Его озадачивала проблема общения с ФБР. Должен был быть способ поддерживать связь, не выдавая своего местоположения. К счастью, Смит – первый помощник и компьютерный гуру – знал, как создать неотслеживаемую, зашифрованную электронную почту. Филипов и сам хорошо разбирался в компьютерах, поэтому совместными усилиями они со Смитом выполнили эту задачу. Они использовали программу, похожую на «TOR», но более современную. Она называлась «BLUNT» и была способна четыре раза зашифровывать все интернет соединения с помощью PGP[77] и перенаправлять их через множество компьютеров по всему миру, что делало почти невозможным отслеживание сигнала до его первоначального IP-адреса. Через «BLUNT» он и Смит установили временный одноразовый почтовый сервис под названием «Insurgent Mail» в скрытой части сети, которая, как они полагали, была неприступна даже для АНБ[78]. Со всеми программными установками возникла только одна небольшая проблема: в Бейли-Хол невозможно было подключиться к Интернету. Это означало, что Смит должен был периодически наведываться с лэптопом в место, где наличествовало интернет-соединение, чтобы отправлять и получать сообщения. Этим местом, как они решили, стал городок Катлер, расположенный в десяти милях отсюда, вдоль линии побережья. Мотель в Катлере, носивший название «Рыбацкая шхуна Годерры», предлагал бесплатный Wi-Fi. Сюда-то Смит и отправится. На «Маниболле» была моторная лодка, которая исполняла роль спасательного плота. Это был почти новый надувной «Зодиак»: девять футов в длину, шесть дюймов в ширину, с четырехтактным двигателем «Тохацу» мощностью 9,8 л.с. В спокойном море с одним пассажиром лодка могла идти на полных двадцати узлах. Но море между Бейли-Хол и Катлером было, каким угодно, только не спокойным, поэтому двенадцать узлов были максимумом, который мог выжать пассажир, не боясь превратиться в чертову отбивную – и то, только в хорошую погоду. В шторм можно было забыть и об этом. Они должны были быть осторожны. Прибытие и отбытие небольшого «Зодиака» в гавань не привлечет к себе повторных любопытных взглядов. Но движение подобного судна в открытой воде вдоль линии побережья определенно будет замечено – особенно рыбаками, которые подумают, что это чистой воды безумие вести небольшую лодку поздней осенью вдоль скалистой береговой линии, известной своими эпическими бурями, течениями и приливами. Если бы они увидели нечто подобное, то наверняка захотели бы узнать, кто, черт возьми, этот сумасшедший ублюдок. Рыбаки, как Филипов хорошо знал, были печально известными сплетниками. По всем этим причинам Смит должен был приплыть в Катлер и уплыть оттуда ночью, значительно увеличив риск несчастного случая. Но другого пути не было. Несмотря на принятые трудоемкие меры по созданию защищенной электронной почты, Филипов понимал, что, вполне вероятно, им также понадобятся и сотовые телефоны. Например, возможно, Смиту в какой-то момент может понадобиться переговорить с Далькой в Нью-Йорке. И он знал достаточно много о федералах, чтобы ожидать, что они рано или поздно будут настаивать на голосовом общении. У капитана всё было схвачено. На борту «Маниболла» находилось несколько десятков сотовых GSM-телефонов с уже включенными предоплаченными минутами, которые были куплены за наличные в разных странах мира – что было весьма полезно для ведения их бизнеса. Филипов дал два Дальке и четыре Смиту с исчерпывающими личными инструкциями для последнего: при разговорах с ФБР использовать для каждого отдельного вызова новый телефон и говорить кратко: сотовый телефон можно отследить всего за тридцать секунд. Смит, а не ФБР, должен быть инициатором звонков. По завершении вызова батарея должна быть немедленно извлечена, а телефон отключен, чтобы он не смог отправлять ответное сообщение «Heartbeat»[79] для связи с сотовой сетью. Филипов снова вдохнул аромат хвои. Смит этой ночью отправился в Катлер, свой лэптоп и одноразовые телефоны он надежно завернул в несколько слоев пластика для защиты от соленых брызг океана. Смит не был моряком, который мог бы желать совершить опасное морское ночное путешествие, поэтому Филипов тщательно его проинструктировал: первый помощник должен был продвигаться вдоль побережья, держась близко к берегу вне зоны серфинга. Ему может понадобиться мощный прожектор, который он отключит, прежде чем войдет в гавань. Филипов наблюдал за его отплытием и слушал гул двигателя, пока тот не затих в темноте. Это был риск, но, опять же, необходимый. План был приведен в исполнение, и его уже не возможно было прервать. Они ничего не услышат в течение трех дней – может быть, четырех – не дольше. Но это был хороший план. Филипов много раз пересматривал его у себя в голове, и экипаж обсуждал его до тошноты. Смит заселился бы в «Годерру» под маской мормонского миссионера. Он выглядел достаточно молодо, чтобы ему поверили. К тому же, у него – как и у всех членов экипажа – были при себе строгие классические костюмы: хрустящий, дорогой костюм был незаменимым аксессуаром в некоторых ситуациях при контрабанде наркотиков. А лучшим обстоятельством стало то, что Смит действительно был мормоном, или, по крайней мере, являлся им раньше. Так или иначе, он почти целый год отработал на миссионерской работе. Он знал, как использовать необходимый сленг при разговоре. Три дня молчания. Будучи в Катлере, Смит, конечно же, не сможет с ними связаться. Но Филипов дал ему четкие инструкции о том, как реагировать на самые разнообразные ситуации в переговорах с ФБР. Он должен был придерживаться основного требования: если Арсено не будет в Венесуэле через неделю, то агент ФБР умрет. Легко и просто. Филипов знал, что в подобных переговорах СОП[80] заставят власти настаивать на большем количестве времени и просить о мелочах, постепенно накапливая требования и просьбы, затягивая ситуацию и устанавливая господство над похитителями. Он не собирался попадать в подобную ловушку. Одна неделя. К тому времени, если они не увидят через «Skype» Арсено, стоящего перед статуей Симона Боливара на площади Боливара в Каракасе, Венесуэла – место, которое невозможно было подделать – тогда они вывезут в открытое море этого федерального сукиного сына, сбросят его за борт и покинут страну. Конечно же, если они все-таки получат подобное сообщение от Арсено, то они все равно выбросят его за борт. Капитан верил, что блеф ФБР на этот раз не сработает. Он должен был строго следовать своему первоначально разработанному плану: быть решительным, последовательным, не сомневаться и, что бы ни случилось, окончательно и бесповоротно идти до конца. Переговорщики ФБР являлись отменными экспертами и чувствовали блеф. Если бы он проявил малейшую слабость, мельчайшие колебания, малейшую уступку к одному из их требований, все было бы кончено. Опять же, Смит был тщательно проинформирован обо всем этом. У него были строгие приказы, и Филипов был в нем уверен. Возможно, в том, что Смит не мог связаться с командой, даже были свои преимущества: при связи с ФБР у него не было иного выбора, кроме как твердо стоять на своем. Между тем было крайне важно сохранить Пендергаста живым и здоровым в течение следующих семи дней, если ФБР потребует доказательства того, что он жив, перед тем, как выпустить Арсено. Пока Филипов стоял в свете раннего утра, и звуки ветра, проносящегося сквозь еловые ветви над его кораблем, смешивались с обычным пульсом моря, бьющегося о скалы, он решил, что нет причин рассказывать пленнику о том, что они делали и что они еще собирались сделать. В любом случае, через неделю он будет мертв. У Филипова был еще один источник беспокойства. Двое из членов экипажа – де'Хесус и Миллер – питали особенную ненависть к ФБР. Ни один из них не одобрил план. На собрании они оба настаивали на том, чтобы сразу же сбросить агента ФБР в море. Они проголосовали против плана обмена и разозлились. В ту же ночь Филипов поймал их обоих в трюме, пьяных в хлам, мочащихся на Пендергаста и очень громко смеющихся, после того, как они достаточно сильно его избили. Филипов был раздосадован, но ничего не мог сделать, чтобы наказать их. Разве что запереть выпивку. Фактически – и он должен был это признать – часть его радовалась, видя, как с высокомерного ублюдка сбивали спесь. И сбили ее достаточно сильно: от тяжких побоев он потерял сознание. Но капитану необходимо было сохранять мир и держать всех в узде еще семь дней. Филипов был обеспокоен расшатанной дисциплиной. Но было кое-что еще, что беспокоило его еще больше: выражение глаз федерала, когда эти два пьяных идиота, проклиная и смеясь, осушали на него свои «шланги», перед тем, как де’Хесус окончательно вырубил его швартовным гаком. Отчего-то то, что капитан прочел во взгляде агента, внушало страх. 20 Старший специальный агент Руди Спанн провел рукой по своим растрепанным волосам и уставился на пакет с уликами, лежащий на его столе, внутри которого вместе с письмом и конвертом поблескивало чуть потертое золотое кольцо и странный, расплавленный с одной стороны медальон. У него были смешанные чувства по поводу этой посылки, которая, внезапно попав на порог Нью-Йоркского отделения ФБР, наделала много шума. Был похищен агент! Тем более, это оказался не простой агент, а А. К. Л. Пендергаст. Спанн, которого только недавно назначили старшим специальным агентом в Нью-Йорке, не знал Пендергаста. Но он, конечно же, слышал о нем всевозможные истории. У этого Пендергаста было какое-то особое разрешение. По большому счету, он был агентом, который брал и выбирал себе дела сам. Видимо, он был чрезвычайно богат, раз получал официальную годовую зарплату в размере одного доллара – далекую от зарплаты, обычно получаемой гражданскими служащими категории GS-15, 10 ступени[81]. Ходили слухи, что Пендергаст был бунтарем, даже кем-то вроде агента-изгоя, который пренебрегал правилами, но имел хорошую защиту наверху. По правде говоря, он был не в почете среди молодых агентов: их возмущала его свобода, его богатство, его элитарные манеры. С другой стороны, старожилы офиса буквально благоговели перед ним и даже выказывали некое подобие уважения. Но, по сути дела, никто не любил его: он не был общительным человеком и не был тем, кто мог после работы вместе со всеми отправиться вывить пива. Легче было заметить его на стрельбище в выходной день, нежели в компании кого-то из коллег в непринужденной обстановке. По этим причинам Спанн имел с ним мало точек соприкосновения, разве что оказание базовой поддержки на местах. Агент редко появлялся на Федерал-Плаза. Но, так или иначе, он был федеральным агентом. Если в ФБР и имелось нечто общее, являющееся негласным и бесспорным, так это дух лояльности и товарищества, который связывал их всех вместе. Если агент был убит или ему угрожала опасность, Бюро переворачивало небо и землю, чтобы добраться до преступников. По этой причине похищение Пендергаста вызвало незамедлительный и масштабный переполох, и Спанн с этим делом мог, как выиграть, так и проиграть. Он взглянул на свой мобильный телефон, лежащий на столе. Первичный контакт с похитителями произойдет через несколько минут, и агент был настроен решительно с этим справиться. Это дело могло построить всю его карьеру. Спанна одолевали противоречивые чувства: с одной стороны он опасался неудачи, но в то же время его распирало от радости. Он знал, что является чертовски хорошим агентом, так как окончил свой курс обучения в Куантико среди первых, и его карьера с тех пор была звездной и постоянно шла в гору. В свои сорок лет он был одним из самых молодых старших агентов ФБР, да еще и в самом важном региональном отделении страны. А этот случай представлял собой возможность, которая стучала в дверь только раз в жизни. Если он провернет это дело – а он был уверен, что сможет это сделать – то перед ним откроются все двери. Так как пакет прибыл этим утром, Спанн, бросив все остальные дела, тут же перешел к конкретным действиям. Первым делом он созвал небольшую, но мощную ударную группу, которая вот-вот явится к нему на совещание. Статус дела «Агент под угрозой» являлся приоритетным. Независимо от того, что могло потребоваться во время расследования – ордера, лабораторная работа, судебная экспертиза, анализы, IT – все это выполняли мгновенно, присвоив запросу первостепенную важность по сравнению с остальными делами. Спанн уже дал указание всем своим лабораториям, чтобы они были готовы в любой момент. Его секретарь объявил о прибытии ударной группы. Спанн поднялся и вышел во внешний кабинет, забрав с собой пакет с уликами. Все оперативники сразу появились в поле его зрения: трое мужчин и одна женщина – все агенты высшего класса, самая настоящая элита. Они вошли в дверь – молчаливые и мрачные – и устроились в небольшой зоне для совещаний. Спанн кивнул им в знак приветствия и попросил своего секретаря принести кофе, а сам отправился к дальней стене комнаты и поместил пакет с уликами на демонстрационный стол, стоящий под доской для записей. Как только он заговорил, дверь снова открылась. Все с молчаливым удивлением уставились на вошедшего. Спанн не знал вновь прибывшего лично, но этот человек слыл настоящей легендой ФБР: Говард Лонгстрит, занимавший довольно загадочную должность заместителя исполнительного директора по вопросам разведки. Деятельность управления разведки, которую контролировал Лонгстрит, не имела ничего общего с вотчиной самого Спанна. Хотя он и был выше Спанна по званию, но фактически не имел над ним официальной власти. Что было, конечно же, очень хорошо. Лонгстрит представлял собой личность почти такую же эксцентричную, как и агент Пендергаст, пусть и несколько иначе: он обладал несколько хищным орлиным профилем, носил длинные седые волосы, а костюмы его вечно были слегка помяты. Темные глаза блестели из-под большого, нависающего лба. Голос Лонгстрита напоминал рычание, и он был необычайно высокого роста: шесть футов, семь дюймов[82]. Вероятно, именно из-за столь высокого роста он почти постоянно сутулился. Его осанка сильно отличалась от военной выправки, широко распространенной в Бюро. У Лонгстрита был спокойный, самоуничижительный способ работы, который сделал его очень популярным среди подчиненных. И, конечно же, ходили передаваемые шепотом слухи о временах, когда он служил в легендарной – некоторые даже утверждали, что в мифической – команде «Призрак». «Это», – внезапно понял Спанн, – «должно быть, и стало причиной того, что он пришел сюда». Кольцо в пакете с уликами подтверждало, что Пендергаст являлся членом того же элитного подразделения. Спанн немного растерялся. – Директор Лонгстрит, какая неожиданность. Гость повернулся к агенту и кивнул на пустое место. – Не возражаете, если я присоединюсь к вам? – Вовсе нет. Лонгстрит расположился позади, за спинами остальных присутствующих. Его внезапный приход выбил Спанна из колеи, но он быстро собрался. – Спасибо всем, что пришли, – начал он, – кольцо и медальон идентифицированы как настоящие. На них также обнаружены отпечатки пальцев специального агента Пендергаста: кажется, что они были умышленно нанесены на эти предметы для того, чтобы не оставить нам ни малейшего сомнения, что он находится у похитителей. Исчерпывающие тесты по четырем предметам – кольцу, медальону, письму и конверту – не обнаружили больше ничьих отпечатков, кроме его собственных. Ни ДНК, ни волокон, ни волос – ничего. Нажатием клавиши он запустил презентацию PowerPoint. На экране появился конверт. – Он был промаркирован в Главном почтовом отделении, 10001[83], вчера в три часа дня. Далее он был доставлен в почтовый ящик, расположенный за углом, и извлечен этим утром. Поскольку сегодня вторник, то его могли бросить в почтовый ящик в любое время с воскресенья до трех часов дня понедельника, так как первый забор почты из этого ящика в начале недели происходит именно в это время. Само письмо датировано понедельником, но это еще ничего не значит. На самом почтовом ящике нет камер, но их много вдоль проспектов и улиц, ведущих к нему – все записи с них в данный момент пересматриваются. Он продемонстрировал следующее изображение: обширный продуваемый всеми ветрами пляж. – Это место, где последний раз шестнадцать дней назад на рассвете видели агента Пендергаста. Он находился в длительном отпуске, работая над частным расследованием. Я не буду вдаваться в подробности того дела, потому что они почти наверняка не имеют к нынешней ситуации никакого отношения. Скажу лишь кратко, что на том пляже он дрался с безумным убийцей, после чего они оба были унесены в море и пропали без вести. Организованные масштабные поиски ничего не дали. Вода была примерно пятьдесят пять градусов по Фаренгейту[84], при такой температуре человек может продержаться около часа. Мы считали, что он погиб, пока не получили этот пакет. Поэтому его либо подобрал корабль, либо в каком-то месте выбросило на пляж. В любом случае, те, кто его обнаружил, как только установили его личность, решили использовать агента в качестве наживки при обмене на заключенного. Мы проводим обширный анализ всех кораблей, которые могли находиться в тот момент в том районе, а также проверяем динамику изменения высоты приливных и отливных течений. Последовало следующее нажатие кнопки, и на экране появилась отсканированная копия письма. – Письмо было напечатано на компьютере с использованием шрифта стандартного тона, а затем, видимо, его несколько раз перекопировали, чтобы размыть любые контрольные характеристики. Вот оно: «Старшему специальному агенту Спанну: 1. У нас в плену находится специальный агент Пендергаст. 2. Вложенные предметы, снятые с него лично, являются доказательствами первого пункта. 3. Мы предлагаем сделку: ФБР держит у себя человека по имени Арсено, он содержится под стражей; вы освобождаете его, мы отпускаем Пендергаста. 4. Мы предполагаем, что вам понадобится доказательство того, что Пендергаст все еще жив. Мы предоставим вам его по электронной почте – см. пункт 5. 5. Мы создали для связи защищенный адрес электронной почты. Письмо, которое вы получите, будет содержать в строке темы следующую случайную последовательность, как доказательство того, что оно пришло от нас: Lv5C#C&49!8u. 6. Вы освобождаете Арсено из Синг-Синг[85], где он находится в заключении в настоящее время, выдаете ему паспорт и деньги на покрытие путевых расходов и сажаете на самолет, летящий в Каракас, Венесуэла. 7. Мы должны связаться с Арсено в полдень на седьмой день после получения вами этого письма. К тому времени Арсено должен позвонить нам по „Skype“ с Плаза-Боливар, Каракас, и стоять при этом перед статуей Боливара, чтобы подтвердить, что он больше не под арестом и является свободным человеком. 8. После этого звонка по „Skype“ мы отпустим Пендергаста. 9. Если звонка по „Skype“ не будет, или если Арсено сообщит, что он находится под давлением, подвергается пыткам или насилию в любом виде – Пендергаст умрет. 10. Любое отклонение от девяти пунктов этого письма приведет к немедленной смерти Пендергаста. Семидневный срок является абсолютным и обсуждению не подлежит». – А вот e-mail, которое мы получили сегодня. Спанн нажал клавишу, и появился еще один слайд: фотография мужчины – Пендергаста – выглядящего ужасно истощенным, но явно живым. Он лежал на грязном куске полотна. Рядом с ним находился развернутый номер газеты «USA Today», датированный вчерашним числом. – Мы подключили все наши лучшие IT-ресурсы для отслеживания адреса этой электронной почты, но, похоже, что там настроено двойное шифрование и, скорее всего, ее невозможно будет отследить. Далее Спанн прошелся по плану, который он разработал для переговоров с похитителями. Он был классическим, основанным на многолетнем опыте работы Бюро с ситуациями, связанными с похищением людей с целью получения выкупа и удержанием заложников. Не соглашаться, первым делом сбивать цену, непрерывно держать преступников на связи, выигрывать время небольшими уступками. Измотать их, медленно забрать у них контроль – на протяжении всего этого времени поручить всем своим лучшим агентам выследить их. Он прошелся с группой по всему этому списку, назначив на каждый определенный аспект расследования своего ответственного агента. За собой он оставил сами фактические переговоры с похитителями. – И, в конце концов, – сказал он, – у нас есть запасной вариант: если эта стратегия не сработает, мы исполним их требования – освободим Арсено и вернем Пендергаста. Он сделал паузу и осмотрелся, ожидая комментариев. – Конечно, вы знаете, что они в любом случае собираются убить Пендергаста, – тихо заметил Лонгстрит. – Убийство федерального агента вынесет им всем смертный приговор, – сказал Спанн, – как только их человек будет освобожден, зачем идти на такой крайний шаг? – Потому что Пендергаст станет свидетелем, который засадит их в тюрьму на всю жизнь. Повисло молчание. Спанн размышлял, как лучше ответить. – Мистер Лонгстрит, эти люди явно не глупы.