– Как-как? – еще сильней удивился участковый. – Железную дверь установили? Прямо внутри квартиры? – Да, в нашу спальню! – Но это же… Наверное, не очень красиво. – Ох, дорогой вы наш, Арсений Петрович, пожили бы вы с нашей доченькой, еще не так бы запели. Это же горе горькое, а не дочь! – Если бы мы в свое время знали, что такое из нее чудо-юдо вырастет, нипочем бы не взяли к себе в дом! Прозвучало это так, словно у родителей был какой-то выбор. – Другого ребенка бы себе выбрали. – Благо выбор был огромный! Бери – не хочу! Участковый в третий раз поднял руку: – Так Аня у вас приемный ребенок? – Приемыш! – подтвердила женщина. – Но вырастили-то мы ее как родную! – А она знала? Вы ей говорили, что вы ее удочерили? – Упоминали при ней постоянно, ясное дело, как же без этого? Должна была помнить, что мы к ней с добром. Особенно когда не слушалась, всегда ей говорили: помни, девочка, добро, которое мы тебе сделали. Только не очень-то это помогало! Неблагодарная она оказалась девка. – Вот уж знали бы, другую взяли. В стране отказников в детских домах полным-полно. Выбирай любого ребенка! Так нет же, выбрали Анечку. Подкупило, что сама беленькая, глазки голубенькие, чисто ангел. А посмотрите, что из этого ангела выросло! Лучше бы мы другого ребенка взяли, – подтвердил мнение жены и ее мужчина в трусах. – Была там еще одна девочка, рыженькая, очень она мне приглянулась, так нет же, мой уперся, не хочу рыжую, хочу блондинку. Вот теперь и носимся с этой бляндинкой. – Тише ты! – шикнул муж на супругу. – Сама знаешь, почему Аньку взяли. – Почему-почему, потому что родни ни у тебя, ни у меня нету. Племянники бы хоть были, а так в старости и опереться не на кого. – Ну да, поэтому, конечно. Но жена его все еще не унималась: – А ведь воспитатели предупреждали нас насчет Анечки. Говорили нам, что у нее дурная наследственность. Что мать ее от наркотиков померла, а до этого все панели в городе обтерла. А уж про биологического отца девчонки никто и знать ничего не знал. У ее матери небось столько кобелей побывало, что папашу среди них отыскать – проще иголку в стоге сена! – Ну что ты мелешь! – рассердился мужик. – Ведь не знаешь, что за люди были ее родители. – И ладно бы Аня благодарной выросла! Нет, не было в ней такого! Как с четырнадцати лет по мальчишкам начала бегать, так и не останавливалась. Хорошо еще, что без наркотиков дело обошлось. – Это мы надеемся, что обошлось. Но сдается мне, что уже и до этого дошло. Родительские гены все-таки дали о себе знать! – Воспитывали как принцессу, а выросла шалава! – Бездельница и потаскуха! Серафиме было очень неприятно все это слушать. Она искренне не понимала, зачем эти двое позорят свою дочку? Ну пускай их Аня не идеальна, пускай у нее имеются отдельные недостатки, местами даже очень крупные, но скажите, кто из нас лишен их? У каждого за душой найдется какой-нибудь грешок. Если поискать у самих родителей в шкафу, то нашелся бы не один скелет. Просто у Ани все ее грехи были напоказ, вот что сильней всего возмущало ее родителей. И еще, скорей всего, Аня не желала работать, иначе давно бы уже съехала от своих сварливых родителей в отдельную квартиру. И Фима подумала: до чего странно, что Аня до сих пор не нашла способ, чтобы уйти от родителей. Если кавалеров у нее было пруд пруди, неужели ни один не пригласил ну не замуж, но хотя бы к себе пожить? Пусть даже на время, все лучше, чем постоянно слышать брань приемных отца с матерью. – Сучка нам в дочки досталась! Участковый Арсений поморщился. – Вы бы так не поносили свою дочку-то, – вполголоса произнес он. – Вернется – как ей тут будет жить? И он показал глазами на соседей, которые суетились возле своих покореженных машин и, конечно, слышали каждое слово родителей Ани. – А все и так знают, каково нам с нашей доченькой жилось! Весь дом в курсе ее похождений. Пробы на ней негде было ставить! Уж в тюрьму бы ее хоть посадили за тунеядство! Так нет же, отменили такую статью! Чем они думали там, интересно мне знать? Теперь кто хочешь может не работать! Арсений пожал плечами: – Насчет законодательных инициатив – это не ко мне. Давайте лучше разбираться с вашим заявлением. Значит, вы утверждаете, что вас обокрали? Эта фраза мгновенно вернула боевой настрой родителям Ани. – Так и есть! Обокрали! – Все ценные вещи из дома вынесли. Что похуже оставили, что получше забрали. Фарфор старинный, от бабушек достался, шелковые скатерти с вышивкой, дед из Германии привез, кружевные занавески – еще прабабка их у известной кружевницы заказывала, ручная работа, ценности нынче немыслимой. – Что-нибудь еще? – Сколько угодно! – воскликнули родители в один голос и стали с упоением перечислять: – Бронза! Серебро! Хрусталь! Да не советский и не чешский, а еще с дореволюционных времен. Картины! Книги! Снова обращу внимание, что не современные книжонки, которые никому и даром не нужны, а старинные солидные фолианты в кожаных переплетах. Прижизненное издание Льва Толстого, первый том с его личным автографом. – Ого! В голосе участкового послышалось уважение. Да и сама Серафима прибалдела от перечня богатств, которыми обладали эти двое. Он в трусах-семейках, она в костюме с рынка. А дома антиквариата – как в музее. Какие-то подпольные миллионеры! А так ведь посмотришь на них и не скажешь, что у этих двоих найдется чем заплатить за булку хлеба в магазине. – Кроме того, пропала коллекция марок. – Как? – ахнула тетка, схватившись за левую грудь. – И коллекция тоже? – Да, Лушенька, и коллекция тоже, – мрачно ответил ее муж. – Что за коллекция? – поинтересовался участковый. – Ценная? – Еще бы не ценная! Мы ничего пустяшного в доме не держали! – высокомерно ответила ему женщина. – Анна одна лишь никчемная. А коллекцию эту уже пять поколений в моей семье собирали. И три поколения в семье у мужа. – Я что-то тут не понял. Три или пять? – Изначально было две коллекции – одна моя, вторая у моего мужа, у Гоши. Но вскоре после того, как мы с ним поженились, то объединили эти две коллекции в одну. – Теперь понятно, – кивнул Арсений. – А вот у моего отца тоже было несколько альбомов с марками. Но когда мама попыталась оценить их, то оказалось, что большинство марок не имеет ровным счетом никакой ценности. – У нас все иначе! – высокомерно произнесла Лукерья и подтянула слегка сползшие с ее полных бедер брюки. – У нас коллекция стоит не один миллион! – Не один? А сколько? – На данный момент только ее стоимость приближается к трем миллионам. – Ничего себе! Неплохая такая коллекция. И говорите, еще много ценных вещей пропала? Участковый проявлял к этому делу все больший и больший интерес. И Фима его понимала. Одно дело – искать загулявшую девицу, и совсем другое, искать девицу, умыкнувшую у своих приемных родителей кругленькую сумму ценностей. – Позвольте, – спохватился Арсений, – а почему вы считаете, что именно ваша дочь причастна к краже из вашей квартиры? – Так я же рассказывала, когда вы меня перебили. Когда замок в двери щелкнул, то нам это показалось странным. Кинулись к двери, стали стучать и кричать Анне, чтобы открыла. – Сначала-то мы думали, что дверь сама как-то захлопнулась, хотя и не вполне понимали, как такое могло приключиться. А потом дошло до нас: дверь на ключ закрывается, сама захлопнуться не могла. Не иначе как снаружи нас кто-то запер. А кто это мог быть, если в квартире, кроме нас и Ани, никого не было? – Она это! Ясное дело, нас заперла, а сама со своими сообщниками ящики вниз и перетаскала! – Мы хоть и заперты были, а мужские голоса слышали. – Сообщники нашей дочурки в квартире орудовали! – Когда мы из комнаты выскочили, то сразу поняли, что нас обокрал человек, хорошо разбирающийся в том, что имело ценность в наших коробках, а что нет! Только Анька знала, в каких ящиках упаковано то, что стоило особенно дорого, а в каких ящиках у нас были сложены вещи попроще. Те, что попроще, остались стоять. А те, что были более ценными, и особенно те, которые было легко унести, те исчезли! Фиме почему-то вспомнился многострадальные ковер, дважды побывавшей в уличных лужах, и она спросила: – Скажите, а пропавший у вас ковер тоже был какой-то особенный? Ей показалось, что этот вопрос смутил родителей Анны, они даже переглянулись между собой. Но потом Лукерья все же ответила: – Обычный ковер. В магазине мы его купили во время путешествия в Иран. – Но он дорого стоил? – Ручная работа. Шерсть. Несколько тысяч долларов за него отдали. – Но по сравнению с остальными вещами он стоил не так уж дорого? И нести его было тяжело. – Да, весил он немало, – признался владелец ковра. – Я в свое время, пока его на себе к нам наверх допер, с меня семь потов сошло. На каждой ступеньке отдыхал. От лавки до гостиницы мне его посыльные из магазина доставили. Из гостиницы в аэропорт кто-то из рабочих помогал загрузить и выгрузить. До такси мы его на тележке докатили. С тележки в багажник таксист загрузил. А вот наверх по лестнице мне его самому тащить пришлось. Не думал я, что он такой тяжелый.