Дежурный зачем-то понизил голос до шепота. — Если бы у тебя одного проблемы! У меня тоже. Пистолет твой пропал. Вроде — в мое дежурство. А ведь я же прекрасно помню, как ты мне его дал, а я его в сейф убрал. И вот на тебе! Ну не пьяный же я тогда был! Крюков перешел на доверительный тон. — Ты, Михалыч, не бери в голову. Это недоразумение. Ствол мой на месте, но сейчас никому об этом не говори. Делай вид, что тебя это потрясло. Можешь под такое дело в госпиталь лечь, отдохнуть месячишко. У тебя что, болячек мало? Вот и воспользуйся моментом, подлечись. А отвечать за это кому-то другому придется. Ты меня знаешь, я врать не люблю. «А приходится», — мысленно добавил сыщик и попрощался с «невинно пострадавшим». После этого он набрал номер криминалиста на все руки Селимова. — Селим? Пришельца не узнал? Как жизнь? Эксперт начал разговор крайне строго: с запугивания. — Ты знаешь, что на тебя объявили федеральную облаву? Крюков притворился чрезвычайно обеспокоенным. — Догадываюсь, и это не дает мне покоя. Ни днем, понимаешь, ни ночью. Даже стул у меня из-за этого какой-то нерегулярный стал. Ты, поди, не знаешь, что практически все великие политики, вроде Сталина, Гитлера и Муссолини страдали желудочными делами? А теперь и я! Ты не представляешь, до чего это меня беспокоит. Его трагический тон насторожил Селимова. Он продолжал вещать уже менее уверенно. — А знаешь из-за чего? Из-за того, что Игорь Киселев был убит из твоего табельного пистолета. Так написано в запросе. Сыщик, однако, продолжал валять дурака. — Ай-я-яй! Что ты говоришь? Продолжай, а то я весь дрожу, трепещу прямо-таки. — Козел ты, Крюк! — рассердился эксперт. — Но я продолжаю. Этот пистолет сейчас лежит перед моим носом, и из него действительно убили Игоря. Но… — Ась? Чего замолчал на самом интересном месте? — Но это вовсе не твой пистолет. Это газовик. Девяти миллиметровый «ИЖ-семьдесят девять — шесть-П-сорок два». Ствол переделан для стрельбы боевым патроном… Что молчишь? Ты это знал? Крюков выдержал кокетливую паузу. — Я это предполагал. Или, точнее, допускал. Слушай, Селим, будь другом. Придержи информацию насчет того, что это не мой пистолет. Пусть тот, кто это заказал, еще немного порадуется. Сделай человеку приятное. Теперь настала очередь эксперта взять паузу и задуматься. — Ты не забыл, что я предпочитаю «Синий лейбл»? — напомнил он. — Конечно, уже очередь занял. Вот, сей момент в кассу пробиваю, — обнадежил его сыщик. — Значит, договорились? — Договорились. Да, я тут на всякий случай зарядил твой письменный стол новой ловушкой, чтобы в твое отсутствие все, кому не лень, поменьше шарили. Аппарат серьезный, не то, что тот старый распылитель краски. Судя по голосу, эксперт был страшно доволен своей работой. Крюков тоже. Глава пятая В бегах В одном из номеров люкс-отеля «Эльдорадо» тихо и скромно гуляли двое его постоянных обитателей. Оба аборигена были смуглы и носаты. Все в их номере носило следы утонченной культуры. Одежда в эстетическом беспорядке была разбросана на полу и предметах мебели. На экране телевизора сплетались и расплетались обнаженные тела обоего пола, из стереодинамиков раздавались профессиональные стоны участников действа: видеодвойка была заряжена на жесткую порнуху. Большой палисандровый стол, инкрустированный слоновой костью, был завален кондовыми советскими деликатесами типа черной икры в ведерке, осетрины на блюде, французско-азербайджанского коньяка, отечественного шампанского и эвереста из фруктов. Один из культурно-отдыхающих, джигит, изысканно одетый в носки, шелковые трусы и расстегнутую белую рубашку, из-под которой выбивалась густая черная поросль, названивал гостиничному администратору. — Слушай, э! Я час назад девочек заказывал, э! Где они? Сейчас будут? Ждем пять минут, слушай. Потом, э, спустимся вниз, и я буду бить тебя долго и больно, возможно ногами, э! А потом… Он не договорил, в дверь номера постучали. Потом еще раз, более настойчиво. — Открой, слушай! Хорош трепаться, открой! — крикнул напарник телефонирующего из туалета, где пребывал уже длительное время. Джигит положил трубку и направился к двери. По дороге он подхватил со стула, на котором висели его брюки и плечевая кобура, вороненый «Вальтер». Пистолет он засунул сзади за резинку трусов, отчего они тут же стали сползать. — Что надо, э? — гортанно спросил он. — Кто девочек заказывал? — поинтересовался из-за двери густой, с хрипотцой, бас. Джигит бросил пистолет на постель, подтянул трусы и засмеялся. — Мы девочек заказывали, мальчиков не заказывали, э… Но дверь открыл… Его смех перешел в хрип. Прямо в горло ему вошел длинный и узкий клинок. Убийца вырвал стилет из горла джигита и нанес второй удар точно в сердце. Затем, прежде чем тот рухнул на пол, ударом ноги отбросил тело назад, одновременно освобождая свое оружие для нового удара. — Ну что там, э? Девочки пришли, э? — раздался голос второго джигита из туалета. Из-за спины убийцы вышел второй человек. В руке его был зажат пистолет с навинченным на ствол глушителем. Он рванулся было к двери туалета, но напарник придержал его за рукав. — Подожди, Ероха, пусть воду спустит. Не нюхать же его дерьмо. Вот теперь давай. Второй убийца рывком распахнул туалетную дверь и вскинул пистолет. Дважды чавкнул глушитель. Послышался звон, резко запахло одеколоном. Вероятно, убитый упал на стеклянную полку с туалетными принадлежностями. — Готово, Скула, — доложил тот, что помоложе. — Забираем сумки? — Зачем же сумки? — усмехнулся киллер по кличке Скула. — Забираем этих дуриков. Звони охране, пусть уносят тела. Теперь они — это мы. Протри здесь все и ложись спать. Завтра придется попыхтеть. * * * Из незасвеченных убежищ у беглецов оставалась лишь квартира Альбертыча. Туда они и направились. Жил старый опер в пятиэтажной хрущовке на границе Москвы и Московской области. Оказавшись в жалкой квартирке, Эльвина с нескрываемым сочувствием обвела взглядом его жилищные владения. Сделать это было нетрудно прямо из прихожей. Шестиметровая кухня и две небольшие комнатенки. Санузел-дуэт. В смысле совмещенный, где можно петь вдвоем, пока один сидит в позе Роденовского мыслителя, а другой моется. Обстановка успокаивала. Точнее, отсутствие таковой как красноречивое свидетельство «налоговой невинности» ее обладателя: такой человек никоим образом не мог быть причислен к оборотням в погонах и их многочисленным подвидам. Впрочем, Альбертыч относился к этому вынужденному аскетизму без комплексов. Домой он приходил только спать. Галантный хозяин предложил Эльвине свою скромную спальню. Сам же вместе с Крюковым расположился в проходной гостиной, постелив себе на полу. Никому из них даже не пришло в голову раздеваться. Легли натощак. После произошедшего накануне без лишних слов и комментариев все просто вырубились, провалились в тяжелое, без сновидении, забытье… Утро действительно мудренее вечера. Первой от раскатов могучею храпа Альбертыча проснулась Эльвина. Сначала она никак не могла понять, где находится. Некоторое время она лежала и прислушивалась. В моменты, когда старик делал глубокий вдох, в роли секунданта выступал Крюков — он тихонько похрюкивал во сне в соответствующем ритме. Эльвина вышла в гостиную и растолкала мужчин, прервав их слаженную работу. Крюков и Альбертыч с ворчанием поднялись на ноги. После вчерашних испытаний страшно хотелось есть. Прежде всего, необходимо было восстановить силы. Поскольку холодильник был пуст, решено было сделать вылазку за продуктами. На дело Крюков отправил Альбертыча. — А почему я? — возмутился тот. Но Крюков сразил его железной логикой. — Эльвину ловят, я вообще в федеральном розыске. Кстати, увидишь где-нибудь мои портрет с надписью «Его разыскивает милиция», захвати мне на память. Только бы они не взяли для этого фотку из моего личного дела, я на ней плохо получился. Когда хозяин квартиры ушел, гости по очереди умылись и отправились в маленькую кухню держать совет, что делать дальше? Они устроились визави за небольшим, рассчитанном скорее на лилипутов столом, и Крюков пустился в рассуждения. — Щеглов убил Ложкина и его секретаршу вместе с их родными и близкими только затем, чтобы найти его деньги. Поэтому от тебя он не отстанет и, думаю, ни перед чем не остановится. Короче, житья он тебе не даст, да и мне тоже. Поэтому мы в любом случае должны выйти на банковские счета Ложкина. У него самого их не нашли, у его секретарши тоже. У тебя тоже нет, иначе ты сейчас была бы далеко отсюда. Я логично рассуждаю? — Вполне, — охотно согласилась Эльвина и вздохнула. — Красиво рассуждаешь. Я уже представила себя в другом месте. Море, солнце и мулаты в белых штанах. И никаких бандитов. Крюкову не сиделось на месте. Он обнаружил в кухонном шкафу черствый кусок хлеба, попробовал на зуб. Убедившись, что проще разгрызть кафельную плитку, вернул сухарь на место и продолжал. — Едем дальше. Ложкин не мог не оставить хоть какой-нибудь записи на этот счет. Разве что у него была феноменальная память. — Память у него была никакая, — опровергла предположение сыщика Эльвина. — Склероз с маразмом пополам. Он не мог запомнить даже моего домашнего телефона, каждый раз лазил в записную книжку. — А где эта книжка может быть, если в момент смерти при нем ее не оказалось? — напрягся сыщик. Эльвина подняла брови, рискуя заработать ранние морщины. — Знаешь, на работе у него был маленький секретный сейф, — вспомнила она. — Он запросто мог забыть свою записную книжку там. Несколько раз так бывало. Я вполне допускаю, что нынешний хозяин ничего о нем не знает. Надо ехать в «Эльдорадо»!