– Сомерсет, потом Корнуолл. Хотя до этого мы уже жили в Дорсете. У нас был паб в Лайм-Реджисе. – Надо же. Вы часто переезжаете. – Приходится, – признает он и переводит тему, прежде чем я успеваю спросить что-нибудь еще. – А ты где живешь? – В Лондоне. – В какой части? – На севере. Ист-Финчли. Знаешь? – Нет. Я плохо знаю Лондон. Но собираюсь вскоре туда уехать. – Правда? – Мое сердце начинает биться быстрее, но падает, когда я вспоминаю, что уезжаю в Кембридж в сентябре. Я рассказываю ему об этом. – Да? Зачем? – Учиться в университете. – Его глаза расширяются. – В бывшем политехникуме, – спешу уточнить я. – Я недостаточно умна для самого университета. – Я недостаточно умен для любого университета, – отвечает он. – Уверена, это не так, – вынуждена возразить я. – Так. – Он пожимает плечами и смотрит перед собой. – Но я в любом случае отсюда свалю. – Он встает. – Мне пора возвращаться. Завтра вечером у нас Вечерняя Викторина, – усмехается он. – Я должен придумать вопросы. Тебе куда? – Туда. – Я поднимаюсь на ноги и указываю на изгородь из лилейника. – Я провожу тебя. Достижение! – Я же вижу, как тебе хочется найти компанию, и все такое, – добавляет он. Я краснею, но он шутливо поддевает меня локтем. – Отстань, – бурчу я, и его ответный смех наполняет меня теплом. У него на талии повязана серая толстовка с капюшоном, а голые руки загорели на солнце, столь редко радующем нас своим появлением этим летом. Я расстегиваю куртку, чтобы немного проветриться – от ходьбы мне тоже стало жарко. Мы идем рядом друг с другом по каменистой тропе. Я возвращаюсь к беседе. – Здесь так красиво. Почему ты хочешь уехать? – Да, очень красиво, но… Даже не знаю. Как только я куплю машину, меня здесь не будет. – А Дайсона возьмешь с собой? – Конечно. – Он вздыхает. – С родителями я его не оставлю. – Почему ты на них работаешь? – спрашиваю я, замечая, что они явно не ладят. – Уехать мне пока не по карману, но благодаря работе я плачу за жилье. – Они заставляют тебя платить за жилье? – Ну, мне уже восемнадцать. Только исполнилось, – он фыркает. – Правда, они заставляют меня работать за стойкой уже несколько лет… – Разве это легально? – Нет, – прямо отвечает он. Не представляю, чтобы мои родители заставляли меня платить за то, что я живу у них дома, или работать за барной стойкой в детском возрасте. Может, я наивная? Дайсон убегает вперед, и вскоре мы видим, как он пытается вытащить из-под дерева невероятно огромную палку. Потом бросает и ворчит на нее, прежде чем залаять на Джо, виляя хвостом. – Дурачок, – качает головой Джо. – Ты не сможешь в нее играть. – Дайсон снова лает. – Найди поменьше. Давай! Не тут-то было. Дайсону нужна именно эта. – Я не буду ее бросать, – непреклонным тоном отрезал Джо. В его манере общаться с собакой было что-то очень милое. Гав! – Нет. Гав! Гав! Гав! – Черт бы тебя побрал, – бормочет Джо, берет палку за один конец и наступает на нее посередине. Дерево с треском разламывается пополам. Я улыбаюсь и наблюдаю, как он с силой забрасывает ее далеко в поле и Дайсон в безумном восторге несется за ней. – А ты мягкий, – замечаю я. – Даже слишком. – Он искоса смотрит на меня. – Давно он у тебя? – Года два. Я повстречал его на пляже, когда мы жили в Корнуолле. Он проводил меня до дома, и мне хватило глупости его покормить. С тех пор от него не отвязаться. – Интересно, кто был его предыдущим хозяином. Дайсон возвращается с палкой, и Джо снова ее бросает. – Кто знает? У него не было ошейника. И он был совсем тощий, так что либо с ним плохо обращались, либо он уже прожил сколько-то времени без дома. Отец чуть не сдох, когда узнал, что даю ему объедки с кухни паба. – Какая ему разница? Это ведь все равно мусор? – Он не любит собак. – Почему тогда он разрешил тебе его оставить? – Ему тогда было не до этого. – Почему? – Это я тебе сейчас так всю историю своей жизни расскажу. – Он усмехается и переводит тему. – Ну что, Мегамозг, поможешь придумать вопросы для дурацкой викторины? Когда мы подходим к моему дому, я уже знаю, что у нас с Джо совпадают вкусы в музыке, телевидении и кино, и по дороге мы прекрасно провели время, пытаясь перещеголять друг друга в познаниях на тему инди-рока, классиков британской комедии и научно-фантастических фильмов. – Теперь мне придется прийти на эту викторину, ведь я точно выиграю, – говорю я. Он смеется, прислонившись спиной к деревянной кремовой калитке. У меня снова перехватывает дух от волнения. – Я еще не закончил с вопросами. Может, добавлю что-нибудь про телешоу «Большой Брат», чтобы тебя облапошить. – Тогда тебе придется его посмотреть. Уверен, что твой желудок выдержит подобное исследование? – иронизирую я. – Боюсь, что нет. – Он смотрит мне в глаза. Бабочки неистовствуют. – Значит, ты придешь? Завтра вечером в паб? – А можно? Он улыбается: – Разумеется. Я улыбаюсь в ответ: – Круто. – Значит, до завтра. – До завтра. На несколько мгновений мы неловко замираем, потом до него доходит, что он стоит у меня на пути. Он отходит от калитки, но потом догадывается протянуть руку и открыть щеколду. – Спасибо. – Улыбка не сходит с моих губ. – Увидимся завтра, – повторяю я, пока он закрывает за мной калитку. – Увидимся. – Уходя, он щелкает пальцами Дайсону. – Пойдем, мальчик. Я смотрю им вслед, пока они не исчезают из вида.