Он обращался не к тетке, а к невесте. Трудно сказать, кто в этот момент изумился больше – Беренильда, тетушка Розелина или Офелия. – Нет-нет, – пробормотала девушка, не поднимая глаз от омлета в своей тарелке. Она знала, что осунулась. Но неужели у нее был такой несчастный вид, что это поразило даже Торна? – Можешь не сомневаться, мы холим и лелеем нашу малютку, – со вздохом сказала Беренильда. – Уж скорее это я измучилась, занимаясь ее воспитанием. Твоя невеста так же молчалива, как и строптива. Торн с подозрением взглянул на окна столовой. Дождь по-прежнему лил без передышки, скрывая пейзаж. – А почему идет дождь? Это был самый странный вопрос, который Офелия когда-либо слышала. – Ах, пустяки, – откликнулась Беренильда с обольстительной улыбкой. – Просто у меня слегка разгулялись нервы. Офелия совсем другими глазами посмотрела на ливень, бесшумно барабанивший в стекла. Неужели здешняя погода отражала настроение хозяйки замка? Торн подхватил свой портфель и встал из-за стола. – В таком случае отдыхайте и приводите нервы в порядок. Я вас заменю. Офелии и ее крестной было предложено пройти в библиотеку, что их совсем не обрадовало: не считая туалетов, это было самое холодное место в замке. Торн уже методично разложил там свои папки, устроившись за письменным столом в глубине зала. Он распахнул окно, не спросив разрешения у дам, снова сел и погрузился в изучение документов. – А мы?! – возмущенно спросила тетушка Розелина. – Почитайте книги, – буркнул Торн. – По-моему, их здесь более чем достаточно. – Но, может быть, нам позволят хоть немного пройтись? Мы не гуляли уже целую вечность! – Почитайте книги, – безапелляционно повторил Торн. Отчаявшись добиться своего, тетушка Розелина яростно выдернула с полки какой-то словарь, уселась в другом конце зала, как можно дальше от Торна, и принялась изучать качество бумаги. Офелия, огорченная не меньше крестной, облокотилась на подоконник и вдохнула безвкусный воздух парка. Дождь бесследно испарялся, коснувшись ее очков, будто иллюзия не имела над ними власти. Девушка исподтишка наблюдала за Торном. Ему явно было тесно за маленьким столом. Он сидел ссутулившись, низко опустив голову и не отрывая глаз от бумаг. Казалось, ему безразлично все окружающее. Офелия взяла с полки первую попавшуюся книгу, села на стул и… застряла на первой же странице. В библиотеке хранились сугубо научные труды, и она не понимала ни слова. Устремив невидящий взгляд на формулы, девушка поглаживала старенький шарф, свернувшийся у нее на коленях. «Чего от меня хотят эти люди? – думала она. – Они то и дело дают мне понять, что я обманываю их ожидания. Так почему же они прилагают столько сил, чтобы возиться со мной?» – Вы интересуетесь алгеброй? Девушка обернулась и удивленно взглянула на Торна. Он сидел, опершись локтями на стол и устремив на нее пронизывающий взгляд. «Интересно, давно ли он так разглядывает меня…» – подумала Офелия и поспешно переспросила: – Алгеброй? Торн кивком указал на трактат у нее в руках. – Ах, это! Я взяла его случайно. – Что происходит между моей теткой и вами? На сей раз Офелия взглянула на Торна внимательнее. Значит, она не ошиблась: этот человек действительно пытался завязать с ней разговор. Девушка опасливо посмотрела на крестную, но тетушка Розелина сладко дремала, опустив словарь на колени. Офелия набросила шарф на плечи, поставила на полку алгебраический трактат и подошла к столу Торна. Она взглянула ему в лицо, хотя даже теперь, когда он сидел, а она стояла, он был гораздо выше. Торн казался олицетворением суровой экономии: худое лицо, узкие глаза, костлявые пальцы и сурово сжатый рот, не знающий улыбки. Поистине, этот человек не вызывал желания поверить ему свои мысли. – Ваша тетушка не простила мне мою эскападу, – объявила Офелия. Торн презрительно фыркнул: – Это еще мягко сказано. Доказательство – ливень за окном. В последний раз непогода разгулялась до такой степени, когда произошла дуэль между моей теткой и другой придворной дамой. Советую вам не доводить ее до такой крайности. Очки Офелии побледнели. Дуэль? Эти нравы превосходили ее понимание. – У меня нет никакого желания враждовать с вашей тетушкой, – заверила она Торна. – Может быть, госпожа Беренильда тоскует по придворной жизни? – Скорее по Фаруку. В голосе Торна явственно слышалось презрение. Да, Фарук и впрямь внушал подданным противоречивые чувства… Офелия ласково провела рукой по шарфу, словно гладила старую кошку. Интересно, о чем думает человек, сидящий перед ней? И что она должна думать о нем? – А почему здешние люди ненавидят вас? В стальном взгляде Торна мелькнуло изумление. Он явно не ожидал такого прямого вопроса. Помолчав с минуту и мрачно нахмурившись, он наконец разжал губы. – Потому что я доверяю только цифрам. Офелия не была уверена, что поняла его, но решила временно удовольствоваться этим объяснением. Она и без того считала чудом, что Торн соблаговолил ответить. Ей казалось – быть может, ошибочно, – что он относится к ней уже не так враждебно, как раньше. Правда, внешне он держался по-прежнему нелюбезно и мрачно, но атмосфера как будто слегка разрядилась. – Вам следовало бы поладить с моей теткой, – сказал он. – Она единственный человек, которому вы можете доверять. Офелия призадумалась, и Торн воспользовался паузой, чтобы снова уткнуться в свои бумаги. Но девушка решилась задать еще один вопрос: – Скажите, в чем заключаются свойства вашей семьи? Торн оторвался от бумаг и удивленно поднял брови. – Я полагаю, вы имеете в виду семью моего отца? – мрачно уточнил он. Офелия испуганно подумала, что совершила бестактность, невольно коснувшись темы его незаконного рождения. – Ну… то есть… я, конечно, имела в виду ваши личные свойства. – У меня они есть, но на среднем уровне. Только я не могу продемонстрировать их вам, не причинив боли. Почему это вас интересует? Офелии стало неловко: в голосе Торна внезапно прозвучала настороженность. – Просто я не была готова к тому, что сделала ваша сестра. Она хотела умолчать о мигренях, которые насылала на нее Беренильда, но Торн спросил напрямик: – Моя тетка тоже проявляла перед вами свои способности? Офелия растерялась, не зная, как ответить на этот коварный вопрос. Если она скажет «да», то на кого он обратит свой гнев – на тетку, мучившую его невесту, или на невесту, выдавшую ему тетку? А может, он и вовсе не рассердится и спросил из любопытства. Девушка решила уклониться от ответа и попросила: – Расскажите мне об этих свойствах. Упершись кулаками в стол, Торн поднялся во весь рост и засучил до локтей рукава рубашки. Его жилистые руки были исполосованы шрамами. Офелия постаралась не слишком пристально разглядывать их, боясь показаться невежливой, но это зрелище ее крайне изумило. Каким образом бухгалтер, занимавший высокую должность, ухитрился получить такие раны? – Как вы могли заметить, – угрюмо сказал Торн, – я не ношу на себе отличительный знак клана. Однако я единственное исключение, подтверждающее правило: все знатные люди его носят. Приучайтесь с первого взгляда определять место татуировки на каждом человеке, с которым встретитесь. Важно именно ее расположение, а не сам символ. Офелия была не особенно впечатлительна, однако сейчас с трудом скрывала удивление. Жених не только первым завел с ней разговор, но еще и отвечал на вопросы! Притом это явно не доставляло ему удовольствия. Но тогда почему он так поступает? – Драконы носят знак своего клана на кистях рук и на предплечьях, – бесстрастно продолжал он. – Старайтесь не вставать у них на пути и никогда не отвечайте на их провокации, как бы унизительны они ни были. Вы можете доверять только моей тетке. «Ну, как сказать…» – подумала девушка. – Причинять боль на расстоянии, – прошептала она, – это что, разновидность иллюзии? – Это гораздо сильнее, чем иллюзия, но, в принципе, вы правы, – пробурчал Торн, взглянув на свои карманные часы. – Боль, которую вы испытываете при столкновении с Драконом, – ответ вашей нервной системы на флюиды извне. Реально она не существует. – Однако боль, внушенная вашей сестрой, показалась мне очень даже реальной. – Потому что ее нервная система вошла в прямой контакт с вашей. Если ваш мозг убежден, что тело чувствует боль, тогда тело действительно ее чувствует. Торн произнес это спокойно, как вполне очевидную истину. Он вел себя чуточку любезнее, но не расстался со своей снисходительной миной. – И какие же ощущения Драконы способны внушить человеку, когда нападают на него? – тихо спросила Офелия. – Боль, переломы, кровотечение, тяжкие увечья, – бесстрастно перечислил Торн. – Все зависит от таланта нападающего. Теперь Офелия и вовсе не осмеливалась глядеть на его шрамы. Неужели это дело рук членов его собственного клана? И как он может называть такое возмездие «талантом»?! Она прикусила шов своей перчатки. Обычно она не позволяла себе такой вольности при посторонних, но сейчас не могла сдержаться. Ей вспомнились наброски Аугустуса, и воспоминание обожгло ее, как пощечина. Вот она, ее новая семья. Охотники с безжалостными глазами, способные убивать зверей голыми руками. Офелия даже представить себе не могла, как ей жить среди этих людей.