Мало что было мощнее, или разрушительнее, или ужаснее, чем голодный медведь или река в половодье. Гамаш точно знал, куда текут воды этой реки. Хотя он никогда не бывал здесь прежде, но географию района знал неплохо. Они находились совсем рядом с Тремя Соснами. А это означало, что они слышат рев Белла-Беллы, несущей свои воды в их деревню. Он достал телефон, чтобы позвонить Рейн-Мари, предупредить ее, узнать, как обстоят дела, но Камерон говорил правду: сигнал здесь отсутствовал. Гамаш убрал телефон в карман, повернул голову и посмотрел на покрытую жижей дорогу. – Идемте, – сказал он и двинулся вверх по склону. – Лотерейный билет, – сказала Изабель Лакост, глядя поверх папки на Жана Ги Бовуара. – Что? У Лакост была пауза между двумя встречами. Она зашла поболтать, а он нагрузил ее работой – всучил папки с делами и сказал: «Посмотри-ка вот это и скажи, что думаешь». Они сидели в дружеском молчании, читая порой отвратительные, порой незамысловатые и всегда трагические дела об убийствах. Время от времени суперинтендант Лакост задавала вопрос. Или писала замечание. Или комментировала. – В деле Андерсона, – пояснила она. – Жертва найдена с лотерейным билетом в кармане. – Oui. Группа коллег объединилась в лотерейный пул. – Она сама этот пул и организовала. – Да. – Бовуар наклонился к ней, чтобы прочитать документ, который она держала. – Однако билет оказался невыигрышным. – Это не имеет значения. – А что имеет? – Все в ее отделе участвовали в этом пуле, так? Десять человек. – Да. – Но здесь сказано, что там работали одиннадцать человек. Одного не включили. Кого именно? Бовуар откинулся на спинку стула и задумался. Деталь казалась незначительной, но не существует незначительных деталей, когда речь идет об убийствах. И об убийцах. Они прячутся в деталях. Незначительных деталях, которые так легко упустить. – Ты думаешь, тот, кого не включили в пул, убил ее из-за лотерейного билета? Почему же тогда он его не забрал? – Non. – Изабель покачала головой. Потом вдруг посмотрела на часы. – Я опаздываю на следующую встречу. – Но постой, зачем оставлять билет, если это и есть мотив? – крикнул Бовуар ей вдогонку. – Мотивом был не билет, а то, что этого человека не включили. И вероятно, уже не в первый раз. Что бывает, когда тебя снова и снова щелкают по носу? Он схватил дело и пролистал его, бормоча: – Черт. Возможно, она права. Старший инспектор Бовуар позвал следователя, ведущего дело, и предложил ему собрать информацию о коллеге, который не участвовал в пуле. Потом продолжил просматривать дела. Будь он проклят, если оставит своему преемнику хаос в документах. Тем более что ему предстоит провести с этим преемником еще много праздников. Через десять дней он, Анни и Оноре сядут на самолет до Парижа, чтобы начать там новую жизнь. Поверить в такое было почти невозможно. Апрель в Париже. На деревьях уже листва. Сады, разбитые в классическом стиле, полны цветов. Парижане сидят за уличными столиками кафе, наслаждаются теплом и аперитивом. Город света во всем своем блеске. Бовуар посмотрел на Монреаль через большое окно. Низкие тучи закрывали вершину горы Мон-Руаяль. Снег прекратился, но мгла осталась. Поздняя весна в Квебеке прекрасна. А вот ранняя весна – это просто куча дерьма. Иногда в буквальном смысле. В некоторых местах. Сейчас он почти чувствовал этот запах, в городе не очень заметный. А за городом? После многих приездов к Гамашам в их дом в деревеньке Три Сосны Жан Ги стал гораздо ближе к природе. К сезонам. К сюрпризам. К чудесам. Достаточно близко, чтобы убедиться, что он ненавидит деревню. Деревня грязная и непредсказуемая. И пахнет. Бовуар никак не мог отделаться от подозрения, что у тех, кто мог бы жить в Монреале или Квебек-Сити, но выбрал деревню, попросту не хватает винтиков в голове. Это подтверждалось и его первым знакомством с жителями Трех Сосен, в особенности со старой поэтессой. Которая, похоже, совсем чокнулась и теперь сводила с ума других. По крайней мере, Жана Ги. Мало помогало и то, что многие деревенские были англофонами. А Жан Ги был англофобом. Они его пугали. Отчасти потому, что, хорошо владея английским, он редко улавливал нюансы. Или культурные ссылки. Кто такой Капитан Кранч? А Капитан Кенгуру? Откуда столько капитанов? Почему не генералы? Почему они едят картошку фри с кетчупом, а не с майонезом? И как объяснить, что такое сливовый пудинг? Он выглядел и пахнул, как ранняя весна. А они его ели. Со временем Бовуар полюбил не только деревню, но и ее обитателей. Смирился с их причудами. Как они смирились с его. Но все же – сливовый пудинг? На слух приятно, а на вкус ужасно. Англы. Зазвонил его сотовый, и он немедленно ответил. – Salut, – раздался веселый голос. – Я не вовремя? – Если бы не вовремя, я бы не ответил. Но они оба знали, что это неправда. Он ответил бы на звонок Анни, даже если бы шла перестрелка. Успешный юрист, Анни устроила свой перевод в парижский офис и теперь выясняла, годится ли ее лицензия для работы адвокатом во Франции. – Ты не смог бы сегодня вечером поехать в Три Сосны? – спросила она. – Вообще-то, я не собирался. А что? – Я только что звонила маме, она сказала, что Белла-Белла выходит из берегов. – Такое происходит каждую весну. – На этот раз все хуже. Мама притворялась беспечной, но я слышала, что она волнуется. Она хотела убедиться, что мы с Оноре туда не собираемся. – Все так плохо? Только грозящая катастрофа могла бы заставить его тещу отказаться от драгоценного времени общения с дочерью и внуком. Жан Ги сбросил ноги со стола и подался вперед. – Им нужна помощь в укреплении берега мешками с песком, – сказала Анни. – И все же насколько там может быть опасно? Это ведь Белла-Белла, а не Святой Лаврентий или могучая Миссисипи. Худшее, что может случиться, это вода в подвале, правда? Там никогда раньше не затопляло. Бовуар подошел к окну. Много чего не случалось раньше. А потом вдруг раз – и случилось. Всего один раз. Убийство, например. Человека можно убить только раз. Вполне достаточно. Да, если чего-то раньше не происходило, это не гарантия, что оно не может произойти. Или не произойдет. И Анни была обеспокоена. Иначе она бы ни за что не позвонила и не попросила его съездить туда. Закончив разговор, Бовуар продолжал смотреть в окно. Анни упомянула реку Святого Лаврентия. Если даже Белла-Белла выходит из берегов, то что говорить о могучей реке, которая охватывает остров Монреаль? За небоскребами виднелась река, все еще схваченная льдом. Бовуар вздохнул с невольным облегчением. Да, это было бы проблемой… Но потом он пригляделся внимательнее и, когда его глаза приспособились, увидел трещины во льду. И длинные тени. Глыбы льда пробивали себе путь вниз и вверх. Огромные обломки скапливались, и, если в скором времени чего-нибудь не случится, Святой Лаврентий тоже выйдет из берегов. И не просто выйдет. Сила напора может сокрушить пилоны, на которых стоят мосты. Бовуар схватил телефон. В ожидании ответа от старшего суперинтенданта Туссен он снова подумал о Париже. Где сейчас цвели цветы.