— Это верно, — подтвердил сержант Бэгшоу. — Ну, — сказал инспектор после паузы, во время которой подкручивал усы, — теперь нам надо найти его. — Это верно, — в очередной раз подтвердил сержант Бэгшоу. Сержанту Бэгшоу рисовались туманные картины. Он видел себя одетым с ног до головы на манер человека, имеющего отношение к литературе, вращающимся в литературных кругах в Блумсбери, вовсю высматривая полного человека, прислушиваясь, не упомянет ли кто Уильяма Мейкписа Теккерея. Такая перспектива не радовала сержанта, так как не зная, что две главные школы художественной литературы — это Школа Пива и Школа Джина, он полагал, что на долгое время будет обречен на ячменный отвар и диетические хлебцы, с чем у него по какой-то причине всегда ассоциировалась литература. Однажды — возможно, в буфете Британского музея — он встретит невысокого полного типа со светлыми усиками, и они поговорят о Теккерее, а потом он пригласит этого типа выпить с ним ячменного отвара и закажет две маленькие порции, а этот тип возьмет свой стакан левой рукой, и тогда, наконец, он будет знать ТОЧНО. Но перспектива казалась мрачной. Сержант Бэгшоу тяжело вздохнул и с тоской вспомнил об эдмонтонском убийце, который самым любезным образом давал ему возможность ходить то на одни, то на другие бега, а потом в полном замешательстве сдался на Эпсомском ипподроме. — Пропустите ее, — сказал инспектор в телефонную трубку. Сержант очнулся от кошмара и поднял голову. — Прислали из Скотланд-Ярда, — объяснил инспектор. — Джулия Трехерн, актриса. Хочет что-то рассказать. Вероятно, приятельница этой Латур. Появление Джулии был обставлено великолепно, хотя и несколько экстравагантно. Фотографы остались ждать, пока она не покинет полицейский участок. — Мисс Трехерн? — спросил инспектор, поднимаясь со стула. — Прошу вас, садитесь. Это э-э… ваш муж? — О Господи, нет, — засмеялась Джулия, — это Берти Клинк. — Э-э… — Сопровождает и защищает меня. Вы не возражаете? — Здесь вы в полной безопасности, мисс Трехерн, — заверил Меригольд с галантным поклоном. — Я никогда не бываю в безопасности рядом с по-настоящему красивым мужчиной, инспектор. С двумя по-настоящему красивыми мужчинами, — поправилась она, подарив сержанта Бэгшоу любезной улыбкой. Инспектор, несколько задетый соседством Бэгшоу, чтобы отделить себя от нижестоящих, сказал: — Постойте, мисс Трехерн, последний раз я имел удовольствие видеть вас в «Бинг Бойз»[29], если не ошибаюсь. Улыбка мисс Трехерн погасла, она холодно попросила: — Берти, объясни этому джентльмену разницу между мной и Джорджем Роуби. Берти объяснил. Инспектор откашлялся и официально спросил мисс Трехерн, не будет ли она так добра изложить свое дело. Джулия не стала излагать. Очень медленно она открыла свою сумочку, вынула оттуда коробочку, открыла коробочку и вытащила из нее нечто в тонкой оберточной бумаге, развернула бумагу и положила перед инспектором маленькие украшенные бриллиантами часики. — Напомни за ленчем рассказать забавную историю про одного малыша в зоопарке, — обратилась она к Берти сценическим шепотом. — Я едва не забыла. У инспектора Меригольда не было времени задуматься, при чем тут зоопарк. Он неотрывно смотрел на часики, потом перевернул и уставился на их оборотную сторону. — Где вы это взяли, мэм? — спросил он. — Прислал один из моих друзей. У меня сегодня день рождения. — Мисс Трехерн сегодня исполнилось тридцать лет, — объяснил Берти. — Могу я узнать имя этого друга? — Арчибальд Фентон, — ответила Джулия с важностью, поскольку среди многих известных ее знакомых Арчибальд Фентон был не последним. — Род занятий? — Простите? — Род занятий мистера Фентона? — Что вы имеете в виду? — озадаченно спросила Джулия. — Как он зарабатывает на жизнь? Джулия, повернувшись к Берти, только вздернула брови, а он объяснил, очень четко выговаривая слова, как будто его собеседник был глухим иностранцем: — Он пишет. — Он написал «Крестное знамение»[30] и «Гекльберри Финна», — объяснила Джулия. — И «Ламмермурскую невесту»[31], — добавил Берти. — Но стихотворение, начинающееся «Феи танцуют в нашем саду»[32], — сказала Джулия, — написал не он. Инспектор и сержант покивали друг другу. Затем инспектор, поглаживая усы дрожащими пальцами, спросил: — Не ошибусь ли я, мэм, утверждая, что мистер Фентон — невысокий полный джентльмен? — О нет! — Нет, мэм? — удивленно переспросил инспектор. — Как бы ты описал его, Берти? — спросила Джулия, раздумывая, может ли быть, что она ошиблась. — Да почти так, — сказал Берти. — Коротенький и толстый. — Ах! — Инспектор торжествовал. — Тогда кто же высокий, стройный? — словно в забытьи, прошептала Джулия. Берти, неправильно поняв ее, подсказал, прикрывая рот рукой: — Один — инспектор, а другой — сержант. — А, не важно, — нетерпеливо отмахнулась Джулия. — И буду ли я прав, мэм, утверждая, что у него светлые усики? Вдруг она его вспомнила. — А, этот! Да-да, верно, светлые усики. — И левша? Джулия не была уверена. Она могла сказать только, что для пожатия он протягивает правую руку. — Ну, ты понимаешь, о чем я, Берти. Я ни разу не видела, как он что-то бросает, или играет в теннис, или что другое. — А теперь, мэм, не могли бы вы рассказать мне немного больше об обстоятельствах получения подарка. Он был отдан вам лично или… — Нет, прислан по почте. — Прилагалось ли к нему письмо? — Разумеется. — Могу я взглянуть? — спросил инспектор, протягивая руку. — Боюсь, что нет, — ответила Джулия, качая головой и при этом сладко улыбаясь ему. — Видите ли, оно довольно личное. — Боюсь, что я вынужден настаивать, мэм. — Какая чепуха! В жизни не слышала такой чепухи. Берти, ты когда-нибудь слышал такую чепуху? — Не думаю, что мистер… — Клинк. Знаете Берти Клинка? Берти, я думала, тебя знает вся полиция. — Не думаю, что мнение мистера Клинка поможет нам. Могу я увидеть это письмо, мэм? Пожав плечами, Джулия открыла сумочку, вытащила письмо Арчибальда и прижала к груди. — Я буду чувствовать себя очень неловко во время ленча, — сказала она с упреком. — Я, наверное, буду морщиться при каждом глотке, и люди подумают, что у меня что-то с пищеварением. Берти, ты должен объяснить им. Инспектор встал. Берти тоже. — Берти, — сказала Джулия радостно, — он хочет напасть на меня.