Да, у Чейза точно подмочена репутация. Даже Джефф, которого так давно не было, явно слышал, что произошло между мной и этим парнем. Значит, слухи разошлись. Злость вспыхивает внутри, когда я представляю себе, как Чейз хвастается всем этим ребятам из Лекса, что он чпокнул девчонку из Дарлинга. Я прибавляю шаг и прохожу дальше по коридору, не спуская глаз со спины Чейза. Он – остров. Вокруг него в прямом смысле слова пустое пространство. Это удивительно, учитывая количество старшеклассников. В Дарлинге триста учеников старших классов. Коридоры этим утром забиты, но все же никто к нему даже близко не подходит. Твою ж мать. Мне это даже нравится. Я иду быстрее, машу рукой одноклассникам, но не останавливаюсь, пока не нагоняю Чейза. Он стоит перед дверью в аудиторию, где будут проходить занятия по расчету кредиторских задолженностей. Как удобно. Я прижимаю книги крепче к груди и прокашливаюсь. – Чейз. Он медленно поворачивается, и мы стоим лицом друг к другу. – Бэт. Несмотря на всю мою злость, мне нравится, что он назвал меня так. Он знает меня лишь по этому имени, мне не нужно напоминать ему, как теперь меня зовут. – Кому ты рассказал? – прямо спрашиваю я. Он хмурит лоб. – Рассказал? – Да, кому ты рассказал? – повторяю я, стараясь казаться более уверенной, чем на самом деле себя чувствую. Его присутствие туманит разум. – О субботней ночи. Вместо того чтобы вспылить или глупо посмотреть, он прямо встречает мой взгляд. – Никому. – Никому? – повторяю я все еще с подозрением. – Да. Зачем мне кому-то рассказывать? – просто отвечает он. По какой-то необъяснимой причине я ему верю. Должно быть, нас видел кто-то еще. Наверное, заметил, как я выходила из спальни. Эшли или хозяин дома. Кто бы он ни был, знаю, что это не Чейз. – Тогда ладно, – киваю я. В его взгляде появляется насмешка. – Тогда ладно, – эхом повторяет он. Злость исчезает, я отодвигаю его, открываю дверь в класс, потом тянусь назад и хватаю рукав расстегнутой джинсовой рубашки, втягивая внутрь. – Не знаю, в курсе ли ты, но преподавательница в этом классе – настоящий монстр. По слухам, она работает допоздна, а выходные проводит, придумывая новые способы мучить нас. Все это не считая постоянных тестов и безжалостных экзаменов. – Окей, – произносит он, кажется, с удивлением. Заходят еще несколько учеников. Мейси Стэдман машет мне, пока не замечает Чейза. Ее ладонь опускается, а на лице появляется беспокойство. – Лиззи, иди сюда. – Лиззи? – спрашивает Чейз, и в его голосе звучит удивление. – Бэт, – говорю я ему. – Элизабет Джонс. Повисает долгая, напряженная пауза. – Элизабет Джонс? – выдыхает он. – Да. Но все зовут меня Бэт. Он выдергивает свою ладонь. Моя рука безвольно падает. Я слегка вспыхиваю, смущенная тем, как внезапно он отшатывается от меня. – Ты говорила мне свою фамилию той ночью? – Голос у него низкий и хриплый. Мне приходится сосредоточиться, чтобы расслышать его вопрос. – Может быть. Нет. Наверное, нет. – Я понимаю, что тоже не знаю его фамилии. – А какая у тебя фамилия? – Лиззи, мне нужно поговорить с тобой! – пронзительно кричит Мейси. – Меня зовут Бэт, – отвечаю я сквозь стиснутые зубы. – И я подойду через секунду. – Я снова поворачиваюсь к Чейзу, лицо которого побелело как мел. – Назови свою фамилию, – повторяю я. Он делает шаг назад, затем еще один, пока между нами не оказывается парта. – Я Чарльз Доннели. Мне жаль. После этого он выходит из класса. Чарльз Доннели. Мне становится плохо. – Я думала, тебя зовут Чейз! – кричу я ему вслед. Мейси появляется за плечом. – Ты в порядке? Он тебя ударил? Я перевожу на нее обезумевший взгляд, надеясь найти какую-то поддержку. – Это был Чарльз Доннели? – Ага, – она кивает и поглаживает меня по руке. – Я не узнала его. – В голове туман. Я моргаю без остановки. – Он сильно изменился. В тюрьме такое бывает, – она иронично кивает в сторону пустого дверного проема. – Идем, у тебя шок. Поверить не могу, что у вас с ним общие уроки. Администрация облажалась. Они такие некомпетентные. – Она ведет меня к парте рядом со своим местом. – Тебе принести воды? Или, может, кока-колы? Я сейчас вернусь. Я едва замечаю, как она уходит, потому что мой мозг до сих пор обрабатывает информацию, что я переспала с Чарльзом Доннели, парнем, убившим мою сестру… Я еле успеваю добежать до мусорной корзины, когда завтрак яростно рвется наружу. 6 – Ты уверена, что с тобой все в порядке? – Мейси, кажется, спрашивает уже в тысячный раз. – Да, – отвечаю я как можно жизнерадостнее. В столовой стоит привычный гул голосов. Я спрашиваю себя, сколько из этих разговоров – обо мне. Когда я вошла, ко мне повернулась прорва голов. – Ты не очень долго сидела у медсестры, – тихо говорит Скарлетт. – Я бы весь день пролежала там. – Его даже быть тут не должно, – настаивает Мейси. – Почему он не в государственной Лексингтонской школе или не в Линкольне? – Мэр живет в Грув-Хайтс, а это район школы Дарлинга, – подсказывает Ивонн, еще одна моя подруга. Голос разума. Я с облегчением смотрю на нее. Она хмурится в ответ, как будто улыбки в такие моменты запрещены, и я снова перевожу взгляд на свой неаппетитный салат. – Мэру следовало послать его в Лекс. Разве не там тусуются все преступники? – спрашивает Мейси. – Там на парковке в прошлом году была огромная облава на наркоманов, – подтверждает Ивонн. – Половину отправили в колонию для несовершеннолетних. – Как думаешь, Чарли сидел с кем-нибудь из них в одной камере? – голос Мейси звучит заговорщически. – Вау… никогда об этом не думала, – отвечает Ивонн. За столиком воцаряется тишина, пока они обдумывают это предположение. Я запихиваю в рот увядший листик салата и молю, чтобы мы сменили тему. «Я Чарльз Доннели. Мне жаль». Его слова все звучат в моей голове, и я не пытаюсь избавиться от них. Это как песня, засевшая в сознании. Ты заставляешь себя слушать ее сто раз подряд, пока тебя не начнет тошнить. Я же заставляю себя думать о словах Чейза… нет, Чарльза. О том, как побледнело его лицо, какое страдальческое выражение появилось на нем, когда он понял, кто я. Может быть, если думать об этом долго и настойчиво, я смогу спокойно осознать, что случилось. – Хотя он… сексуальный, как вы думаете? – спрашивает Мейси тихим голосом. Скарлетт возмущенно вздыхает.