– Послушай, того и гляди пойдет снег, а мне еще назад добираться. Так что я уезжаю. Прощай, Джейн. В потрясении она закрыла глаза – всего на какое-то мгновение, – а когда открыла их, он уже исчез. Вспомнился фокус, увиденный на рождественском представлении в театре: стоящий на сцене перед залом иллюзионист растворился в клубе дыма, будто его там и не было. Джеймс исчез, как тот иллюзионист. Ей просто не верилось… Немного погодя она обнаружила, что может двигаться, бросилась к двери, окинула взглядом улицу. Никого. Джейн закрыла дверь. В ушах вдруг зазвенело. Она слегка покачнулась и медленно сползла на пол. Глава 17 Джеймс Блэкуэлл никогда не действовал наобум. Прежде чем принять решение, он тщательно продумывал каждую мелочь. Но очень редко анализировал совершенные поступки: просто не понимал, зачем это нужно. Разве что затем, чтобы поздравить себя. Как сейчас. Расчет был точным: на прощание с девчонкой ушло сорок пять секунд. Не больше. Между прочим, личный рекорд. Он выкинул эти мысли из головы, следя за указателями на трассу А11, ведущую в Кембридж, к Диане. Она уже ждет. Если повезет, он доберется засветло. Одна фара не работает. И никогда не работала, черт бы ее побрал, но если ребята в гарнизонном метеоцентре не ошиблись, он успеет до начала запоздалого снегопада. Джеймс принялся насвистывать под нос одну из любимых мелодий матери. Сейчас он испытывал давно знакомое приятное ощущение. Ни с чем не сравнимое чувство удовлетворения. Дела потихоньку налаживались. Хотя предыдущие несколько месяцев гладкими, признаться, не назовешь. Тот телефонный звонок Диане в Гиртон слегка опережал события, если не сказать хуже. Он стал первым шагом на пути к достижению цели – к Рождеству надеть ей на палец кольцо невесты. Проклятая война спутала все карты. Без предупреждения отменили отпуска, эскадрилья занималась учебными полетами и бесконечно патрулировала Ла-Манш. В январе по всей стране бушевали метели, такой холодной зимы не помнил никто. О поездке в Кембридж на машине не могло быть и речи. Если только на танке. Морозы затянулись на долгие недели. Утешало одно – Диана перезвонила в тот же день, а это хороший знак. Они замечательно поболтали. Джеймс давно понял: девушки обожают отвечать на вопросы о себе. Он живо интересовался, как у Дианы дела в университетском городке, ему удалось даже рассмешить ее. В конце она с восторгом откликнулась на его предложение приехать в ближайшие выходные и сводить ее поужинать. Ничего не вышло. Пришлось звонить еще раз, чтобы сообщить об отмене отпусков. Потом грянули лютые морозы. Впервые в жизни невезение тянулось так долго. Разумеется, он писал Диане письма, чтобы не угас интерес. Однако добиться значительных подвижек, не встретившись с ней лично, ему вряд ли удалось бы. Он надеялся не упустить шанс на Рождество – Арнольды пригласили его к себе в Дауэр-Хаус. Не повезло опять: когда в эскадрилье бросали жребий, кому идти в отпуск, он вытянул короткую спичку. Поэтому Джон Арнольд отправился в Кент один, а ему пришлось остаться в Апминстере в компании таких же неудачников. Какая досада! Не крути он роман в последние пару месяцев с этой милашкой-продавщицей, то полез бы на стену от отчаяния. Сейчас шла первая неделя апреля 1940 года, он наконец получил отпуск. Снова контролировал ситуацию. Это у него получалось очень хорошо. Джеймс Блэкуэлл всего добивался сам. Глава 18 Тем временем мотоцикл Джона Арнольда ехал в противоположном Кембриджу направлении, к Дауэр-Хаусу. Джон тоже получил двухдневный отпуск, впервые после Рождества. Гвен очень соскучилась по сыну. Ее мужу, как ни пытался он изобразить невозмутимость, тоже не терпелось его увидеть. Несколько дней назад по телефону Оливер невзначай спросил, не сможет ли Джон вырваться на денек-другой в Кент: «Маме так тебя не хватает, сынок». И его сердце подпрыгнуло от радости, когда он услышал в ответ: «Наверное, смогу. Передай, что я попробую отпроситься на выходные». Родители Джона в конце концов смирились с тем, что их сын стал летчиком-истребителем. Судя по всему, особой опасности он не подвергался. По сути, эта война скорее причиняла неудобства и не слишком грозила перерасти в борьбу за выживание. Почти сразу после Нового года ввели нормы на сливочное масло, бекон и сахар, однако вряд ли это было поводом впадать в отчаяние. Теперь дефицитным стал бензин, но и эта проблема не казалась непоправимой. Эскадрилья Джона и Джеймса не участвовала ни в одной из нескольких случившихся за это время перестрелок в небе. В коротких воздушных боях над морем также не понесла потерь ни одна из сторон. В Бельгии и Франции в районах былых сражений, контролируемых силами союзников, воцарилась тишина. Возможно, устроенный минувшей осенью переполох был всего лишь блефом и герр Гитлер наконец одумается. – Как говорит Диана, – ласково обратилась Гвен к сыну за завтраком в первый день его отпуска, – у французов огромная армия, а наши все равно им помогают. Только посмотри! – Она протянула ему газету с заголовком на первой полосе: «ГИТЛЕР УПУСТИЛ СВОЙ ШАНС!» – Мне жаль, милый. Знаю, тебе хотелось приключений, но мы с папой считаем, что конец войны уже не за горами. Мистер Арнольд оторвал взгляд от своей газеты. – Вообще-то я этого не говорил. Сын уныло улыбнулся ему. – Наверное, так и есть, папа. И честное слово, мамочка, я вздохну с облегчением, если ты окажешься права, хотя и буду немного разочарован, как бы эгоистично это ни звучало. Мы все долго и упорно учились… Какое потрясающее чувство, когда несешься в воздухе со скоростью в три сотни миль, дергаешь за кольцо, нажимаешь кнопку – и одновременно пробуждаются восемь пулеметов… Довольно трудно это описать. Грохот стоит непередаваемый, скажу я вам. Будто разом восемь огромных брезентовых парусов яростно рвутся на части. Самолет содрогается, и ощущение такое, что ты… ну, не знаю… карающий ангел, что ли. Отец в изумлении смотрел на него. – Вот это да! А что по этому поводу думает несравненный командир звена Блэкуэлл? Джон пожал плечами. – То же, что и я. Будет обидно, если после всех этих тренировок мы так и не совершим ни одного боевого вылета. В столовую вошла Люси. – Простите, мэм, уже почти восемь, я включила радио. Вот-вот начнется. В Дауэр-Хаусе был заведен порядок – слушать утренний выпуск новостей Би-би-си. Люси тоже разрешалось присутствовать: ее брат служил в Британском экспедиционном корпусе, переброшенном во Францию. Все четверо перешли в гостиную. Репродуктор обнадеживающе зашипел, затем звучный голос произнес: «Говорит Би-би-си, Лондон. Просим не выключать приемники, вас ожидает важное сообщение». – Ого, это что-то новенькое, – произнес мистер Арнольд. Джон присвистнул. Повисла тишина. Оливер и Гвен во все глаза смотрели на сына. Тот прижал указательный палец к губам. Гвен взяла мужа за руку. Из приемника послышался невнятный шепот, и вновь тот же низкий голос: «Сегодня утром немецкие войска вторглись на территорию Дании и Норвегии. Известно, что Данией принято решение о немедленной капитуляции, однако Норвегия оказала сопротивление. В своем заявлении премьер-министр сообщил…» Когда вещание закончилось, мистер Арнольд подскочил и принялся мерить шагами комнату. – Ну что, все понятно. Ясно, как божий день. Классическое весеннее наступление. Гитлер защищает северный фланг и захватывает еще несколько портов, а затем двинет войска на запад. – Он бросил взгляд на сына. – Тебе лучше связаться с частью. Думаю, они захотят… Раздался телефонный звонок. – Держу пари, это они. Возьми трубку, Джон. Когда сын в сопровождении Люси вышел из комнаты, мистер Арнольд и его жена посмотрели друг на друга. Гвен со слезами на глазах судорожно вздохнула. – Никак не ожидала, что испытаю такие чувства, Оливер, – призналась она. – О чем ты, дорогая? – Меня переполняет гордость. И я совсем ничего не боюсь. Просто горжусь им, и все. В гостиную ворвался Джон. – Звонили из Апминстера. Всем, кого вчера отпустили в увольнительные, велели срочно вернуться в расположение части. Мне пора ехать. Позвоню, как только узнаю, что происходит. До свидания, мамочка. Пока, пап! – До свидания, милый, – сказала Гвен, крепко обнимая сына. – Все у тебя будет хорошо, вот увидишь. – Конечно. У нас у всех все будет хорошо. Не устаю вам это повторять. Мистер Арнольд достал ключи. – Пойду открою гараж. Тебе достаточно бензина на обратную дорогу? У меня в запасе есть пара канистр, можешь взять. – Мне хватит. Но все равно спасибо, папа. Джон на мгновение замолчал, а потом внимательно посмотрел на них обоих. – Послушайте, не стоит волноваться. Говорят, без ученья нет уменья. А учили нас предостаточно. Все будет в порядке. Повисшую после этих слов тишину прервала запыхавшаяся Люси. – Простите, сэр, – произнесла она, – я спустила вниз вашу сумку. Вы достали из нее лишь несколько вещей, и я все сложила обратно. Они втроем вышли его проводить. Гравийную подъездную дорожку слегка припорошило снегом, и мистер Арнольд крикнул сыну, пока тот выкатывал из гаража мотоцикл: – Смотри, осторожнее на дороге! Джон ухмыльнулся, опустив на глаза защитные очки: – Управиться с мотоциклом пилоту «Спитфайра» проблем не составит, поверь мне, папа. Ну все, пока! С оглушительным ревом, разметав из-под заднего колеса гравий вперемешку со снегом, он умчался.