– Ух ты! – Пантелей ухмыльнулся. – Я стреляю! – Люда взвела курки. – Я люблю, когда женщины в меня стреляют. Он осторожно шагнул к ней, собираясь вырвать ружье из ее рук. Это был самый опасный момент, но смерть его почему-то совсем не пугала. – Я стреляю! Пантелей усмехнулся. Он понял, что женщина не сможет выстрелить. – Люблю, когда они стреляют глазами. – У меня жаканы! – Да, только пули могут остановить мое влюбленное сердце. Пантелей вплотную приблизился к стволам, но бить по ним не стал, прижался грудью. – Стреляй! – Ты псих? – А ты сможешь вылечить мою больную душу? – Я тебе не врач. – Охотница? – И не охотница. Пантелей кивнул и резким движением отвел стволы в стороны. Но выстрелы так и не грянули. – Если ты не охотница, то и не надо тебе ружье, – заявил он и глянул на оцепеневшую женщину. – Миша сделает все, выручит вашего человека. – Я хочу не Мишу, а тебя. Пантелей шагнул к Люде, но та даже не сдвинулась с места. Она смотрела на него как на роковую неизбежность. – Даже страшно подумать, – шепотом сказал он, старясь обаять ее пристальным взглядом. Пантелей знал, как это делать. Тем более что ситуация располагала. Люда уже была заворожена. Он нарочно взял паузу, и Люда его не подвела. – О чем подумать? – повелась она. – О том, что мой друг может умереть на операционном столе, и я буду этому радоваться. – Радоваться? – Если он умрет, то я обойдусь с тобой не очень грубо, но и без всяких нежностей. – Не надо, – сказала она и заторможенно качнула головой. – Если он умрет, то надо будет. А если нет, то тебя не трону, хотя потом буду сожалеть об этом. Пантелей забрал у женщины ружье и вышел из комнаты. Он почувствовал, как Люда потянулась к нему, но вслед за ним не вышла. Каин не умер на операционном столе. Но рана в его боку оказалась достаточно серьезной. Куда более опасной, чем та, которую получил Пантелей. Она до сих пор не зажила. – Раненого можете оставить у меня, – сказал Миша. – А сами уезжайте. Он готов был на все, лишь бы только выставить незваных гостей за дверь. – Ты нас гонишь? – Вам совсем не обязательно здесь оставаться. – Ты нас гонишь? – Мне нужно на работу. – Уйдешь и оставишь свою жену без присмотра? – Сначала уйдете вы. – Ты обещал приютить нас. – Не обещал. – Плохой ты человек, – сказал Пантелей и выразительно глянул на Жилу. Тот мигом сгреб врача в охапку. Ластик помог его связать. Пантелей взял пластырь, отрезал кусок. – Я прокляну тебя, если с Людой… – успел крикнуть лепила. Пантелей заклеил ему рот, достал пистолет, снял с предохранителя. Миша мог бы послать Пантелея на три буквы, он бы его простил. Но тут проклятие. Опять! – Пантелей, не надо, – сказал кто-то и тронул его за плечо. Пантелей обернулся и увидел Жадика. Тот стоял и качал головой. – А почему не надо? – спросил Пантелей и вжал ствол пистолета ему в живот. Жадик стал белым как мел. – Если ты не веришь в проклятие, то оно к тебе не прицепится, – сказал Жила. – Всем разболтал? – спросил Пантелей, в тихом бешенстве глядя на Жадика. – Никому ничего, – пробормотал тот. – Молись, падла! – Мы уйдем от тебя, – сказал вдруг Жила. – Чего?! – Пантелей едва удержался, чтобы не направить на него ствол пистолета. – Нельзя так. – Рядом с Жилой встал Гасан. – Что нельзя? – Ты на своей бабе реально помешался, – сказал Жила. – А это неправильно. Мы не для этого с тобой. – Пацанов потеряли, – не остался в стороне и Ластик. – Я не понял, это что, бунт на корабле? – Нет. Просто с катушек съезжать не надо, – заявил Ластик. – Это бунт. Ластик опустил глаза, давая понять, что готов сдать назад, если Пантелей успокоится. А Жила чуть склонил голову. Он сказал все, что думал, и теперь готов был понести за это наказание. В разумных, разумеется, пределах. Пантелей понял, что разговор нужно сворачивать. Иначе ситуация реально выйдет из-под контроля, а этого допустить никак нельзя. Потом уже, когда все устаканится, он произведет разбор полетов. Первым под нож пойдет Жадик. Но это будет не сегодня. – Я не верю в проклятия, – сказал он. – Так нет никакого проклятия, – оживился Жила. – У нас все нормально. Поживем пару дней тут. – Это ты так решил? Жила опустил глаза. – Как я скажу, так и будет. А я уже решил. Этого закрыть в кладовке! – Пантелей кивком показал на врача.