Я проснулась в неприятно ярко освещенном помещении и сразу же услышала знакомый голос: — Неваляшка очнулась. Уже спустя секунду, я увидела над собой рассерженное лицо Мартина: — Ты не могла не вмешиваться, да? Теперь все будут считать меня трусом, и всё из-за глупости няньки! У меня в голове звенела какая-то отскочившая от мозга пружинка, а во рту стоял металлический привкус крови — кажется, я прикусила щеку. Я почти сразу попыталась встать, но с ужасом поняла, что не могу свободно пошевелить шеей. От страха у меня округлились глаза, и как раз в этот момент надо мной возник Рик. — Не шевелись, лежи тихо. — Что со мной произошло? — хриплым голосом, испуганно спросила я, совершенно не в силах ничего вспомнить. — Сын популярной бизнесвумен в сфере порнографии, натравил на тебя собаку, после чего вытолкнул на проезжую часть, где его мать успешно протаранила тебя своим автомобилем. Так как скорость машины была относительно небольшой, на тебе всего лишь несколько ушибов и ссадин, которые в основном пришлись на правую сторону — сторону столкновения с машиной. Врачи говорят, что ты родилась в рубашке, однако тебе всё равно придется проходить несколько дней с шейным бандажом. Еще доберман немного прикусил твою ногу, но рана, по идее, должна быстро затянуться и шрамов, вроде как, не должно остаться. Про легкое сотрясение мозга я уже говорил? Без посторонней помощи, я смогла сесть на кушетке и, наконец, ощупать своё тело. Только теперь я поняла, что нахожусь в больнице. Правая сторона моего тела и вправду болела сильнее левой, но благодаря одежде на моей коже почти не осталось царапин. Определенный участок голени, в которую вгрызся доберман, был перемотан белоснежным бинтом и ныл не меньше, чем остальное тело. Самым неприятным из всего оказался шейный воротник. Он буквально контролировал мои движения, самостоятельно решая, с какого именно ракурса я буду смотреть на этот мир. Хорошо хоть лицо не пострадало — лишь на правом виске был едва заметный, уже обработанный ушиб, и на нижней губе справа образовался кровоподтек средних размеров, который наверняка будет проходить дольше остальных царапин. Осмотрев себя с ног до головы, я, наконец, огляделась вокруг — небольшая больничная палата, с режущим глаза белым светом, исходящим от неоновых ламп. Рик вышел за врачом, поэтому сейчас я была наедине с Мартином. — Как я здесь оказалась? — нахмурилась я, снова заговорив с легкой хрипотцой в голосе. — Брат тебя дотащил, — брезгливо сморщил нос Мартин. — Пока он укладывал твою тушку на заднее сиденье автомобиля, который тебя же и сбил, стриптизерша бегала вокруг нас на своих десятисантиметровых шпильках и что-то страстно причитала. Она довезла нас до больницы, после чего Роланд снова возился с твоим бессознательным телом, стараясь не задеть твоей тупой башкой ни одного косяка в этой поликлинике. Закрыв глаза, я представила, как Олдридж тащит меня до ближайшей кушетки, и сразу же поморщилась. Зрелище и вправду было неприятным — растрёпанные волосы, кровь, стекающая от виска до подбородка, висящие в разные стороны руки. Наверное, ему теперь придется сутки обрабатываться от, въевшегося в его ароматное тело, дешевого запаха меня. Спустя минуту, вслед за Риком в палату вошел доктор. Он аккуратными движениями осмотрел мои ребра и лицо, проверил зрачковый рефлекс, подвижность суставов и пришел к выводу, что я вполне могу находиться на домашнем лечении, после чего выписал мне больничный лист на неделю. — Неделю без те-ебя-а-а, — хитро ухмыльнулась я Мартину, на что он раздраженно хмыкнул. На выходе из больницы нас уже ожидал Джонатан. Рик сказал ему, что самостоятельно отвезет меня домой, поэтому в автомобиль Джонатана сел только Мартин. Я хотела возразить Рику, чтобы лишний раз не напрягать его, но он был настойчивее моего папы, когда тот жаждал посмотреть скачки. Уже подъезжая к дому, я представила, что именно сейчас начнется, и закрыла глаза от предвкушения: бабушка с дедом примутся глотать настойку из валерианы, отец начнет говорить слово «хрень» и дети весело будут за ним повторять, пока не начнут тыкать в мои самые больные места пальцами, мама примется причитать, Эмилия будет рассуждать о моей неуклюжести, а Тэмми либо впадет в панику, либо уйдет в себя от испуга. Да, пожалуй, только поведение Тэмми для меня было не очевидным. — Я доведу тебя до дома, — констатировал Рик и, прежде чем я успела отказаться, он уже открывал мне дверцу. Доковыливая до порога, я уже слышала знакомые быстрые шаги мамы по ту сторону двери и видела любопытствующие лица детей, буквально прилипнувших к окну гостиной. — Что с тобой?! — еще не успев до конца распахнуть дверь, выпалила мать. — Ничего страшного. Я просто упала, — попыталась улыбнуться я, сквозь боль в правой ноге. — Просто упала? — переспросил отец, возникший за маминым правым плечом. — Пожалуй, это в её духе, — заметила Эмилия, высунувшаяся из-за левого маминого плеча. Зрелище было смехотворным. Казалось, будто за мамиными плечами находятся херувим и аполлион. Ну или мама была трехглавым драконом. Только после замечания Эми, все резко перевели взгляд с меня на Рика, словно уже и забыв о моем существовании. — Проходите-проходите, — поторопила нас мама и буквально втянула меня в дом, а за мной и Рика. — У нас как раз ужин готов. Я была в легком шоке от развития событий, так как на тысячу процентов была уверена в том, что не горю желанием, чтобы Рик познакомился с моей родней и хотя бы краем глаза лицезрел нашу микроскопическую кухню со старой гостиной, пространство между которыми занимала столовая в виде одного, старого стола. Но родителей было уже не остановить. — Мама, поставь на стол дополнительный прибор, — попросил отец бабушку, подталкивая Рика в гостиную. Все суетились, толкались, но в итоге благополучно усадили Рика во главе стола напротив папы, а меня, как единственную его знакомую, воткнули справа от него. Я была зла на то, что происходило, поэтому не сразу обратила внимание на то, что Рик по второму кругу всматривается в незнакомые лица, словно ища кого-то. Еле ворочая закованной в бандаж шеей, я аккуратно осмотрелась по сторонам — вся семья была в сборе, поэтому я решила, что мне всего лишь показалось. Через пять минут шума и суматохи, когда все, наконец, смогли совладать со своими нервами и усесться за стол, мама поинтересовалась у меня: — Дорогая, ты не хочешь переодеться? После кувырков по асфальту, моя тонкая толстовка была местами протертой до дыр и настолько пыльной, что её смело можно было выбивать хлопушкой. Но я не собиралась вставать со своего места, тем самым заставляя всех снова подниматься, чтобы выпустить меня из-за стола. Тем более, в таком состоянии мне предстояло возиться с переодеванием не меньше двадцати минут — за это время ужин уже закончится, а Рик поседеет. Нет уж, лучше я останусь контролировать ситуацию. — Где Тэмми? — вдруг тихо поинтересовался папа, и только после этого я заметила пустующее напротив меня место. Проклятая шейная шина мешала увидеть даже то, что находилось у меня перед носом. В итоге Дин отправился наверх за тётей, а мама обратилась к Рику и я сразу же поняла, что если парню повезет — он покинет наш дом полуживым, если нет — тогда стоит с ним попрощаться заранее. — Ваш мальчик очень мил, — улыбнулась мама Рику. — Вы про Мартина? — вскинул брови Рик. — Оу, нет, он не мой. Я Рик Белл — его учитель. А Мартин мило себя ведет только с Роландом. — Ой, — смутилась мама от всеобщей ошибки и все мгновенно заулыбались. — Мы приняли Вас за Роланда Олдриджа. Да ладно! Серьезно?! Он совсем не похож! Хотя откуда моей семье это знать? Давно я не чувствовала столь острого смятения. Последний раз я ощущала нечто подобное, когда Роланд застукал меня в своем поместье в рваных джинсах. — Нет, я такой же служащий, как и Глория, — спокойно улыбнулся в ответ Рик и, в этот момент, в комнату вошла Тэмми. Её волосы, которые отросли чуть ниже плеч, были распущены и слегка взъерошены, что выдавало тот факт, что девушка только что уютно лежала на своей кровати. Она выглядела уставшей после работы — сезон туристов начался неделю назад, и теперь Тэмми почти каждый день выглядела замученной, после регулярной уборки чужого постельного белья — но одновременно весьма милой. Видимо Дин ничего не сказал ей про нашего гостя, поэтому она, без присущего ей смущения при посторонних, пролезла через поднявшихся из-за стола членов семьи и села на собственное место, слева от Рика, совершенно не обратив на него никакого внимания. Только заняв своё место за столом, сестра, наконец, посмотрела на меня и сразу же застыла от увиденного. Я же, не имея возможности пошевелить шеей, изо всех сил пыталась глазами указать сестре на Рика, но Тэмми не реагировала, явно оцепенев от моего внешнего вида. Родные гулко болтали между собой о каком-то новом налоге и в эту самую секунду никто на нас троих не обращал никакого внимания (да что там, все уже давно забыли и думать о моём плачевном состоянии! хотя, может даже и не начинали). Ситуация была очень смешной: я, как последняя идиотка, мигала глазами в сторону Рика, чтобы Тэмми наконец обратила на него своё внимание и поздоровалась с гостем, Рик смотрел на Тэмми и улыбался, словно ученый, увидевший ценную реликвию в виде моей сестры, а Тэмми ошарашенным взглядом уперлась в мой бандаж на шее. — Глория, что с тобой? — полушепотом спросила она, слегка перегнувшись через стол. — Да со мной всё отлично, — под общий гул семьи о налогах, ответила я. — Я просто неудачно упала, а так всё в порядке. Меня подвез Рик, — кивнула в сторону Рика я. Если это, конечно, можно было назвать кивком. Тэмми, наконец, оторвала от меня взгляд, после чего посмотрела на обычно пустующее место, на которое я старательно указывала взглядом и, увидев перед собой мужчину, слегка отстранилась от неожиданности. — Рик Белл, — улыбаясь и протягивая руку Тэмми, назвался гость, — учитель подопечного Глории. — Тэмми, — смутившись, ответила сестра и, что меня сильно удивило, пожала его руку. Обычно она сторонилась незнакомых мужчин и прежде чем протянуть незнакомцу свою руку, долго боролось с желанием сбежать, но на сей раз всё получилось почти непринужденно, отчего я с облегчением выдохнула. Хоть Тэмми сегодня и не подвела, мне всё еще было за что переживать. Например, за то, что Дин вдруг вспомнит о своей диарее и не начнет рассказывать о ней во весь голос. — Тэмми, ты без проблем пожала руку неизвестному тебе молодому человеку, — вслух заметила Эмилия, отвлекшись от разговора с дедом, что сразу же заставило меня напрячься. Только язвительности со стороны Эми мне не хватало! — Хороший признак. Обычно ты шарахаешься мужчин, которые пытаются узнать у тебя который час. — Эми, прекрати, — прошипела мама, но было слишком поздно, Тэмми уже опустила глаза в тарелку, что означало, что на контакт с окружающими она больше не собирается выходить. — Значит, Вы учитель Мартина, — начал папа, обращаясь к Рику. — Как же Вы нашли это место? — Очень просто. Мы с Роландом друзья по университету. После получения диплома бакалавра, Роланд ушел в свободное плавание, а я остался в Кембридже. По окончанию магистратуры я хотел идти в аспирантуру, но по некоторым причинам отменил свое решение. В этот момент я случайно пересекся с Роландом, который, по стечению обстоятельств, искал преподавателя для своего младшего брата. В итоге я снял квартиру в этом городе, утром занимаюсь обучением Мартина, а со второй половины дня работаю над собственным проектом. После волшебного слова «Кембридж», все присутствующие за столом мгновенно замолчали и только Дин продолжал панически икать. По-видимому, для семьи тот факт, что перед ними сидит не просто выпускник Кембриджа, но сам магистр, был стрелой в самое сердце. Для Рика было обычным делом рассказать кусочек из своей биографии — ничего особенного или сверхъестественного, но для нашей семьи Кембридж ассоциировался со словами «корона», «победа» и «успех». С минуту все молчали и это постепенно начинало напрягать. Все были шокированы ученостью Рика, я же только его возрастом. Выходит, что ему, как и Роланду, двадцать шесть, но при этом он выглядит на два-три года старше Олдриджа. Уйдя глубоко в свои размышления о возрасте Рика, я запоздало поняла, что его пора спасать. Молчание за столом затянулось настолько, что Рик выпрямился в струнку, смотря в выпученные глаза отца и явно прокручивая в мыслях только что сказанные собой слова, ища в них непроизвольную ошибку. — Значит ты магистр, — невпопад ляпнула я, что выглядело еще более нелепо из-за неподвижности моей шеи. — Ой, как это здорово, — заулыбалась мама. — Мальчик умён, — пробубнил себе под нос дед, после чего встретил понимающий вздох от бабушки. — Он что, болен? — поинтересовалась с детской непосредственностью Элис, явно не до конца понимая значения слова «магистр». — А у меня понос, — вдруг ляпнул Дин, то ли из гордости, то ли из рано развитой мужской солидарности, и я сразу же захотела провалиться под землю. Рик из последних сил пытался сдержать свой смех, за что сейчас я была ему искренне благодарна. — Дин, прекрати, — нахмурилась мама, после чего обратилась к Элис. — Нет, дорогая, магистр — это умный человек. — Значит я магистр? — изогнув брови в удивлении, поинтересовалась девочка. — Бабушка сказала, что я весьма неглупая, только плохо управляемая. — Ты тираннозавр, — вмешался Дин, брызнув смехом. — Сам ты динозавр, — возмутилась Элис, и за столом снова начался хаос, наконец позволивший Рику с облегчением выдохнуть и вернуться к своей картошке. — А кем работают Ваши родители? — не унималась мама и, когда словила на себе мой неодобрительный взгляд, она, словно оправдываясь, красноречиво изогнула свою левую бровь: «А что я такого сказала?». — Отец кардиохирург, а мать кандидат лингвистических наук. И снова тишина. — А братья или сёстра у Вас есть? — Поинтересовалась бабушка. — Я единственный ребенок в семье. — И где живут Ваши родители? — встрял отец. — В основном в Лондоне. — В основном? — не отставала папа. — Иногда они проживают в Нью-Йорке, — ответил Рик, явно начиная подозревать, что говорит что-то совершенно из ряда вон выходящее. Наверное поэтому он сделал хитрый ход и решил перевести всё внимание с себя на собеседника. — А Вы чем занимаетесь? И понеслось! Сначала Рик узнал все подробности того, как работают вальцовщики стана горячей прокатки, потом все прелести работы радиомеханика. Затем начался десятиминутный рассказ мамы о хлопотах домохозяйки, бабушка с дедушкой вдавались в подробности жизни среднестатистических пенсионеров Англии, Эмилия рассказывала о суровых буднях секретарши, а дети хвастались достижениями в садике. На вопрос же о том, чьи это дети, отец ответил, что старшего сына и хорошо, что как раз в этот момент Дин подавился морковным соком. Все отвлеклись на закашлявшегося и забрызгавшего стол ребенка, и забыли рассказать о тяжелой травме семьи. Во время ужина я постоянно на кого-нибудь косилась и пыталась отдернуть неловкие моменты, например папино любимое слово «хрень» и дедушкины смешки по поводу застрявшей в зубах Эми зелени. Это было тяжелое застолье. Конкретно для меня. Все уже давно отужинали, когда папа по новой начал рассказ о металлургическом заводе, на котором он трудился в годы своей молодости, и всё понеслось заново, словно хорошо заевшая пленка. И только Тэмми молчала. В момент же, когда все отвлеклись на чихнувшую недажеванной печенькой Элис, Рик вдруг обратился к нашей тихоне: — А Вы чем занимаетесь? У младшей сестры неожиданно загорелись глаза — к ней еще никто не обращался на Вы, тем более магистр! Я вдруг обрадовалась ожившей сестре, которая даже позволила себе скромно улыбнуться и готова уже была дать ответ, когда Эмилия всё испортила. — Она у нас уборщица в местном отеле, — надменно произнесла старшая сестра.