Конечно я не была сухарем, выстраивающим всех парней под одну гребенку. У меня было много друзей мужского пола, иногда я выпивала в пабах, есть даже вещи, вспоминая которые я краснею. Например, однажды я на спор затащила красавчика Брюса Уокера в женский туалет, мимолетным взглядом всего лишь намекнув ему на незабываемый вечер, после чего мы с друзьями высмеяли развратника и я сорвала куш в пятьсот долларов, а Уокер еще неделю пытался ко мне подкатить. Но в свои двадцать два я так и оставалась девственницей. Если бы об этом вдруг узнала Эмилия, боюсь, она бы просто треснула от своего, весьма относительного, превосходства. Так что я хранила эту тайну за семью печатями. Наверное, мою целомудренность психологи назвали бы «травмой детства на фоне сложившейся в семье стрессовой ситуации», но я её называю «здравым смыслом на фоне жестокой реальности». * * * Я спустилась на кухню спустя час после ухода Эмилии, когда все уже легли спать. В доме было достаточно прохладно, а на улице снова начался проливной дождь, от которого этой промозглой весной не было никакого спасения. Не включая свет, я разогрела чашку молока и запила им оставшуюся после завтрака, нежнейшую пахлаву, которую каждое утро дедушка с бабушкой покупали в частной лавке булочника, развернувшего свой сдобный бизнес на соседней улице. Завтра предстоял очередной день борьбы с наследником Олдриджа, за моё право продолжать подсчитывать деньги его отца, ежечасно капающие в мой карман. Ощущая приближение не самого легкого утра, я отправилась в постель и, распустив не до конца просушенные волосы, легла под тонкое одеяло, после чего укрылась шикарным пледом крупной вязки из шерсти мериноса, заполучить который мечтала больше трех лет своей жизни и который на двадцатилетие мне, наконец, подарили дедушка с бабушкой. Глава 9 — Немедленно прекратите это безобразие! — обратилась мама к двойняшкам, скатывающим хлеб в шарики, но почему-то на её призыв отреагировали только папа с дедушкой, пытавшиеся наложить себе на тарелку больше положенных трех нарезок бекона. Они претендовали на бекон Эми оставшийся нетронутым, из-за её отсутствия во время завтрака, по причине очередной попытки залететь от Эмметта (как выразился отец), которая должна была состояться прошедшей ночью. В итоге ветчину Эмилии бойко разделили между собой дед, отец и Тэмми. Некоторые из нас радовались отсутствию Эми по утрам из-за дополнительной порции еды, некоторые из-за возможности позавтракать без лишних склок, но все предпочитали об этом молчать. Одна лишь мама частенько скучала по старшей дочке, словно не замечая её недостатков. Если честно, Эми была не такой уж и плохой, так как остальные члены нашей семьи тоже не состояли из сахарной ваты. Хотя, если честно, в порывах негодования, я зачастую считала, что недостатков в остальных членах нашей семьи было в сумме ровным счетом столько же, сколько в одной Эмилии, но такие мысли были не совсем справедливы по отношению к старшей сестре. — Одри, дорогая, у нас не будет дополнительной порции хоть чего-нибудь? — обратился отец к маме. — Перестань клянчить, Дерек. Давай, собирайся на работу и не забудь своих внуков где-нибудь на полпути к детскому саду. — Это было всего один раз. — А дедушка Кристофер говорил, что он чуть не потерял маленького дедушку Дерека, когда гулял с ним в парке, — заявил пятилетний Дин, заставляя задорно расхохотаться свою младшую сестру. Так как дети не понимали, чем именно отличается дедушка от прадедушки и бабушка от прабабушки, они называли оба вида дедушек и бабушек по именам. Заявления Дина и громкий смех Элис заставили смутиться деда, который встретился с изумленным взглядом бабушки. Эту и многие другие истории мы знали наизусть (о выбитом молочном зубе моего отца дверной ручкой, разбитой вазе бабушки, случайно отрезанных телефонных проводах, съеденных пончиках в честь дня рождения королевы, постиранном портмоне), и лишь бабушка, снова и снова слыша одну и ту же историю, с изумлением смотрела на деда, заставляя его всякий раз смущаться своих затёртых признаний, словно в первый раз. В нашей семье эту милую пару называли «Неостывшими», проводя параллель с фильмом «Выживший»[8]. — Они провели вместе полвека и к началу второй половины не остыли, — говорил отец. — А представь, что бы было, если бы мы спали в одной лошади на двоих и делили одну медвежью шкуру, — подхватывал дед. — Вот это была бы сила любви! — Будто тебе уж силы не хватает, — смеялась вставной челюстью бабушка. Наконец отец с детьми ушел в садик, и мама начала прибираться со стола. Я и Тэмми помогли ей, пока дед с бабушкой усаживались на диван напротив телевизора. * * * На сей раз я пришла ровно в девять — ни минутой раньше. По правде говоря, я даже хотела задержаться, но мне слишком хорошо платили за каждую минуту моей жизни, так что потраченное мной время впустую напрямую играло против меня. По обыкновению дверь открыл Джонатан. «День начался!», — мысленно вздохнула я, после чего перешагнула порог. Швейцар показал мне, куда обычно привозят продукты — оказалось, что за кухней есть коридор с неприметной дверью. Когда Джонатан ушел, я села в уже полюбившееся мне кресло-качалку, застеленное пледом из мягких помпонов, и напряженно начала ожидать курьера, мысленно прокручивая в голове, что именно приготовлю из заказанных продуктов. В пятнадцать минут одиннадцатого раздался звонок, заставивший меня вскочить с насиженного гнезда. Быстрым шагом направившись к задней двери и пытаясь ступать как можно более тихо, чтобы Мартин и Рик не расслышали моей суетливости, я едва удерживалась, чтобы не сорваться на бег. Расплатившись с курьером, я положила сдачу вместе с чеком в большую деревянную шкатулку, специально разделенную на две секции, после чего снова отправилась на кухню. К часу дня первое, второе, салат и десерт были приготовлены. Я редко готовила нечто большее, чем яичница с тостом, но криворукой меня точно нельзя было назвать. Обед на двоих выглядел более чем просто аппетитным. Ровно в час, когда я заканчивала сервировку стола, на кухню вихрем ворвался малолетний Олдридж и с криком: «Это просто ужасно!», — выбежал вон. Я столько сил и нервов потратила на приготовление обеда, чтобы этот избалованный сопляк в итоге посмел заявить нечто подобное?! Выпустив из легких сдавленный поток воздуха и облокотившись двумя руками о спинку дорогостоящего барного стула с изысканной резьбой, я нагнулась вперед, чтобы рассмотреть кончики своих тапок. Я зачастую отстранялась от происходящего вокруг подобным образом, чтобы попытаться сосредоточиться или перестать злиться. — Что тут такого ужасного? — спросил тихо вошедший на кухню Рик, тем самым заставив меня поднять голову. — Обожаю ужасы. — Обед. Он пахнет отвратительно! — заявил появившейся из-за его спины Мартин. — То, что нас не убивает, делает нас сильнее, — подмигнув мне, выдал Рик, после чего сел за стол. — Ты уверен в том, что отказываешься от обеда? — Хм, — надувшись, отвернулся Мартин, осознав, что потерял союзника в лице Рика. — Тогда я стану сильнее за счет твоего обеда. Раз уж ты отказываешься от силы… — Я не отказываюсь от силы, я лишь опасаюсь быть отравленным этой жижей, — резко выпалил мальчишка и, схватив яблоко, выбежал из кухни. — Приступим? — улыбнувшись, поинтересовался Рик, словно приглашая меня сесть рядом. — Он всегда такой… Ну, знаешь… Шумный. — Может быть, его нужно кормить фуа-гра и черной икрой? — Неплохая идея. — Думаешь? — искренне полюбопытствовала я, отметив, что мы успели перейти на «ты». — Он точно не почувствует разницы между черной и кабачковой икрой, но ты ведь её ощутишь. Я имею в виду, что ты вполне можешь позволить себе царские обеды за счет вредности этого мальчика. Можешь в сутки съедать двадцать банок икры — Роланд будет лишь счастлив, что в чеке указан нормальный рацион для его младшего. — Разве это честно? Погоди, что значит «младшего»? У него еще есть дети?! — Дети?! — неожиданно рассмеялся Рик. — Мартин его младший брат. — Просто они так не похожи друг на друга… — спустя несколько секунд произнесла. — Я думала, что причина их несхожести в том, что Мартин больше похож на свою мать, а не на Роланда. — Это просто смешно, честное слово, — продолжал хихикать Рик. — Роланд никогда не был женат, хотя с женщинами он отроду не имел проблем. «Кто бы сомневался. С миллионами в карманах и привлекательной внешностью обычно подобных проблем не возникает. Хотя второй пункт не обязателен — просто совпало», — пронеслось у меня в голове. — Мартин его сводный брат по отцу, который чуть более года назад погиб в авиакатастрофе вместе с мачехой Роланда. После их гибели Роланд забрал Мартина к себе, не захотев поместить мальчика в пансион, так как сам провел почти всё детство в учреждениях подобного типа. Первое время они жили в Лондоне, но Мартин подхватил сначала серьезную ангину, затем не менее серьезный грипп и в итоге Роланд решил переехать ближе к свежему воздуху. Лучшим местом оказался загородный дом, доставшийся Роланду по наследству от отца. Они переехали сюда перед Рождеством, а вместе с ними штат из нескольких кухарок, повара, швейцара, горничных и, с января, к ним присоединился я. Из-за слабого здоровья мальчика, с которым сейчас уже всё в порядке, было решено, что Мартин некоторое время будет на домашнем обучении. Собственно поэтому мы сейчас и обедаем на этой кухне, и жаль, что ты не купила устриц. Поверь мне, ты на самом деле можешь тратить на еду целое состояние. Если Мартин не ест — это проблема Мартина, ешь сама. Считай, что зарплату тебе платят за терпение, а возможность поесть фуа-гра — это всего лишь компенсация за испепеленные нервы. Совместный обед с Риком стал единственной приятной вещью за весь мой рабочий день, не считая первых утренних часов, когда Мартин был занят учебой. После обеда мальчишка пытался выбрать подходящую мне кличку. Он откровенно долго пытался понять, какой именно ярлык больше подходит ко мне, как к индивидууму: «Посредственность» или «Тупица». Решив, что все и так видят, что я посредственна, он решил, что всем будет любопытно узнать о том, что я еще и тупая, поэтому выбор пал на второй вариант. Затем он решил поддержать огонь в камине, из-за чего разбросал щепки от дров по всему дому. Пока я самостоятельно нашла пылесос (Мартин категорически отказался раскрывать его местоположение), мальчишка приклеил жвачку к столу из красного дерева и раскатал её по поверхности так, что мне пришлось удалять её не меньше часа, панически опасаясь испортить идеально гладкую поверхность. Во второй половине дня мой подопечный почувствовал, что проголодался, и отправился на кухню, где успешно порезал себе палец, пытаясь очистить яблоко от кожуры. От произошедшего я едва не потеряла сознание, но не из-за вида тонкого пореза на указательном пальце мальчишки, который даже не кровоточил, и не из-за его злостных воплей о том, что во всем виновата моя невнимательность, а от одной только мысли о том, что старший Олдридж сотрет меня в порошок. Это в лучшем случае, в худшем — уволит уже на второй рабочий день. Когда я наложила пластырь на многострадальный палец Мартина, он с мокрыми глазами побежал прямиком в главный дом, оставив меня посреди кухни. Я не знала, что именно должна сделать в подобной ситуации — отправиться за мальчишкой или дождаться его в гостиной, поэтому стала топтаться на месте, откровенно боясь выйти из этого уютного домика в страшный мир соседнего дворца. Не прошло и пятнадцати минут, как оба Олдриджа заявились в гостиную. При виде старшего из них, у меня впервые в жизни так четко засосало под ложечкой, словно в меня выстрелили дробью. «Только не увольняй меня из-за этого эгоистичного хама!» — с умоляющим вызовом подумала я, параллельно пытаясь придумать тысяча и одно оправдание. — Мартин, — приподнял бровь Роланд и, только после этого я заметила, что мальчишка не выглядит удовлетворенным результатом своего похода. — Потом, — буркнул мальчик и уже хотел отправиться в сторону своей комнаты, когда Роланд остановил мальчишку за шиворот его дорогой рубашки. — Нет, давай как договаривались. — Ты мне не веришь? — Просто хочу присутствовать при выполнении договоренности с твоей стороны. — Прости, я больше так не буду, — вдруг пробурчал Мартин, и я даже не сразу поняла, что его извинение адресовано мне. Спустя секунду после произнесенных слов, мальчик с вызовом посмотрел на меня и удалился в свою спальню, явно дав мне понять, что этими словами он объявил мне войну. Внутри меня всё сжалось. Что может придумать его детский ум против назойливой няньки? Да всё что угодно! Мои размышления прервал невозмутимый голос Роланда: — Ваша задача — следить за тем, чтобы Мартин до ужина не врывался в главный дом с воплями и не мешал мне работать. В следующий раз наложите ему пластырь вместо пальца на рот, если это будет необходимо. Еще раз осмотрев меня с головы до пят отстраненным взглядом, он развернулся и твердой походкой, которая обычно присуща лишь настоящему хозяину дома, ситуации и собственной жизни, вышел вон. Проводив его взглядом, я невольно осмотрела свой старенький, просторный свитер из альпаки и, подумав над тем, что могла бы удосужиться одеть что-нибудь и получше, тихо заглянула в открытую спальню Мартина. Мальчишка лежал на софе, отвернувшись лицом к окну. «Один — ноль, в пользу альпаки», — подумала я и тихим шагом вернулась к своему креслу-качалке. Оставшийся день я провела не с Деятелем, но Мыслителем в лице Мартина. И, думаю, уж лучше слушать оскорбления по поводу своей прически, терпеть кривляния и неуместные шуточки, от которых смешно было лишь их автору, нежели очищать от жвачки красное дерево или носиться по дому с пылесосом. Казалось, моя смена не закончится никогда! Доротея пришла ровно в шесть, когда Мартин, после очередной дурацкой шутки по поводу моей «уродливой сумки», отправился в свою спальню. На её лице красовалась улыбка, которую я никак не могла понять. Я негодовала от результатов сегодняшнего дня, как вдруг поняла, что улыбка Доротеи может быть связана с тем, что она не страдает на своей работе так, как это умудряюсь делать я. А ведь прошло всего лишь два дня! — Доротея, как Вы ладите с мальчишкой? — вплотную подойдя к женщине, будто пытаясь услышать некий могущественный секрет, поинтересовалась я. — Оу, абсолютно никак! — доброжелательно заулыбалась в ответ женщина. — Никак?! — удивленно вздернула брови я, пытаясь понять, чему она так радуется. — Это совершенно неудивительно, ведь мы с мальчиком провели вместе всего лишь несколько часов. Он совершенно некоммуникабельный и не идет со мной на контакт, а когда я пытаюсь с ним заговорить — он обязательно грубит. Но это абсолютно не страшно, так как вскоре мы идем ужинать, после чего Мартин проводит время с мистером Роландом, а я смотрю телевизор. Можно сказать, что в сумме я нахожусь с мальчиком наедине где-то полтора часа. Несправедливо! Всего лишь полтора часа наедине? Доротею явно пожалели. Видимо, принимая нас на работу, Роланд решил, что старушка долго не протянет с мальчишкой, а вот молодую можно ушатать до потери пульса. Я попыталась улыбнуться женщине, но, боюсь, у меня это получилось слишком неестественно, отчего, в итоге, Доротея лицезрела мой нервный оскал. В конце концов, я ведь хотела услышать великий секрет, а им, как и всё великое, оказалась горькая правда. Домой я шла глядя лишь себе под ноги, мысленно выругиваясь и совершенно не обращая никакого внимания на теплый вечер, и первые звезды, появляющиеся на просторном небосводе. Глава 10 Обычно я ладила с детьми. Я это определила по своим племянникам, с которыми искусно возилась всё своё свободное время, не занятое учебой. Естественно шум исходящий изнутри карапузов минимум — утомлял, максимум — доканывал, но я никогда не срывалась на мысленную нецензурную брань. А после Мартина сорвалась. Пожалуй, это был первый признак приближающегося нервного срыва, ну или тика (если повезет).