копейка в копейку. Ладно, давай, как говорится, останемся друзьями. Вот твои бабки, — он наклонился вперед и протянул сыщику пачку долларов. Крюков посмотрел на деньги, которые бизнесмен положил перед ним на стол, но трогать их не стал. Он медленно выпил свое виски и зажевал маслиной. Потом посмотрел собеседнику. — Знаешь, как пишут в детективах? Я тебе сейчас расскажу как было дело, а ты меня поправишь, если я в чем-то ошибаюсь, — медленно и с расстановкой проговорил сыщик. Он резко, без замаха толкнул Смоторчука так, что тот буквально отлетел к стене и съехал по ней на пол. Крюков же продолжал. — Неделю назад на трассе под Калугой забили фуру с аппаратурой. Водилу с экспедитором замочили, машину с товаром увели в неизвестном направлении. Товар этот — видаки, телевизоры и прочее — вот он, у тебя на полках. А когда обэповцы тебя за одно место взяли, ты тут же согласился им меня сдать. Как продажного оборотня. Обменять голову на голову, свою на мою. Ну что, поправить хочешь или все так и было? Смоторчук полулежал у стены, как расплывшаяся квашня. Он словно чего-то ждал. Крюков перешел в атаку. Говорил он подчеркнуто громко, чтобы те, кто прослушивал их беседу, не упустили какой-нибудь важной мелочи. — Я сейчас вызываю ребят из нашего СОБРа, а тем временем перепишу номера этих банкнот. И пойду я с ними в прокуратуру. Потому что это — чистой воды провокация твоих новых друзей, которые, помимо этого, занимаются укрывательством преступления. И тогда мы посмотрим, кто из нас оборотень в погонах! Двигатель «Жигулей» за окном взревел на высоких оборотах, завизжали по шины и все стихло… Спустя несколько секунд то же самое проделала «Газель». Смоторчук сидел у стенки не жив, не мертв. Новые друзья свалили и бросили его на съедение старому приятелю. Крюков ласково улыбнулся, не спеша достал брелок с ультрафиолетовой лампочкой и наугад посветил на одну из предложенных бизнесменом стодолларовых купюр. В ультрафиолетовых лучах поперек портрета Франклина отчетливо проступили крупные буквы: «Взятка».