Даже сквозь лекарственный туман д’Агоста мог рассмотреть, что его друг был взволнован и обеспокоен, что было для него весьма несвойственно. Д’Агоста прочистил горло, борясь с почти подавляющим чувством усталости. Врач сказал ему, что у него может наблюдаться временная амнезия, но, к счастью, этого не произошло, хотя определенные детали утра казались немного размытыми. – Я вошел в дом, использовав кодовый ключ, который вы мне дали. Через пару минут я оказался в приемном зале… и там-то Диоген и сотворил это со мной. Пендергаст поднялся со стула. – Диоген? Вы в этом уверены? – Да. Он вышел из задней части дома. Я сразу же узнал его, – д’Агоста прервался, чтобы припомнить детали. – В одной руке он держал чемодан. – А потом? – Он тоже меня узнал, – д’Агоста сглотнул. – Я обезвредил его, но тут в комнату вошла Констанс. Пендергаст побледнел. – Констанс. – Я сказал ей занять безопасное место позади меня, а сам тем временем держал Диогена на мушке, собираясь вызвать подкрепление. И тогда-то меня и ударили по голове… – он прервался. – Следующее, что я помню, это то, что я очнулся в машине скорой помощи. Взгляд, застывший на лице Пендергаста, было практически невозможно вынести. – Констанс, – снова повторил он, как будто только для себя. – Кажется, здесь все понятно, – вмешалась Лора. – У Диогена был сообщник, которого Винни не заметил, и который ударил его сзади. Мы обрабатываем осколки разбитой вазы, которую предположительно использовали в качестве орудия нападения, чтобы снять отпечатки пальцев. – Я считал, что Диоген мертв, – сказал д’Агоста. – Мы все так считали, – согласился Пендергаст. Некоторое время он сидел неподвижно, а затем снова заговорил. – Как Диоген отреагировал, увидев вас? – Он был так же сильно удивлен, увидев меня, как и я, увидев его. – А Констанс? Была ли она в наручниках? Или он ее удерживал каким-то другим способом? Д’Агоста на мгновение задумался, снова силясь припомнить детали. – Я не заметил ничего подобного. – Какой она вам показалась? В ярости? Одурманенной? Под принуждением? – Прошу прощения, но я никогда не мог распознать ее эмоции. Она… у нее на плече висела сумка. О, и на ней была шляпка, но я не помню, какое выражение лица у нее было. – Она боролась? Говорила что-нибудь? – Ничего. Когда я позвал ее, она зашла за мою спину. Не сказав ни слова. – У него было оружие? Звон в ушах д’Агосты становился все громче. – Мне на глаза не попалось ничего такого. – Я считаю, что с Винни уже достаточно, – сказала Лора, и в ее тоне прозвучали стальные нотки. Пендергаст не ответил. Его взгляд на несколько мгновений стал далеким и рассеянным. Затем он снова вернулся к настоящему. Д’Агоста уже когда-то видел у агента подобное выражение лица и подобный блеск серебристых глаз, и тогда это ничем хорошим не кончилось. Агент поднялся со своего места. – Винсент, я желаю вам скорейшего выздоровления. – К слову говоря, вы тоже неважно выглядите, – заметил д’Агоста. – В ближайшее время я собираюсь это исправить. Капитан Хейворд. Он повернулся к Лоре и коротко кивнул, а затем направился к двери и быстро вышел из палаты. И при этом д’Агоста заметил – незадолго до того, как снова отключиться – что под ветровкой ФБР агент был одет в грязные брюки, изрезанные практически на ленты. 36 Диоген Пендергаст в своем тщательно продуманном образе Петру Люпея, вышел на частную террасу, находящуюся на цокольном этаже отеля «Коркоран» и почти сразу же остановился. В его привычку уже давно вошел тщательный, приправленный скрупулезным вниманием осмотр своего окружения. Атлантический океан простирался с севера на юг сплошной непрерывной линией, а в его сливочно-белых бурунах отражались розовые вечерние облака. Со всех сторон отель окружала суета Майами Саус-Бич, а освежающий вечерний бриз доносил до Диогена музыку сальсы. Ничто не вызывало беспокойства. Он прислушался к своему шестому чувству – натасканному на обнаружение опасности внутреннему сверхъестественному будильнику – которому он доверял больше всего на свете, но лишь снова убедился, что ничто не предвещает беды. За исключением внезапного появления лейтенанта нью-йоркской полиции в особняке на Риверсайд-Драйв этим утром – к чему Диоген даже при его маниакальной склонности к планированию всего и вся оказался совершенно не готов – все прошло хорошо. Впрочем, даже этот неприятный сюрприз, как оказалось, принес свой положительный итог: Диоген с удовлетворением отметил, как быстро и без колебаний сработала Констанс, чтобы нейтрализовать угрозу. Сейчас она сидела на шезлонге террасы, и он любовался ею. В который раз он не мог не отметить ее красоту: она была одета в белую юбку до колен, блузу с бледно-лимонным цветным рисунком, соломенную шляпу с широкими полями, затеняющую ее лицо, и темные очки. Ее тонкие лодыжки были перекрещены, а на рядом стоящем столике покоился стакан ледяного кислого лимонада. Это был комплект одежды, который он предложил ей надеть, когда они только заселились в отель. Он выбрал это место – Оушен-Драйв, самое сердце района Саус-Бич Арт-Деко – потому что здесь было легко спрятаться на видном месте среди толпы шикарных, ярких, поглощенных только собой людей. И он выбрал этот отель не только из-за его элегантности и комфорта – он принадлежал еще старым Вандербилтам и был отреставрирован, как и большинство отелей на Оушен-Драйв, под стиль Стримлайн Модерн, хотя, к счастью, с некоторой долей сдержанности – но и потому что он казался огромным. Круизный лайнер полный немецких туристов, только что прибыл и поглотил все внимание персонала. Вначале Диоген решил забронировать пентхаус, который занимал весь верхний этаж отеля и шел в комплекте с четырьмя спальнями, семифутовым роялем и бескрайним бассейном, но поразмыслив, он решил, что это может привлечь ненужное внимание. Вместо того он поселился в одном из дюжины роскошных люксов с тремя спальнями, с душевыми кабинами, имитирующими дождь, постельным бельем «Фретте» и саунами, отделанными кедром. Это показалось ему хорошим переходным вариантом между аскетичной строгостью комнат Констанс на Риверсайд-Драйв и сдержанной роскошью Халсиона. Перелет первым классом в Майами прошел легко. Благодаря реалистичности, и не вызывающей сомнений достоверности его личности Петру Люпея не было необходимо в том, чтобы «менять этот образ» для перелета. Все шло по плану. Но все же, глядя на Констанс, он чувствовал беспокойство. Под шляпой и за солнцезащитными очками «Булгари» было невозможно рассмотреть выражение ее лица, но неподвижность всего ее тела, то, как она отрешенно смотрела на море и еще нетронутый напиток, напомнили ему всеобъемлющее спокойствие, которое он заметил, когда наблюдал за тем, как она паковала вещи, собираясь окончательно покинуть особняк 891 по Риверсайд-Драйв. Глядя на нее, Диоген усомнился, был ли Саус-Бич правильным выбором, чтобы остановиться здесь на время сбора «конского хвоста». После ее ужасного, бедного детства она жила в пределах особняка Риверсайд-Драйв, отгородившись от всего мира. Даже после того, как его брат взял ее под свое крыло, она едва ли решилась взглянуть на мир: всего несколько мест Нью-Йорка, Италия, Англия, Новый Орлеан и прибрежные районы Массачусетса. Кричащие и яркие пейзажи Оушен-Драйв – все в стиле неон ретро-шик и деко, разбавленные дешевым нарциссизмом – были, вероятно, еще более шокирующими, чем в Лас-Вегасе. Скрываться на виду в такой ультрасовременной атмосфере стало частью прикрытия, которое он выбрал для них. Но теперь он задался вопросом: мог ли подобный культурный шок, приходящийся на момент глобальных перемен жизни Констанс, быть для нее болезненным? Констанс сделала глоток лимонада. – Констанс? – позвал он ее мягко. В ответ она повернулась, и взглянула на него. – Не согласишься ли ты ненадолго войти внутрь? Я подумал, что было бы неплохо оповестить тебя о мероприятиях, которые запланированы на следующие несколько дней. Через мгновение она встала. Сначала показалось, что Констанс нетвердо стоит на ногах, потому что она ненадолго ухватилась рукой за шезлонг, как будто в поисках равновесия, прежде чем отправиться в гостиную. Присев на мягкий диван, она сняла шляпу, положила ее на бортик дивана, затем сняла солнцезащитные очки и провела рукой по лбу. Диоген был потрясен. Внутри, без яркого солнечного света, ее лицо выглядело бледным и изможденным, а глаза казались темными, даже слегка болезненными. Могло ли это явиться результатом перелета или потрясения от того, что она не покидала свой дом на протяжении многих лет? Нет: эти симптомы выглядели системными, а не эмоциональными. Возможно ли, что теперь она больше не сомневается в физических проявлениях, вызванных несовершенным эликсиром Ленга, и начинает поддаваться его побочным эффектам? Пока он зрительно оценивал ее, внутри него боль и сочувствие смешивались с любовью. – С тобой все в порядке? – спросил он, прежде чем продолжить разговор. Она отмахнулась от него небрежным жестом руки. – Небольшая головная боль. Это пройдет. Он сел на стул напротив нее. – Вот что произойдет дальше. Завтра Люциус Гарей должен умереть в девять часов вечера в тюрьме города Пахоки штат Флорида, примерно в девяноста милях к северо-западу отсюда. Смертельный приговор вынесен и отмене не подлежит. Я займу место судмедэксперта, который в последнюю минуту внезапно заболеет – ничего серьезного, уверяю тебя, но его самочувствие не позволит ему выполнить свои обязанности. Тело должно быть доставлено в офис судмедэксперта около десяти часов. Я немедленно извлеку и законсервирую cauda equina. Затем я проведу обследование тела, как того и требует закон. Также я должен буду подготовить отчет и заполнить документы, чтобы передать тело ближайшим родственникам. Разрез, который я сделаю в нижней части его спины, будет небольшим, и мой отчет даст медицинское объяснение его наличия. Никто не станет заострять на нем внимание. Все будет сделано по учебнику. Мое удостоверение личности, диплом и моя лицензия на проведение подобной практики также пройдут проверку. Он обвел рукой комнату. – В течение следующих тридцати шести часов, пока меня не будет с тобой, и я настоятельно прошу тебя оставаться в этих апартаментах. Чем меньше мы себя показываем на публике, тем лучше. Я подготовил все возможное, чтобы сделать мое отсутствие удобным для тебя. Выбери любую из трех спален, какая тебе больше всего понравится. В твоем распоряжении книги, музыка и видеотека: я, кстати, добавил в комплект полное собрание работ Ясудзиро Одзу[123] и рекомендую их просмотреть, если ты еще не знакома с его фильмографией. Конечно, в твоем распоряжении здесь круглосуточное обслуживание горничной и дворецким, а также полное меню для апартаментов. Ты найдешь холодильник с минеральной водой, фруктовыми соками и «Дон Периньон». Он указал на мобильный телефон, который лежал на стеклянной столешнице между ними и добавил. – Если тебе что-нибудь понадобится, звони мне в любое время. Он поднялся. – Я планирую вернуться послезавтра рано утром. Моя яхта пришвартована в гавани Саус-Бич. В тот же вечер мы доберемся до Халсиона. Я синтезирую эликсир, и ты окажешься на пути к выздоровлению, – он взглянул на часы. – Мне нужно уйти через пару минут. Есть ли что-нибудь еще, что я могу сделать для тебя, чтобы ты чувствовала себя более комфортно в мое отсутствие? – Нет, спасибо. – Тебе не нужны лекарства? Мышечные релаксанты? Стимуляторы? Она покачала головой. Внезапно, поддавшись порыву, он опустился перед ней на колени и взял ее за руку. – Констанс, я даю тебе торжественное обещание: через пару дней мы уже начнем новую жизнь на моем частном острове. Нашем частном острове. И я полностью посвящу себя твоему здоровью и счастью. Он осторожно перевернул ее руку и поцеловал ее ладонь. Констанс улыбнулась, и он снова поднялся. – Помни: звони мне в любое время. Я люблю тебя. После этого он отвернулся, поднял элегантную трость из ротанга Петру Люпея и молча вышел из гостиничного номера.