Морем меня, вопиющего жалобно, вдаль не умчало 420 Или чтоб демон враждебный какого из чуд, Амфитритой В море питаемых, мне на погибель не выслал из бездны: Знаю, как злобствует против меня Посейдон земледержец». Тою порой, как рассудком и сердцем он так колебался, Быстрой волною помчало его на утесистый берег; 425 Тело б его изорвалось и кости б его сокрушились, Если б он вовремя светлой богиней Афиной наставлен Не был руками за ближний схватиться утес; и, к нему прицепившись, Ждал он, со стоном на камне вися, чтоб волна пробежала Мимо; она пробежала, но вдруг, отразясь, на возврате 430 Сшибла с утеса его и отбросила в темное море. Если полипа из ложа ветвистого силою вырвешь, Множество крупинок камня к его прилепляется ножкам: К резкому так прилепилась утесу лоскутьями кожа Рук Одиссеевых; вдруг поглощенный волною великой, 435 В бездне соленой, судьбе вопреки, неизбежно б погиб он, Если б отважности в душу его не вложила Афина. Вынырнув вбок из волны, устремившейся прянуть на камни, Поплыл он в сторону, взором преследуя землю и тщася Где-нибудь берег отлогий иль мелкое место приметить. 440 Вдруг он увидел себя перед устьем реки светловодной. Самым удобным то место ему показалось: там острых Не было камней, там всюду от ветров являлась защита. К мощному богу реки [40] он тогда обратился с молитвой: «Кто бы ты ни был, могучий, к тебе, столь желанному, ныне 445 Я прибегаю, спасаясь от гроз Посейдонова моря. Вечные боги всегда благосклонно внимают молитвам Бедного странника, кто бы он ни был, когда он подобен Мне, твой поток и колена объявшему, много великих Бед претерпевшему; сжалься, могучий, подай мне защиту». 450 Так он молился. И бог, укротив свой поток, успокоил Волны и, на море тишь наведя, отворил Одиссею Устье реки. Но под ним подкосились колена; повисли Руки могучие: в море его изнурилося сердце; Вспухло все тело его; извергая и ртом и ноздрями 455 Воду морскую, он пал наконец бездыханный, безгласный, Память утратив, на землю; бесчувствие им овладело. Но напоследок, когда возвратились и память и чувство, С груди своей покрывало, богинею данное, снявши, Бросил его он в широкую, с морем слиянную реку. 460 Быстро помчалася ткань по теченью назад, и богиня В руки ее приняла. Одиссей, от реки отошедши, Скрылся в тростник, и на землю, ее лобызая, простерся. Скорбью объятый, сказал своему он великому сердцу: «Горе мне! Что претерпеть я еще предназначен от неба! 465 Если на бреге потока бессонную ночь проведу я, Утренний иней и хладный туман, от воды восходящий, Вовсе меня, уж последних лишенного сил, уничтожат: Воздух пронзительным холодом веет с реки перед утром. Если же там, на пригорке, под кровом сенистого леса 470 В чаще кустов я засну, то, конечно, не буду проникнут Хладом ночным, отдохну, и меня исцелит миротворный Сон; но страшусь, не достаться б в добычу зверям плотоядным». Так размышлял он; ему наконец показалось удобней Выбрать последнее; в лес он пошел, от реки недалеко 475 Росший на холме открытом. Он там две сплетенные крепко Выбрал оливы; одна плодоносна была, а другая Дикая; в сень их проникнуть не мог ни холодный, Сыростью дышащий ветер, ни Гелиос, знойно блестящий; Даже и дождь не пронзал их ветвистого свода: так густо 480 Были они сплетены. Одиссей, угнездившись под ними, Лег, наперед для себя приготовив своими руками Мягкое ложе из листьев опалых, которых такая Груда была, что и двое и трое могли бы удобно 485 В зимнюю бурю, как сильно б она ни шумела, там скрыться. Груду увидя, обрадован был Одиссей несказанно. Бросясь в нее, он совсем закопался в слежавшихся листьях. Как под золой головню неугасшую пахарь скрывает В поле далеко от места жилого, чтоб пламени семя 490