Моей покойной бабушке, Джоан Кэмерон, самой захватывающей и виртуозной рассказчице Caitlin Barasch A NOVEL OBSESSION Copyright © 2022 by Caitlin Barasch © Никишева К.В., перевод на русский язык, 2020 © Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023 Глава первая У Розмари, бывшей девушки моего парня, такие же густые брови, как у меня. У нее точно такие же волнистые темно-рыжие волосы и округлые бедра. Я стою через дорогу от ее офиса в объемном бордовом свитере и темных очках и наблюдаю. Мне хочется знать, кто она: из тех, кто уходит в пять вечера, чтобы попасть в спортзал или застать часы скидок в баре, или же из тех, кто до восьми рассылает электронные письма в окружении пустых столов. Но она выходит из здания в 18:35, и я понимаю — она не относится ни к тем, ни к другим. На плече у нее шопер с логотипом «Нью-Йоркера»[1]: для меня это признак банальности, конформизма. Она перебегает четырехполосную дорогу, когда светофор отсчитывает последние две секунды. Машины сигналят, а она жует мятную конфету. Я точно знаю вкус конфеты, потому что стою рядом с ней на платформе станции метро «Фултон» и чувствую запах. Отчаянно сопротивляюсь желанию прикоснуться к ней: вдруг она растворится. Вблизи Розмари не похожа на свои инстаграмные[2] фотографии. Она явно использует разные фильтры, добавляя тени и насыщенность. Ее живот более плоский, чем у меня, зато грудь гораздо меньше. Гладкая и сияющая кожа, но квадратная челюсть, как у мужчины. На снимках она поджимает губы, вместо того чтобы показать все зубы, как это делаю я. Теперь-то мне удается разглядеть ее зубы. У нее острые клыки, как у хищника. Наверное, это говорит о том, что я симпатичнее Розмари, но как знать? Вдруг Калебу понравился этот вампирский оскал. В поезде она вставляет в уши крохотные белые «Эйрподс», и я в ответ надеваю объемные шумопоглощающие наушники. Хотя в вагоне хватает сидячих мест, Розмари прислоняется к двери, закрывает глаза и начинает отбивать такт ногой. Я тоже стою, но мои глаза открыты. Половину моего лица скрывают огромные темные очки — как у звезд, избегающих папарацци, — и я могу пристально разглядывать людей. Анонимность — залог успешного наблюдения. На станции «Уолл-стрит» в поезд набивается куча тел в деловых костюмах, и те, кто стоит у дверей, вынуждены потесниться. Несмотря на октябрьский холод, вагоны пока не отапливаются. Посреди этого столпотворения мне удается занять место рядом с Розмари. Рукав моего свитера задевает ее локоть в джинсовой куртке — посмотрим ли мы друг на друга? Но она так и не поднимает взгляд. Два дюйма[3] разницы в росте играют мне на руку — я вижу ее экран, пока она пролистывает исполнителей и альбомы, выбирая в итоге «Дышать под водой» группы «Хайатус Кэйоти». Мне становится неприятно, когда я понимаю, что Калеб — мой парень, ее бывший — вот уже несколько недель каждый раз ставит эту песню во время готовки, измельчая лук под звон барабанных тарелок. Затем она сочиняет твит о романе, который сейчас редактирует, — книга удостоилась отзыва «Нью-Йорк таймс». Розмари без конца стирает и переписывает его, и меня так и тянет вырвать телефон у нее из рук. «Я знаю, ты ищешь баланс между гордостью и скромностью, — скажу ей я. — Дай сюда». Я изучаю ее лицо, пока она не выходит на станции «Атлантик-авеню», в районе Форт-Грин в Бруклине. Следую за ней. Розмари идет вниз по улице, поворачивает налево, направо, а потом набирает код и входит в современное здание в индустриальном стиле с окнами до пола. Просто бельмо на глазу в окружении старинных особняков из красновато-коричневого песчаника. Я не могу пойти за ней, поэтому направляюсь в пивной бар с террасой в паре кварталов отсюда. Заказываю брецель размером с мое лицо и пью сезонное пиво: по вкусу напоминает банановый хлеб. Затем звоню Калебу и спрашиваю, не хочет ли он присоединиться. — Где ты? — спрашивает он. Прикрыв микрофон рукой, уточняю адрес у официанта. Заговорщицки подмигнув, он шепчет название бара. Я повторяю его Калебу. Повисает пауза. — Почему ты в Форт-Грин? — Пишу сцену, и действие происходит здесь. Сбор данных. Его голос смягчается. — Скоро буду. Положив телефон, я записываю некоторые детали — пешеходный переход, твит, сумка-шопер, локоть в джинсовой куртке, касающийся рукава моего свитера. Это начало книги — моей книги. Кажется, я нашла историю, которую стоит рассказать. До этого я писала только короткие рассказы — не больше двадцати страниц; ничто не цепляло меня настолько, чтобы удостоиться башни из слов. Но наконец-то жизнь заинтересовала меня. Возрадуйтесь, сторонники, утрите нос, скептики — сама я каждый день попадаю то в одну, то в другую категорию — я напишу роман. Калеб приезжает полчаса спустя и с тревожным видом оглядывается вокруг, словно ожидая увидеть призраков. Я окликаю его. — Что за сцена? — Он садится на соседний стул. — Пытаешься описать, как солнечный луч скользит по изысканному песчанику? Я наигранно смеюсь, не понимая, издевается ли он надо мной. — В точку. — На работе сумасшедший дом, я чуть ли не с самого утра мечтал о баре напротив. Но не думал, что меня занесет настолько далеко. Калеб живет в Вашингтон-Хайтс, а я в двухстах кварталах на юг, в Гринвич-Виллидж, что гораздо ближе к его офису в Финансовом округе. Стал бы он видеться со мной так же часто, если б я жила в другом месте? — Наверное, я очень тебе нравлюсь, — замечаю я. — Разумеется. — Калеб откидывает прядь с моего лба. Киношный жест, но это приятно. — Вообще-то я бывал здесь раньше. Притворяюсь удивленной. — Правда? — Ну… моя бывшая живет неподалеку. — Его рука по-прежнему играет с моими волосами. — Мы пару раз заглядывали сюда. — Черт. Я не знала… вдруг она сейчас объявится? — Боже, надеюсь, что нет. — Калеб берет принесенный официантом стакан пива. — Здесь полно других баров. — Все будет хорошо, — заявляю я с деланой уверенностью и сжимаю его руку, словно напоминая: ты здесь, ты со мной. * * * Два дня спустя, в мой выходной, я возвращаюсь к офису Розмари и нахожу скамейку, где можно почитать. У меня с собой книга, которую она редактировала, под названием «Единственный в своем стаде» — сборник эссе, автор которых выросла на скотоводческой ферме в Вайоминге. Я стащила ее из коробки с новинками в кладовке книжного магазина, где я работаю. Официально она выйдет только через несколько недель, но я пообещала себе, что буду быстра и осторожна — никаких следов на страницах или корешке, — а затем просто верну ее в коробку до начала продаж. Мне нужно иметь что-то осязаемое от Розмари, пусть даже ненадолго. Периодически поглядывая на вращающиеся двери здания, я успеваю прочитать тридцать две страницы, когда Розмари выходит, копаясь в своем шопере в поисках «Рэй-Бенов»[4]. На углу она поворачивает на запад. Я кладу книгу в собственный шопер — на нем изображена женщина в очках с кипой романов Джейн Остен — и успеваю заметить, как ярко-синее хлопковое платье Розмари исчезает за дверью кафе. У меня тоже в горле пересохло, и мне нужен кофеин. Так что я захожу следом за ней. Розмари разглядывает исписанное мелом меню. Одна из тех, кто внимательно изучает каждый напиток и при этом все равно заказывает как обычно? Она похожа на любительницу латте на обезжиренном молоке. — Мне, пожалуйста, масала-кофе со льдом, — просит она у бариста. — Это же мой напиток, — возмущаюсь я неожиданно громко. Розмари поворачивается. Я в ужасе, но все внутри так и кипит. Слова лезут наружу. — Редко кто заказывает его при мне, — выпаливаю в качестве объяснения. — Но кому-то он должен нравиться, я же как-то узнала, — меня несет, — про существование эспрессо с чаем. Внутри меня все клокочет от того, как ужасно банальна наша первая встреча лицом к лицу, и я вся краснею. Затем Розмари отвечает мне: — Да, это довольно вкусно. — Она осматривает меня. — Между прочим, классный шопер. У нее хриплый и неожиданно низкий голос. Манящий. Я смотрю в пол: — Большое спасибо. Мне хочется снова услышать ее голос, но она наклоняет голову, проверяя телефон: наш разговор окончен. Позади булькает кофемашина. Бариста передает ей напиток — у Розмари фиолетовые ногти, — и ее губы смыкаются на соломинке. Я заказываю то же самое, по-прежнему звеня от нервной энергии, и выхожу под яркое октябрьское солнце. Розмари исчезла. Я была готова ждать ее весь день, а теперь не знаю, что делать со свободным временем. Я прохожу несколько улиц и сажусь на берегу Гудзона, застегнув цветочный бомбер до подбородка. Времена года меняются, листопад в самом разгаре. Тротуар усыпан золотистыми листьями. Ветер кусается. Мне больше не требуется наносить дезодорант на внутреннюю сторону бедер, чтобы они не натирали.