– Если бы ты знала, как же мне не хочется, – вздохнув, пробормотал он. Максин отвела сына к Зельде, которая уже с мрачным видом поджидала его, и зашла в комнату к Джеку. Он поклялся, что уже сделал уроки, и успокоенная Максин вернулась в свою спальню. Здесь она прилегла на кровать и включила телевизор. Максин любила такие тихие вечера. Переключая каналы, она размышляла над словами дочери о том, что ее мама ни с кем не встречается и никуда не ходит. Максин действительно редко бывала в гостях и на приемах. Порой ее приглашали на ужин старые друзья, но это случалось нечасто. Иногда Максин выезжала в театр послушать оперу или посмотреть балет. Но каждый такой выезд требовал от нее определенных усилий. Ей больше нравилось после трудного дня проводить вечера дома, в кругу семьи. Время от времени Максин ходила с детьми в кино или ужинала с коллегами-медиками. Но Дафна имела в виду совсем другие отношения. В последний раз Максин ходила на свидание с мужчиной больше года назад. Порой одиночество тяготило ее, особенно когда она задумывалась о том, как быстро летит время. Максин исполнилось уже сорок два, и после Блейка она не заводила серьезных романов. Время от времени ее приглашали на свидание, она начинала встречаться со своим поклонником, но вскоре понимала, что это не ее мужчина. Кроме того, Максин было негде знакомиться с новыми людьми. Все свое время она проводила или на работе, или с детьми. Большинство врачей, входивших в ее круг общения, имели жен. Некоторые из них не отказались бы завести роман на стороне, но Максин не желала размениваться на подобные интрижки. Состоявшихся симпатичных зрелых мужчин подходящего возраста среди ее знакомых было очень мало. Найти человека, с которым она могла бы построить крепкие отношения, – непростая задача. Но Максин не особенно переживала по этому поводу. Уж если ей суждено встретить такого мужчину, то это непременно произойдет. А пока ей и так жилось неплохо. Сразу после развода с Блейком Максин думала, что обязательно вскоре найдет кого-нибудь и, возможно, выйдет во второй раз замуж. Но с каждым годом ее надежды становились все призрачнее. А Блейк тем временем вел бурную жизнь. Он встречался с молодыми красавицами, и его имя постоянно мелькало в колонках светской хроники. Сидя вечерами дома с детьми и их няней, Максин спрашивала себя, хочется ли ей изменить свой образ жизни, и не находила ответа. Она, конечно, с радостью пошла бы на свидание с приятным ей человеком. Но где такого найти? Порой Максин вспоминала свою жизнь с Блейком, и у нее сжималось сердце. Неужели она больше никогда не будет заниматься сексом или даже просто целоваться? Впрочем, Максин тут же отгоняла досадные мысли. Главное – у нее были дети, и она убеждала себя, что этого достаточно для счастья. Дверь внезапно открылась, и в комнату вбежал Сэм, шлепая босыми ногами по полу. На нем была свежая пижама, а от его влажных волос пахло шампунем. Мальчик с разбегу прыгнул на кровать матери. – О чем ты думаешь, мама? У тебя такой грустный вид. Появление сына отвлекло Максин от тяжелых мыслей, и она улыбнулась: – Я вовсе не грущу, дорогой, просто немного задумалась. – О взрослых делах, да? – спросил мальчик, увеличивая громкость телевизора с помощью пульта. – Ты угадал. – Можно я сегодня посплю с тобой? Максин улыбнулась. На этот раз ее сын не стал придумывать историй про гориллу, и это было хорошо. – Конечно, милый. Максин нравилось, когда Сэм спал с ней. Им было уютно в одной постели. Какие еще желания могли возникнуть у Максин, когда маленький сын доверчиво прижимался к ней во сне? Никакой роман, никакие отношения не могли сравниться с радостью, переполнявшей сердце матери. Глава 4 Утром в День благодарения Максин обошла комнаты детей. Дафна, лежа в постели, болтала по мобильнику, которым мать все же в конце концов разрешила ей пользоваться. Девочка все еще была наказана и должна была сидеть дома, но теперь она по крайней мере могла общаться со своими друзьями по телефону. Джек сидел за компьютером, одетый в синюю рубашку, серые слаксы и блейзер. Максин помогла ему завязать галстук. Сэм, который все еще был в пижаме, в это время смотрел по телевизору утреннее праздничное шоу. Зельда взяла выходной и рано утром уехала к подруге в Уэстчестер. Каждый год в День благодарения подруга приглашала к себе Зельду и еще нескольких знакомых нянь на праздничный обед. Эти женщины принадлежали к особой породе людей. Они посвящали свою жизнь чужим детям, не имея собственных. Максин приготовила одежду для Сэма и велела Дафне заканчивать разговоры по телефону и одеваться. Дафна, продолжая болтать, направилась в свою ванную комнату и громко хлопнула дверью. Максин, вздохнув, вернулась в свою спальню. Она решила надеть сегодня бежевый брючный костюм, кашемировый свитер с высоким воротом и туфли на высоких каблуках. Надев свитер, она начала причесываться. Через несколько минут в ее спальню ворвался Сэм. Его волосы были взъерошены, рубашка неправильно застегнута, а ширинка на брюках топорщилась. – Правда, я отлично выгляжу? – победным тоном спросил он. Максин пригладила ему волосы и попросила застегнуть молнию на брюках. – Ой! – смущенно воскликнул мальчик и ухмыльнулся. Максин застегнула ему рубашку и велела принести галстук. Сэм состроил недовольную гримасу: – Ну зачем мне галстук? Я его терпеть не могу, он меня душит. – В таком случае мы не будем сильно затягивать его. Дедушка всегда носит галстук, и Джек тоже надел сегодня свой. – А папа всегда ходит без галстука, – заявил Сэм. – Нет, ты не прав, – возразила Максин. – В торжественных случаях он надевает галстук. – Но это происходит нечасто. – Я тоже не заставляю тебя надевать галстук каждый день. Но в День благодарения ты должен это сделать. И не забудь про новые туфли. Максин знала, что без этого напоминания Сэм мог отправиться на праздничный обед к дедушке и бабушке в кроссовках. Когда мальчик ушел в свою комнату за галстуком и туфлями, в дверях появилась Дафна. На ней была короткая черная мини-юбка, черные чулки и туфли на высоких каблуках. Дафна попросила у матери ее тонкий розовый свитер. В ушах девочки сверкали сережки с крошечными бриллиантами. Максин подарила их недавно дочери на день рождения и разрешила ей проколоть уши. Теперь Дафна хотела сделать в ушах еще пару дырочек, потому что, по ее словам, «все вокруг» носили сразу по две пары серег. Пока Максин не дала согласия на это. По ее мнению, Дафна и так выглядела замечательно. Максин дала ей свой розовый свитер, и девочка ушла. Через несколько минут в комнату матери вошел Сэм. – Никак не могу найти галстук, – с довольным видом сообщил он. – Поищи хорошенько, и ты его найдешь, – сказала Максин тоном, не терпящим возражений. – Как ты мне надоела! – огрызнулся Сэм и, повернувшись, вышел за дверь. Максин не удивилась его грубости. С невозмутимым видом она надела брючный костюм, жемчужные серьги и туфли на каблуках. Спустя полчаса вся семья была готова к выходу. Мальчики надели поверх блейзеров куртки, а Дафна – короткое черное пальто с небольшим меховым воротником, которое ей подарил на день рождения Блейк. Окинув детей придирчивым взглядом, Максин решила, что они выглядят отлично. Ее родители жили неподалеку. Дафна предложила взять такси, но Максин настояла на прогулке пешком. День выдался солнечный, погожий. Выйдя из дома, они пошли по Парк-авеню и вскоре добрались до высотного здания, где располагалась квартира бабушки и дедушки. Дети были в приподнятом настроении, поскольку сегодня им предстояла встреча с отцом. Он должен был прилететь во второй половине дня из Парижа. Максин не без удовольствия обещала пойти вместе с детьми на ужин, который устраивал Блейк в своей шикарной квартире. В холле многоквартирного дома их встретил швейцар и пожелал хорошо провести праздник. Поблагодарив, Максин вместе с детьми направилась к лифту. Ее родители уже ждали дочь и внуков на лестничной площадке. Максин была поразительно похожа на мать. Отец стоял за спиной жены и широко улыбался. – Мать, ты только посмотри, какие нарядные гости к нам пожаловали! – воскликнул он. Поцеловав дочь, он обменялся с мальчиками рукопожатием. Дафна поцеловала сначала бабушку, а потом дедушку, который крепко обнял ее. Квартира стариков была украшена изящными композициями из засохших цветов и выглядела, как всегда, элегантно – заслуга бабушки. Она содержала все комнаты в чистоте и безупречном порядке. Войдя в гостиную, дети чинно расселись. Они знали, что в доме дедушки и бабушки нельзя шалить и баловаться. Родители Максин, несмотря на свое добродушие, не привыкли иметь дело с целой оравой детей, особенно с мальчиками. Сэм достал из кармана колоду карт, и дети вместе с дедушкой стали играть. Максин с матерью вышли на кухню посмотреть, готова ли индейка. Стол уже был накрыт, на безукоризненно белоснежной скатерти посверкивало начищенное до блеска столовое серебро. На плите тушились овощи, в духовке запекалась индейка. Все в этом доме было честь по чести. Празднование Дня благодарения было традицией, которую любили все члены семьи. Максин обожала ходить в гости к родителям. Они всегда были ее поддержкой и опорой, в особенности после развода с Блейком. Им нравился ее бывший муж, но они считали, что, разбогатев, он пустился во все тяжкие. Они не понимали его образа жизни и беспокоились о его дурном влиянии на детей. Старики были очень привязаны к внукам и с удовольствием проводили с ними все праздники. Отец Максин все еще работал, он преподавал и практиковал как хирург, хотя делал операции только в особых случаях. Он очень гордился успехами дочери. Когда Максин решила пойти по его стопам и поступить на медицинский факультет университета, радости его не было предела. Правда, ее желание специализироваться в области психиатрии, которой он сам никогда не занимался, несколько удивило его. Однако успешная карьера дочери и ее репутация в научном мире убедили его в правильном выборе. Он с гордостью дарил знакомым экземпляры ее книг. Маргерит, мать Максин, заглянула в духовку, где запекалась индейка, и потыкала ее большой вилкой. Закрыв духовку, она повернулась и улыбнулась дочери. Эта тихая женщина всю жизнь держалась в тени мужа. Она гордилась тем, что вышла замуж за врача, и никогда не помышляла о собственной карьере. Маргерит принадлежала к тому поколению женщин, которых вполне устраивала роль домохозяйки. Они растили детей, занимались их воспитанием, полностью посвятив себя семье. Они предпочитали сидеть дома и не работать, если это позволяло финансовое положение семьи. Мать Максин занималась благотворительностью, участвуя в работе Младшей лиги, и была волонтером в больнице, где работал ее муж. Там она обычно читала книги слепым пациентам. Маргерит, вполне довольную жизнью, беспокоило лишь одно – судьба дочери. По ее мнению, Максин взвалила на свои плечи слишком большой груз ответственности, а Блейк самоустранился от воспитания детей. Впрочем, муж Маргерит тоже мало занимался дочерью в детстве. Но у него были на то уважительные причины – напряженная работа, в то время как Блейк вел праздную жизнь, находясь в вечной погоне за развлечениями. Ее удивляло то, что дочь терпеливо относится к его безответственному поведению. Маргерит жалела и внуков, лишенных отцовской ласки и заботы. Ее тревожила судьба дочери, которая не могла опереться в жизни на крепкое мужское плечо. – Как поживаешь, дорогая? – спросила Маргерит дочь. – По-прежнему много работаешь? Максин разговаривала с матерью по телефону несколько раз в неделю, но они редко касались важных тем. Когда у Максин возникала необходимость обсудить какой-нибудь важный вопрос, она обычно обращалась к отцу, обладавшему более трезвым взглядом на окружающую действительность. Пятьдесят лет Маргерит жила в браке как за каменной стеной и плохо разбиралась в проблемах современного мира. Она вряд ли могла помочь дочери разумным советом. Кроме того, Максин не хотелось лишний раз волновать мать. – Наверное, пишешь новую книгу? – Пока нет. В последнее время пришлось много работать. Так всегда бывает перед праздниками. Мир словно сходит с ума. Взрослые подвергают детей ненужному риску, а у подростков возникают нервные срывы, – сказала Максин, помогая матери укладывать подогретые булочки в корзинку для хлеба. В кухне аппетитно пахло. Хотя у Маргерит была помощница по дому, она всегда сама готовила праздничное угощение и гордилась своим кулинарным искусством. Максин с детьми ходили к бабушке и дедушке на рождественский ужин, что являлось для Максин большим облегчением, так как сама она плохо готовила. Ее никак нельзя было назвать хозяйственной, несмотря на то что она обладала отцовской практичностью и трезвым взглядом на вещи. Максин, с ее научным складом ума, не хватало артистичности. Будучи кормильцем в своей семье, она прагматически относилась к жизни в отличие от своей матери, муж которой сам оплачивал счета и выписывал чеки. Если с отцом что-нибудь случится, мать потеряется в реальном мире. – На праздники у нас всегда дел по горло, – сказала Маргерит, доставая из духовки аппетитную индейку, которая так и просилась на обложку кулинарного журнала. – Особенно с наступлением зимы. Когда начинается лыжный сезон, люди ломают руки и ноги. А в гололед часто случаются переломы бедра. Ты сама прекрасно знаешь, что в это время года твой отец очень занят на работе. Маргерит сама три года назад сломала бедро, и ей протезировали тазобедренный сустав. Сейчас она чувствовала себя отлично. Максин, улыбнувшись, помогла матери достать из духовки противень со сладким картофелем, который был покрыт аппетитной золотистой корочкой. – Папа всегда занят, – заметила Максин. – Как и ты. – Маргерит направилась в комнату, чтобы позвать мужа. По традиции праздничную индейку должен был разрезать глава семьи. Максин последовала за матерью. Отец все еще играл с Сэмом в карты, а двое других внуков смотрели футбол по телевизору. Отец Максин был заядлым болельщиком. В течение нескольких лет он работал хирургом-ортопедом в команде «Нью-Йорк джетс». Некоторые спортсмены до сих пор наблюдались у него. – Пора заняться индейкой, – объявила Маргерит. Отец встал и, извинившись перед внуком, с улыбкой взглянул на дочь. – Мне кажется, он мухлюет, – заявил хозяин дома, кивнув на внука. – Конечно, мухлюет, – согласилась Максин, и отец с довольным видом направился в кухню. Через десять минут он внес уже разрезанную индейку в столовую, и Маргерит пригласила всех к столу. Максин обожала отмечать праздники в кругу семьи. Она была благодарна судьбе за то, что ее родители находились в добром здравии и они могли собираться все вместе за большим столом. Несмотря на солидный возраст – семьдесят восемь и семьдесят девять лет, – родители хорошо себя чувствовали. Перед трапезой Маргерит прочитала молитву, а затем глава семьи разложил индейку по тарелкам. На столе стояли также клюквенное желе, сладкий картофель, канадский рис, горох, шпинат, пюре из каштанов и свежие булочки. Это был настоящий пир.