ПРОЛОГ НЕЙТРАЛЬНЫЕ ВОДЫ Дэниел смотрел вдаль, на залив. Неспокойная вода облизывала гальку под ногами; побережье Саусалито окутывал густой серый туман. Столь же серыми были и глаза юноши, он мог поручиться, что в них не осталось ни одной лиловой искорки — ведь его радость была так далеко. Он съежился под резким порывом морского ветра и плотнее запахнул черный плащ, хоть и сознавал, что проку с того немного. Во время охоты он всегда мерз. Ничто, кроме нее, не могло бы согреть его сегодня — а до нее ему не дотянуться. Дэниел представлял, как его губы прижимаются к ее макушке, как идеально подходят к ней, словно для них там самое место. Воображал, как сжимает ее в объятиях, как склоняется поцеловать ее шею. Но все же хорошо, что Люс не может сейчас оказаться здесь. Увиденное только испугало бы ее. За его спиной рев морских львов, разлегшихся вдоль южного берега острова Анджел, вторил его чувствам — надрывно одинокий и никому не слышный. Никому, кроме Кэма. Тот присел на корточки перед Дэниелом, приматывая заржавленную якорную цепь к разбухшему от воды телу у их ног. Даже занятый таким зловещим делом, Кэм выглядел превосходно. Его зеленые глаза искрились; коротко подстриженные черные вихры блестели. В дни перемирия щеки ангелов всегда окрашивал румянец, волосы сияли здоровьем, и даже безупречные мускулистые тела еще больше подтягивались. Перемирия сказывались на них так же, как на людях — отдых на взморье. Поэтому пусть даже в глубине души Дэниел страдал всякий раз, когда ему приходилось обрывать человеческую жизнь, для всех остальных он выглядел так, словно вернулся после недели на Гавайях, — расслабленным, отдохнувшим, загорелым. — В этом весь Дэниел, — затянув очередной затейливый узел, заметил Кэм. — Всегда отходит в сторону и оставляет мне всю грязную работенку. — О чем ты говоришь? Это я его прикончил. Дэниел окинул взглядом мертвеца: жесткие седоватые волосы, налипшие на бледный лоб, грубые кисти с шишковатыми пальцами, дешевые резиновые галоши, темно-красная дыра в груди. Ему снова стало холодно. Если бы, обеспечивая безопасность Люс, можно было обойтись без убийств, он никогда не поднял бы оружие вновь. Никогда не ввязался бы в очередную битву. И почему-то убийство этого человека казалось не вполне правильным. Более того, Дэниела не оставляло смутное, беспокоящее ощущение, будто что-то было неверно в корне. — Приканчивать их как раз забавно, — проворчал Кэм, обведя веревку вокруг груди мертвеца и затянув ее у того под мышками. — Грязная работа — это отправлять их в море. Дэниел так и не выпустил из руки окровавленный сук. Кэм посмеивался над его выбором оружия, но сам он не видел разницы, чем воспользоваться. Убить он мог чем угодно. — Поторопись, — буркнул Дэниел — его мутило от явного удовольствия, которое Кэм находил в кровопролитии. — Ты тратишь время попусту. Начинается отлив. — А если мы не сделаем это как положено, завтрашний прилив вынесет убийцу прямо сюда, на берег. Ты слишком импульсивный, Дэниел, и всегда таким был. Ты вообще когда-нибудь думаешь дальше, чем на шаг вперед? Дэниел скрестил руки на груди и вернулся взглядом к белым гребешкам волн. Экскурсионный катамаран от причала Сан-Франциско скользил в их сторону. Некогда один вид этого суденышка мог пробудить целый поток воспоминаний. О тысяче счастливых путешествий, в которые он отправлялся вместе с Люс через тысячу морей протяженностью в жизнь. Но теперь — теперь, когда она могла умереть и не вернуться… Все в этой ее жизни было по-другому, и новых перерождений больше не будет. И Дэниел всегда знал, что она ничего не помнила о прошлых жизнях. Это последняя попытка. Для них обоих. Более того, для всех и каждого. Так что это ее, а не его воспоминания имели значение, и это ей придется узнать еще много пугающих истин, если она надеется выжить. При одной мысли о том, что еще предстоит выяснить Люс, он ощутил, как напряглось все тело. Кэм ошибается, если считает, что он не думает о будущем. — Ты знаешь, почему я все еще здесь, — напомнил Дэниел, — Нам нужно поговорить о ней. — Я и говорил, — рассмеялся его собеседник. С ворчанием он взвалил мокрый труп себе на плечо. Одежда мертвеца сбилась под витками намотанной Кэмом веревки. Тяжелый якорь оказался на окровавленной груди. — А этот был довольно жилистый, не находишь? — заметил Кэм, — Даже обидно, что старшие не наняли вместо меня более опытного убийцу. Затем, как будто толкая ядро на Олимпийских играх, он согнул ноги в коленях, для разгона трижды крутанулся вокруг своей оси и зашвырнул труп прочь, за сотню футов от берега. Несколько долгих мгновений мертвец летел над заливом. Затем тяжесть якоря потянула его вниз, все ниже и ниже. С шумным плеском он обрушился в глубокую зеленовато-голубую воду. И мгновенно скрылся из виду под поверхностью. Кэм отряхнул руки. — Думаю, я только что побил мировой рекорд. У Дэниела с Кэмом нашлось бы немало общего. Но Кэм сильнее его, он демон и оттого способен не сожалеть о чудовищных поступках. Дэниела же терзало раскаяние. А прямо сейчас вдобавок еще и любовь. — Ты слишком легко относишься к человеческой смерти, — отрезал он. — Этот парень ее заслуживал, — отмахнулся Кэм. — Ты что, действительно не находишь во всем этом ничего забавного? — Для меня это не игра, — огрызнулся вышедший из себя Дэниел. — Вот именно поэтому ты и проиграешь. Дэниел сгреб Кэма за ворот серо-стального плаща, подумывая, не зашвырнуть ли его в воду точно так же, как сам демон только что обошелся с телом убийцы. На солнце набежало облако, омрачив тенью их лица. — Полегче, — бросил Кэм, силой отводя руки Дэниела прочь, — У тебя полно врагов, Дэниел, но сейчас я не вхожу в их число. Помни о перемирии. — То еще перемирие, — проворчал Дэниел. — Восемнадцать дней, пока ее будут пытаться убить другие. — Восемнадцать дней, пока мы с тобой будем от них избавляться, — поправил Кэм. По обычаю ангелов перемирие длилось восемнадцать дней. На небесах восемнадцать считается наиболее счастливым, даже божественным числом: жизнеутверждающая сумма двух семерок (архангелов и главных добродетелей), уравновешенная напоминанием о четырех всадниках Апокалипсиса. В некоторых языках смертных восемнадцать стало обозначать саму жизнь — хотя в данном случае, для Люс, оно с тем же успехом могло подразумевать и смерть. Кэм был прав. Поскольку новость о том, что девочка смертна, просочилась на небеса, ряды ее врагов будут умножаться с каждым днем. Мисс София и ее собратья, двадцать четыре старших из Шмаэлим, по-прежнему хотят ее гибели. Только этим утром Дэниел заметил старших в тенях, отбрасываемых вестниками. И еще кое-что — другую тьму, неявную хитрость, которую он поначалу не узнал. Солнечный луч пронзил облака, и краем глаза Дэниел уловил блеск. Он обернулся, встал на колени и обнаружил стрелу, воткнувшуюся в мокрый песок. Тоньше обычной, тускло-серебряную с вытравленным узором из завитков и теплую на ощупь. Дыхание у Дэниела перехватило. Он целую вечность не видел звездных стрел. Его пальцы задрожали, когда он вытащил ее из песка, бережно, чтобы ненароком не коснуться смертоносного тупого наконечника. Теперь Дэниел понимал, откуда взялась та, иная тьма в утренних вестниках. Новость оказалась даже хуже, чем он опасался. Он обернулся к Кэму, уравновесив на ладони легкую, словно перышко, стрелу. — Он действовал не один. При виде стрелы Кэм напрягся. Он подался к ней едва ли не благоговейно, протянул руку, коснувшись ее так же, как Дэниел. — Слишком ценное оружие, чтобы его бросать. Должно быть, изгой очень спешил убраться отсюда. Изгои — группа бесхребетных, колеблющихся ангелов, презираемых и небесами, и адом. Единственной их силой был ангел-отшельник Азазель, последний звездный кузнец, еще владеющий искусством изготовления этого оружия. Смертному такая стрела, сорвавшись с тетивы серебряного лука, только набьет синяк. Но для ангелов и демонов оружия гибельнее не найти. Всякий хочет обладать им, но никто не готов примкнуть к изгоям, так что торговля звездными стрелами всегда проходит скрытно, через посредников. А это означает, что мужчина, которого прикончил Дэниел, был не убийцей, подосланным старшими, а всего лишь торговцем. Изгой, настоящий враг, исчез — возможно, сразу, как только заметил их с Кэмом. Дэниел содрогнулся. Это было не лучшей новостью. — Мы убили не того парня. — Что значит «не того»? — отмахнулся Кэм, — Разве миру не станет лучше без еще одного подонка? Разве Люс не будет легче? Плохо одно… Он пристально посмотрел на Дэниела, а затем перевел взгляд на море. — Изгои, — закончил тот. Кэм кивнул. — Итак, теперь и они охотятся за ней. Кончики крыльев Дэниела встопорщились под кашемировым свитером и тяжелым плащом — его передернуло от жгучего зуда. Он замер неподвижно, с закрытыми глазами и вытянутыми вдоль тела руками, изо всех сил сдерживаясь, не позволяя крыльям поспешно развернуться, словно корабельным парусам, и унести его прочь с этого острова, через залив и дальше, прямиком к ней. Он зажмурился крепче и попытался вообразить Люс. Ему пришлось через силу отрывать себя от той хижины, от нее, мирно спящей на крохотном островке к востоку от Тайби. Теперь там уже вечер. Проснулась ли она? Проголодалась ли? Сражение в Мече и Кресте, откровения и смерть подруги — все это недешево обошлось Люс. Ангелы ожидали, что она проспит весь день и всю ночь. Но к завтрашнему утру им понадобится готовый к исполнению план. Дэниел впервые в жизни предложил демону перемирие. Установить границы, придумать правила и очертить систему последствий, если одна из сторон эти правила преступит, — союз с Кэмом подразумевал немалую ответственность. Разумеется, он готов был пойти на это, на все готов был ради Люс — только хотел бы точно знать, что все проделал правильно. — Нам придется спрятать ее где-нибудь в безопасном месте, — начал он, — К северу есть школа, неподалеку от Форт-Брэгга… — Прибрежная, — кивнул Кэм. — Мы тоже к ней присматривались. Ей там понравится. И ее будут учить так, чтобы не подвергнуть опасности. И что важнее всего, защитят. Гэбби уже объяснила Дэниелу, какую маскировку может обеспечить Прибрежная. Вскоре пойдут слухи, что Люс спрятана там, но по крайней мере на некоторое время в пределах школы она сделается почти невидимой. В здании за ней присмотрит Франческа, ангел и знакомая Гэбби. Снаружи Дэниел с Кэмом выследят и убьют любого, кто посмеет приблизиться к границам школьной территории. Кто рассказал Кэму о Прибрежной? Дэниелу не нравилась мысль о том, что другой стороне известно больше, чем им самим. Он уже корил себя, что не посетил школу, прежде чем принять это решение, но ему и так было непросто покинуть Люс. — Она может приступить к занятиям завтра же. В том случае, — уточнил Кэм, окинув взглядом собеседника, — в том случае, если ты согласишься. Дэниел прижал ладонь к нагрудному карману рубашки, где хранил недавнюю фотографию. Люс на озере в Мече и Кресте. Мокрые волосы блестят. На лице играет редкая для нее улыбка. Обычно к тому времени, когда ему удавалось заполучить ее карточку в очередной жизни, он уже ее терял. На этот раз она все еще была здесь. Ну же, Дэниел, — продолжал тем временем Кэм, — Мы оба знаем, что ей нужно. Мы зачислим ее туда — и оставим в покое. Мы ничем не можем ускорить этот этап, иначе мы ей только помешаем. — Я не могу оставить ее одну так надолго, — чересчур поспешно выпалил Дэниел. Он опустил взгляд на лежащую в ладонях стрелу, борясь с подступающей дурнотой. Ему хотелось зашвырнуть оружие в океан, но он не мог. — Вот как, — искоса глянул на него Кэм, — Ты ей не сказал. Дэниел застыл.