Из человека в шприц что-то можно выдавить. С листа собрать чернила в авторучку. С газеты на матрицу буквы снова перевести – в свинец переплавить. Свинец вывезти на Среднерусскую возвышенность и снова закопать – снова гору возвести по фотографиям. Дрова в деревья перевести, нейлон – в уголь, уголь – в шахты. Воду из чайников в реки вылить. Костюмы наши распустить, свалять, стриженым овцам сшить тулупы и надеть на них с извинениями. Перья у дам выдернуть, снова этим ребяткам страусам вставить. Гири переплавить, прилавок разобрать, чтоб ему стоять негде было. Телевизоры разобрать, медь отдать Хозяйке Медной горы, стекло растолочь и снова в песок на берег реки. По проводам пойти, разыскать электростанции, разобрать, воду слить, мазут в скважину закачать. Землю по фотографиям и наскальным рисункам восстановить, пушки в руду перевести и отвезти на Курскую магнитную аномалию, где и разбросать. И все это время не стричься и не бриться, зарастать начать и продолжать зарастать. И уже этой шерстью согреваться и по деревьям по оставшимся рассесться. Ничего не значащие слова «Эй, здоров», «Как дела», «Ты все еще там», «Я все еще здесь» заменить гортанными криками и курлыканьем: «Эй зоов ка-ак жи-и, ка-ак де-а-а-а, ты здесь… я т-а-а-а-м…» Сидеть на деревьях каждый на своем, цепляясь за ветки сильными рыжими ногами и провожая упавшего равнодушными взглядами, – не приспособился. За самым заросшим, самым приспособившимся, у которого уже первые признаки хвоста, мчаться в апельсиновую рощу. А-а-ах… и бегать, и спать, и прыгать, и пить, и снова бояться львов и тигров, а не этих своих товарищей… Не пойму, что с людьми происходит Для Р. Карцева Не думал никогда, что у нас такие странные люди есть… Отказаться от жизни, чтоб кидать ядро дальше другого дурака или выше поднимать ногу на сцене?! Что-то я не пойму. Чего они из кожи лезут?.. Этот на себе микробов выращивает. Это ж надо гадость такую. Пожилой человек… Тот вообще залез в вулкан. Извергался оттуда с компанией таких же дружков?! Ну?.. Ей-богу. Как дети… Нет?.. Вроде приличная зарплата. Семья. Так сиди. Не скачи. Не дергайся… Конечно, кроме себя он никому вреда не принесет. Но пример дурной показывает… А тот дурачок на лодочке четыре месяца плавал один. Ну так ладно, он англичанин. С них не спросишь. С них, чтоб спросить, надо пролив Ламанческий переплывать… Но чтоб у нас такие дураки были, не ожидал… Еще хорошо, общественность не поддерживает. А то на лодке каждый бы… От жены. От детей… На льдине сто дураков сидят, лед щупают, медведей пугают. Им еще туда зарплату сбрасывают, провиант и за снег доплачивают… Что, у нас снега мало?.. Несет их… Другой черепа раскопал, сидит в яме празднует… Дурака валяют в рабочее время. Собаке вторую голову пришили… Я думал – пацанва, а это пожилые люди балуются… Она тридцать лет цветочки соединяла: фиалочку с тюльпанчиком. На государственные средства… Тьфу!.. Дура с пестиком!.. Я без цветов знаешь сколько живу!.. Я б тебе показал, куда деньги девать. Счетные машины… А что считать?.. Руб сорок девять плюс руб сорок девять минус посуда. Прибегает два раза в месяц: «Дай мне бешеные деньги, я микроба нашел…» Ох, я б тебе деньги показал бы!.. Ты бы у меня вагонетку толкал бы в одну сторону, а другой такой же в другую!.. Между нами говоря. Что мне от той Луны?.. Ни холодно, ни жарко. Ну светит – светит. Не светит – спичку зажгу… Чего я должен заглядывать, что у нее со спины. Что я, без этого не жил?.. Ну, между нами говоря!.. Что-то я тут не пойму… Что это за национальность людей такая?.. А если народ не понимает. Так и не рыпайся!.. Может, это все запретить и посадить их в карцера?.. А?.. Это можно попробовать, а если хорошо получится, то и держать… Потому что когда все понимают, что ты делаешь, когда самый дурной, тупой поймет, чем ты занимаешься в рабочее время, – занимайся… А если я к тебе забрел по пьянке проверить, что ты вытворяешь в государственный рабочий день. А ты мне что-то лопочешь: частицы, нейроны, мембраны. А я ни черта. Ни в какую. Ни за что. Хоть ты в меня стреляй!.. Тогда все… Тут тебя и брать надо. Тут тебе пятнадцать суток и как раз… Эх, я б наломал. Власти у меня мало… Да не кричите вы!.. Лошадь тут стояла. Надо же убрать. День, полный жизни Для Р. Карцева и В. Ильченко Сидят двое – мрачные, с головной болью. – А потом куда мы пошли? – Домой. – Ну пришли домой… – Не сразу. Сначала зашли в мебельный магазин. – Да?.. А чего? Я хотел купить чего… или чего? – Чего купить. Вы там хотели раздеться и к ним в шкаф повесить. – Ну? – А они не давали. – Ну? – Ну, у них ваш зуб остался. – Да… (щупает) ты смотри. А рукав где? – В музее. – Чего? – А у них кровать стояла, царская, что ли, вы себе стелить начали. – А чего это все синее? – Они протокол составляли, а вы не давали. – Ну и чего? – Ну и чернила выпили. – Ага… Ну спасибо, проясняется. (Вынимает из кармана гирлянду лампочек и шариков.) Наверное, на елку налетел. – Да нет… Сейчас лето. – Да?.. А то тут буквы какие-то. Чувствую, давит. (Вынимает буквы ГАСТРО.) – Реклама, наверное. Вы с кем-то спорили, что вы альпинист. – Какой я альпинист? – Разве поймешь. Вы по-немецки говорили. – По-немецки… И немцы меня понимали? – Наверное… Они тоже русские, кроме того – выпимши. – Да… А кто ты такой? – Так Витя… – Витя… Мы что, с тобой в школе учились? – Не…