«Орфей, будь лучше». Он почувствовал на своей груди руку Скайлы, теплую и настоящую. Так она его поддерживала. Орфей вспомнил свою жизнь — обе жизни, — воспоминания смешались, и наконец все сошлось. Надо выбрать: остаться ли таким, как есть, или исполнить свое предназначение. Он посмотрел на знаки аргонавтов на руках. Символы, доставшиеся ему, когда душа Грифона оказалась в Тартаре. Они так никуда и не исчезли после возвращения брата. «Будь лучше». Может, он и в самом деле предназначен для чего-то великого. Возможно… после всех долгих одиноких лет поисков, Орфей выполнит предназначение. Он поднял голову, понимая, что, даже если не получится вернуть Скайлу, нужно поступить правильно. Наконец-то. — Мне посоветовали не отдавать тебе сферу. — Орфей взялся за ручку двери. — И на сей раз, дедуля, я послушаюсь. *** Во второй раз за несколько часов Орфей стоял перед особой царских кровей. Однако эта правительница была не столь угрожающей, как предыдущий. Изадора с изумлением и восторгом смотрела на лежащую в ее руках сферу с двумя воплощениями стихий. Рядом высились потрясенные Терон и Деметрий. Орфей проигнорировал аргонавтов и уставился на царицу. И когда она взглянула на него карими глазами, он увидел в них… облегчение. Зараза, Орфей так мерзко вел себя с ней. Вряд ли он когда-либо перестанет язвить и хитрить. Судя по тому, что вспоминалось о жизни Кинура, Орфей всегда был ублюдком. Но по крайней мере теперь его сердце и намерения изменились. — Я знала, что ты вернешь воплощение стихии земли, но вот остального не ожидала, — заговорила Иза. — Решил, что их нельзя разделять. — Орфей нахмурился и сунул руки в карманы чистых джинсов, которые раздобыл в Арголее. — К тому же я потерял тягу ко власти. На ее лице появилась теплая улыбка. Иза повернулась и отдала сферу Терону, который уставился на нее, как на опасную и кусачую тварь, а затем снова обратилась к Орфею: — Благодарю. — Я хочу кое о чем попросить. — О чем угодно. — Сферу не уничтожить без всех четырех воплощений стихии. Я знаю, как заманчиво оставить ее себе, но когда мы найдем оставшиеся две части… я хочу, чтобы ты пообещала уничтожить проклятый артефакт. Изадора улыбнулась еще ослепительнее. — Мы? Орфей стиснул зубы, потому что изображать ублюдка было проще, а вот героя… та еще работенка. — Да, «мы». Я займу место Грифона в рядах аргонавтов, пока брат не найдет в себе силы вернуться, — добавил он, остужая восторг Изадоры. Царица отошла от стола, что располагался в прежнем кабинете отца в Тайрнсе. — Орфей, можешь оставаться с аргонавтами столько, сколько хочешь. — Она коснулась древнегреческих символов у него на руке. — Тебе для этого не нужны знаки богов. — Ничего подобного, — возразил Орфей, глядя на царицу сверху вниз. Его все еще удивляла ее способность видеть в нем хорошее, несмотря ни на что. Она сжала его руку. — Может, ты и прав. Он кивнул на сферу в руках Терона. — А что теперь с ней будет? — Сферу мы спрячем в надежном месте. И когда найдем оставшиеся воплощения стихий, уничтожим, как ты того хочешь. Она не попадет не в те руки. Орфей кивнул и перевел взгляд с Терона на Деметрия. Ни один из аргонавтов не сказал ни слова, но отеческая улыбка на лице Терона и веселье в глазах Деметрия свидетельствовали об облегчении и благодарности. Ската… пора уходить, пока они не сделали какую-нибудь глупость. Например, поздравили его или обняли. Сейчас не время брататься. Он собрался уйти, но остановился. — Есть еще кое-что: я буду служить с аргонавтами по мере необходимости, но не стану жить в Арголее. Судя по грустной улыбке, Изадора видела его насквозь. — Хорошо, что ты останешься в колонии с Грифоном. Ты нужен брату. Орфей не был в этом уверен. Перед визитом в Арголею он сперва повидался с Грифоном, и хотя брат уже отошел от успокоительных, которые ему вкатила Каллия, и уже не метался, все равно представлял собой лишь оболочку себя прежнего. Легкомысленный, сильный и уверенный аргонавт, который все время пытался наставить Орфея на путь истинный, пропал. Вместо него появился загнанный, сломленный мужчина, который смотрел в окно пустым взглядом, качал головой, будто слышал голоса, и дергался от малейшего шороха. Грифон еще не пришел в себя после Преисподней. Орфею оставалось надеяться, что время и расстояние вернут ему брата. Он еще раз кивнул и направился по коридору к выходу из замка. Надо кое-что захватить из своей лавки на другой стороне города. Он надеялся, что эти вещи немного расшевелят Грифа. — Орфей, подожди. Он остановился и оглянулся на Изадору, которая бежала за ним. — Что еще, Иза? — Я просто… — Она вздохнула и посмотрела на него не с благодарностью или удивлением, а с беспокойством. — Ты в порядке? Он в который раз подумал о Скайле и своих попытках ее вернуть. Мойры его не слушали, и хотя Орфей мог добраться до любого мира, их владения оставались для него закрытыми. Властительницы судеб связывались с остальными, когда хотели, но не отвечали на призыв. Вспышка боли пронзила его грудь. Придется привыкнуть к тому, что Скайла умерла и больше не вернется. Но как же больно. Орфей не ожидал такой муки. Его поддерживала лишь одна мысль: что однажды, если он поведет себя подобающе, то снова ее увидит. «Будь лучше». Он старался, но как же трудно. — Да, — сказал Орфей и глубоко вздохнул, чуть облегчив боль. — Я в порядке. Впервые за долгое время, Иза. Я на своем месте. *** — Ты колеблешься, дитя. Что-то не так? Скайла замерла, так и не дойдя до белого корабля с большими зелеными парусами, которому суждено отвезти ее на Острова блаженных, где души героев и тех, кто хорошо проявил себя при жизни, существовали в гармонии. Яркий свет сиял вдали, сверкая на водной глади, словно миллион маленьких бриллиантов. Ей хотелось уплыть. Скайлу тянуло туда всей душой, но что-то ее удерживало. Она посмотрела на стоящую рядом мойру Атропос — женщину с посеребренными сединой волосами и в длинном белом платье. — Я… я будто бы что-то забыла. То, чего нельзя забыть. Атропос нахмурилась и посмотрела на сестру, беловолосую Лахесис. — Это твоя вина, карга. — Не моя. Вини Геру. Она наслала проклятие половинок, — улыбнулась Лахесис. Скайла понятия не имела, о чем они говорят. Она переводила взгляд с одного обветренного лица на другое, и знала одно: в ее сердце поселилась пустота, а этого быть не должно. Не на пути в рай. — Я не дам своего благословения, ты сделаешь это на свой страх и риск, — хмурясь, заявила Атропос. — Погоди, сестрица-карга, разве прежде я нуждалась в твоем благословении? Лахесис пронзила ее взглядом.