— И ты ему веришь? — усомнился сыщик. — Ясный пень, пургу гонит, — усмехнулся Черкес. — Но встретиться с ним, один хрен, придется. Все одно — надо Дьякона валить. Потом поздно будет. — А сейчас, думаешь еще не поздно? — Если доживем, увидим, — без оптимизма ответил Черкес. * * * Колонну машин возглавлял «гелендваген» Черкеса. За ним двигалась длинная вереница более или менее накрученных иномарок, все как одна черного цвета. Исключение составляла шедшая в хвосте светло-салатная «Волга» ГАЗ‑24, принадлежавшая оперу Крюкову. Уже стемнело, и все машины шли с включенными фарами. Они ехали по трассе в сторону покровской промзоны. Уже показались вдали корпуса железобетонного комбината. Колонна свернула с шоссе на асфальтированную дорогу. Здесь ее встретил шестисотый серебристый «мерседес» — любимая игрушка Дьякона, и повел за собой. Перед въездом на бескрайний пустырь, отделявший комбинат от Москвы-реки, колонна оказалась в рукотворном ущелье, образованном гигантскими кучами щебня, насыпанного по обеим сторонам дороги. «Мерседес» проскочил узкое место и вышел на оперативный простор, а на машины Черкесовой братвы справа и слева обрушился ливень свинца. Крюкову повезло, он двигался замыкающим. Тем не менее, несколько пуль ударили и по его «рябухе». Впрочем, без особого вреда. Бронированный корпус и пуленепробиваемые стекла машины оказались на высоте. Сыщик ударил по тормозам, потом врубил заднюю передачу. Мотор не заглох, и «рябуха», взвизгнув шинами, унесла опера из очага поражения. Отъехав на относительно безопасное расстояние, сыщик смог оглядеться. Картина ему представилась жуткая. Колонна черных машин медленно продвигалась вперед под огнем противника, но из каждой машины отвечали бешеным огнем. Продырявленный в решето джип самого Черкеса с креном на левый борт, как подбитый дредноут, описывал окружности по пустырю, паля по врагу с обоих бортов. Люди Дьякона уже не укрывались за щебеночными терриконами, а вели огонь в полный рост. Стреляли они, как в кино, очень картинно, от бедра. Казалось, раздай им винтовки, и они пойдут в штыковую атаку. Тем временем «мерседес» — провокатор, заманивший колонну братвы в засаду, сделал по пустырю большой круг, объехал кучу щебня и по бездорожью выкатился на трассу позади театра военных действий. Крюков развернулся и бросился его преследовать. Он рванул прямо по целине, напрямик, при этом ненароком снес неизвестно откуда появившегося перед его капотом ошалевшего от грохота и собственной крутости вражеского пулеметчика. «Мерседес» уходил ровно, на большой, но не предельной скорости. Его водитель слежки за собой, определенно, не чувствовал. Дьякон, видимо, просто не мог себе представить, что из такой бойни кто-то может вырваться живым, да еще на колесах. Поэтому он не проверялся. Но на всякий случай Крюков вырубил фары и габариты, рискуя влететь в дорожную яму. Он старался держаться строго в кильватере «мерседеса» Дьякона, справедливо полагая, что где один прошел, там и другой проскочит. Ехать пришлось довольно долго. Учитывая высокую скорость и повышенный расход «рябухой» топлива, сыщик начал уже беспокоиться, хватит ли ему бензина. Но, как и все на этом свете, гонка с преследованием, наконец, закончилась. «Мерседес» миновал небольшой поселок и подъехал к стоявшему на юру строению. Там и остановился. Крюков свернул на небольшую улочку, на безопасном расстоянии, метрах в двухстах от преследуемого. Заглушил двигатель и вылез из машины. Держась тени, он направился к одинокому дому. Неожиданно позади вспыхнул яркий свет фар. К счастью, сыщик успел скрыться в проходе между заборами. Проехав мимо него в нескольких шагах, к одинокому дому подкатил старый светлосерый «Москвич». Фары его погасли, хлопнула дверь. Приехавший вылез из машины. Крюков смог разглядеть только его силуэт. Судя по нему, вновь прибывший был облачен в просторный темный плащ. Под таким плащом удобно носить даже ручной пулемет. Крюков на всякий случай приготовил к бою свой старый добрый обрез, сделанный из охотничьей двустволки Джеймса Пердея. Сыщик любовно называл свое оружие «перделкой». В ближнем бою «перделка» не знала себе равных по сокрушительной мощи. Выпушенные из ее стволов жаканы могли остановить на полном ходу небольшой грузовичок или мамонта. Человек в плаще направился к стоявшему возле дома «мерседесу». При этом он еле слышно пел себе под нос, видимо, по привычке, чтобы успокоить нервы: «Ко мне друзья, чистильщик я…». Крюков вспомнил, что уже слышал эту песню при не самых приятных обстоятельствах. Дверь «мерседеса» открылась, выпустив водителя. Крюков узнал в нем Дьякона. Хорошо, значит интуиция сыщика его не обманула. Пока быки валят друг дружку, главарь спокойно сваливает с награбленными бабками. Вот только далеко ли уйдет? Дьякон и человек в плаще встретились и обнялись. — Барыга и баба здесь, в подвале, — доложил Дьякон. Судя по тону, главным здесь был не он. — На хрена они мне? — тихо проворчал его собеседник. — Ты бабки привез? — Какой базар?! В натуре! Здесь они, в тачке. Делить прямо сейчас будем? Тон человека в плаще стал еще более недовольным. — Покажи сперва, что делить. Они подошли к «мерседесу». Дьякон открыл багажник и без лишних слов стал доставать из него большие спортивные сумки одну за другой. Потом также молча сложил все обратно. — Ну как, есть что делить? — спросил он с вызовом. Человек в плаще захлопнул багажник. О'кей. Делить будем прямо сейчас. Это все мне, — сказал он и положил руку на крышку багажника. Шутишь? — осклабился Дьякон. — А мне? — Какие шутки? — человек в плате поднял руку с пистолетом и три раза выстрелил в удивленного авторитета. — А вот это тебе. Ну, как, в расчете? Он обошел машину, еле слышно напевая: «И молодым, и старым нужен мой веселый труд!» В этот момент Крюков, пытаясь изменить положение, чтобы не быть замеченным, задел нотой пустое ведро, и оно глухо звякнуло. Человек в плаще, не целясь, дал на звук короткую очередь. Пули на удивление кучно прошли возле уха сыщика. Он в броске вправо ответил двумя выстрелами. Киллер выругался и упал, но тут же вскочил, прыгнул на водительское сиденье «мерседеса», врубил полный газ. Крюков услышал, как взревел мотор, машина рванула с места и исчезла в темени, унося и деньги и убийцу. Голос киллера. хоть и приглушенный, показался сыщику знакомым. Он бегом вернулся к «рябухе». Преследовать было некого. Крюков достал мощный переносной фонарь и тщательно исследовал место рядом с распростертым телом Дьякона. Крови нигде не было. Значит, убийца не был ранен, а возможно споткнулся и упал от неожиданности. Зато здесь сыщика ждал приятный сюрприз. На куче песка поблескивал серебром и золотыми детальками автоматический пистолет «пернач», подаренный недавно полковнику Щеглову по случаю его нового назначения. Сыщик сунул пистолет за пояс, перезарядил обрез и направился к дому. Он был давно заброшен. Внутри царила могильная тишина. Впрочем, нет, опер услышал доносившиеся словно из-под земли звуки. Что-то вроде мычания… И тут же все смолкло… Он открыл люк в полу и увидел ведущую вниз металлическую лестницу. Спустившись в подвад, Крюков почувствовал присутствие людей. Он пошарил рукой по стене, нашел выключатель, зажег свет. Перед ним были до смерти перепуганные Карабинович и Эльвина. Они закрывали лицо от света, один — правой, другая — левой рукой, поскольку оба были прикованы к лестнице одними наручниками. Рты у них были заклеены широким скотчем. — Послушайте, ребята, нельзя же уединятся так надолго, — с упреком сказал Крюков. — Я начинаю ревновать… * * * Крюков высадил Карабиновича возле его особняка и повез Эльвину прямо к Альбертычу. Всю дорогу они обсуждали подробности похищения. Зачем налетчики взяли пленных, они и сами не знали. Так получилось. Что с ними делать дальше, тоже плохо представляли. Предложения были разные: потребовать выкуп, Карабиновича убить, а Эльвину трахнуть, или даже наоборот. Последнее, вероятнее всего, было шуткой. Должны же среди братков быть люди с чувством юмора? Хотя, кто их знает, этих бандитов? «Рябуху» Крюков оставил в проходном дворе между двумя гаражами, недалеко от резиденции Альбертыча. Вряд ли здесь ее кто-нибудь найдет… Квартира Альбертыча встретила их холодной пустотой. Так же пуст и холоден оказался его холодильник. Видимо, это было обычное его состояние: холостякующий хозяин не обременял себя запасами продовольствия. Учитывая несостоявшийся завтрак, процесс воздержания в целом принимал вид лечебного голодания… Альбертыч позвонил капитану на мобильник уже ночью. Сказал, что по заданию начальства сидит в засаде на Крюкова в его же собственной квартире. Уже как полчаса. И вот решил на всякий случай поискать его в эфире. — Щеглов тебя ищет, — сообщил он. — Час назад откуда-то примчался, будто крыша съехала. Орет на всех не хуже Альпенгольда. Все управление на уши поставил. Чем это ты его так достал? — Сказал ему все, что о нем думаю, — объяснил опер, не вдаваясь в подробности. — Ладно, ждем тебя, приходи, как сменишься… — И отключил мобильник, чтобы никто не беспокоил. Или, не дай бог, выследил их по основному коду, вшитому в чип телефона. Крюков почувствовал необходимость хоть ненадолго расслабиться. Оказалось, что Эльвина ощущала эту необходимость в еще большей степени. Расслабиться в тесной квартирке можно было разве что единственным, старинным прадедовским способом. В смысле — путем плотского совокупления… Трудно было сказать, кто из них был инициатором, он или она. Кажется, началось все в душе, куда они направились почему-то вдвоем… Правда, еще до этого Крюков начал срывать с Эльвины лишнюю одежду. А она с него… Затем процесс омовения из чисто гигиенического превратился в примитивный разврат. Разумеется, не обошлось и без оргазма, и без эякуляции… Потом сексуальное действо переместилось на диван, который показался им слишком узким. Поэтому Крюков сбросил диванные подушки и матрас на пол и рухнул на них сверху. Эльвина улеглась рядом. Удовлетворив зов плоти и, что уж греха таить, качественно расслабившись, они вытянулись, насколько это позволяли размеры каморки. — Расскажи, как ты оказалась в этом дерьме, — попросил сыщик. Эльвина встала, нашла в сумочке сигареты и закурила. Крюков с удовольствием следил взглядом за каждым движением обнаженной подруги. Она вела себя так естественно, будто была в вечернем платье на светском приеме. «До чего же красивый зверь человек! — подумал Крюков. — Особенно женского пола!» Вернувшись, Эльвина села на матрас рядом с опером, совершенно не стесняясь своей наготы. — С чего начать? — сказала она, затянулась и выпустила изо рта узкую струйку дыма. — Родилась, выросла. Выучилась. Институт культуры закончила. И куда? Режиссером самодеятельности? Балалайковедом? А тут Ложкина встретила. На вид-то он так себе, Денни де Вито напоминает. Но мужиком оказался нормальным. Не жмот, не дешевка. Я его не любила, конечно, но уважала. Знаешь, мне его очень жалко. Поэтому лучшим ответом его убийцам будет то, что деньги Ложкина достанутся не им, а нам. Крюков аж подскочил. — Блин! А про сейф-то с записной книжкой забыли! Срочно в «Эльдорадо»… Но выехать им удалось только через час. Потому что в душ они опять отправились вдвоем… Казино сверкало тысячью огней, словно утром здесь не было никакого налета. Правда, кое-где виднелась драпировка на месте разрушений, которые еще не успели восстановить или заделать. — Где Карабинович? — спросил Крюков у охранника на входе. Тот узнал сыщика. В последнее время опер практически не вылезал из «Эльдорадо», полной мерой участвуя в жизни трудового коллектива ночного заведения. — Недавно приехал. Со своим амиго Эросом в «пентхаузе» закрылся. Он лифт наверху заблокировал. Велел ни в косм случае не беспокоить. — Да? — Крюков не смог скрыть огорчения. — А ведь придется.