Также были книги по теории артиллерии и разным расчётам, и всё такое. Вот это интересно, почитаю. Также имелась большая пачка писем. Из них я и узнал всю историю жизни Волкова. Ну, почти всю. Семья у него большая. Родители, три сестры, две младшие и старшая, что уже замужем, и брат, младший, шестнадцать лет ему. В гимназии учится. У родителей поместье под Москвой, небольшое, но отец хорошо заботится о нём, поэтому имеет стабильный доход. Однако не для оплаты шалостей старшего. Также хватало дядюшек и тётушек. Большая семья, что уж говорить. Даже дед с бабушкой живы. В Москве большинство живут, а в столице никого, думаю, из-за этого Игорь туда и удрал в училище, от заботы и внимания. В общем, нормально, нужно будет помириться и посмотреть, за кого я воевать буду. Тут даже фотокарточка хранилась всей семьи, включая Игоря в новенькой офицерской форме. Родители сидели на стульях с прямыми спинами, а дети стояли вокруг. Видимо, когда направился по назначению, Игорь навестил родных и сделали вот это совместное фото. В будущем выясним. Первые три дня у меня шла акклиматизация, я просто гулял по больнице, выходя только в сад, учился ходить, телом овладевал: координация новая, Волков ниже меня на полголовы. Мелкий такой живчик. Лицо обычное, русское незапоминающееся, глаза зелёные, шатен. Потом лёгкие занятия пошли. Никаких силовых, сразу в голову отдаёт, лёгкая атлетика, ничего более. Тем более врач тоже не возражал, посмотрев за моими упражнениями. По недописанному письму Игоря родным я старательно учился писать, копируя его почерк, да еще пришлось изучить местную грамматику с её ятями и остальным. Причём этот не простой экзамен я, похоже, сдал. Ещё в больнице написал письмо родным, не длинное, на пару страничек, тем более я уже знал, что штаб полка отправил им сообщение. В письме я их успокаивал, мол, всё нормально, жив, легко отделался. Ну и так, мелкие новости сообщил для отвлечения внимания. Вроде получилось, но надо ещё тренироваться. А уже когда я выписался и снял комнату в Калише, мне корнет деньги ссудил, пятьдесят рублей, и я получил ответное письмо. В общем, обо мне беспокоились, ну и ожидали меня у себя. Я ведь известил их, что мне обещали время на излечение, но пока было рано выезжать. Я занял у корнета его второе оружие, тот самый «наган», на котором он учился стрелять, из-за чего тот был сильно изношенным, и усилил тренировки. Голова уже не болела, да и головокружения прекратились, поэтому я занялся поисками. Посетил пограничников, их тут тоже не сильно уважали, мол, под таможенниками, фактически гражданскими ходят, но это другие, я такой фигни не показывал. Вежливость и внимание – это наше всё. Пара бутылок польской «Зубровки», местной водки, корзина с закусками – и вопрос решён, того солдатика мне выдали на три дня. Он в местных казармах проживал. Кстати, я его отблагодарил за спасение червонцем. То есть десять рублей выдал. Ну, и дальше с утра, когда он от казарм прибегал, мы гуляли по городу и солдат всматривался в лица прохожих. Особенно в тех местах, где всякая сволота собирается. Сам я эти шесть дней, с момента как покинул больницу, то и дело что занимался зарядкой, пробежками, пока трусцой, нормальным бегом рановато, да и делал это на рассвете, когда ещё только рассветало, чтобы не пугать очевидцев. Возвращался на квартиру, мылся и шёл гулять с солдатом. Кормил его я же, деньги утекали, но я не отчаивался, и, как показало дальнейшее, не зря. – Ваше благородие, – подойдя, привлёк к себе внимание солдат. Говорил тихо. – Увидел что? – так же тихо поинтересовался я, делая вид, что мы с ним совсем даже не знакомы. Он был в своей форме, изображал праздношатающегося, увольнительная на кармане, а я делал вид, что простой гуляющий, не офицер, в гражданском костюме был. При солдате документы имелись, а мне не сделали новые. Точнее, дали справку из канцелярии полка об утере старых. Пока хватит, а дальше я или свои верну, или новые сделают, там уже сделали запрос, чтобы выслали бланк офицерского удостоверения. Надеюсь, форму и остальное, что сняли с Игоря, бандиты не уничтожили. Не проблема, возместят, своими жизнями в том числе, но хотелось бы всё же вернуть. Особенно шашку артиллериста, оружие, ну и сами документы. Остальное как получится. Как я уже говорил, вместе мы с погранцом не ходили, но держали на виду друг друга, а тут сам подошёл, вот и вот привлёк моё внимание. – Та бричка, что у трактира стоит. Это она там была, ваше благородие. Узнал я её, да и коней те же. Вон пятно у правого на бабке белое. А возницу не узнаю. Может, и он, но далеко было, да и темнело быстро. – Понял. Держи, – сунул я тому пять рублей и шепнул: – Свободен. Больше ты мне не нужен. Тот лишь кивнул, я отучил его козырять мне, когда я в гражданке, и вскоре скрылся. Дело своё сделал, оплату честно заработал, так что пошёл прогуливать, увольнительная ещё не закончилась, а я, определив по солнцу, что до заката ещё часа четыре, обошёл трактир по соседней улице и стал наблюдать за бричкой с другой стороны. При этом старался не привлекать внимания. Та недолго простояла, я с интересом изучил того, кто в неё сел. Это был парень, по мне – достаточно молодой, лет тридцати, с тонкими щегольскими усиками, ну и возница его куда-то повёз. Я же быстро остановил пустой экипаж – повезло, мимо проезжал – и велел вознице ехать за бричкой, пояснив, что по ноге мне проехалась и я горю праведным гневом. Слова подобрал, видимо, правильные, так как возница тут же стал меня отговаривать. Мол, плохой тот человек, бандит, хотя официально считается директором трактира и зятем довольно обеспеченного купца, только жену и тестя в кулаке держит и всем заправляет. В общем, информацию выдал именно ту, что мне требовалась. А из трактира молодчик катил к дому, где и проживал с женой и тестем. Видать, ужинать. Очевидно, в трактире кормёжка не нравится. Я сделал вид, что возница меня уговорил, убедил, расплатился, посмотрел, где живёт молодчик, подступы изучил, и, проверяясь, направился на место постоя. Нужно подготовиться к ночной акции. Тянуть уже нельзя. И так финансы поют романсы, полтора рубля осталось из тех, что корнет дал, так ещё пора покидать Калиш и отправляться сначала в Москву, а потом и в Питер. Разрешение на отпуск, как и на посещение родных, я в полку получил. Там работы очень много ждёт, да и встреча с семьёй предстоит непростая, что тоже слегка нервирует. Сам себе удивляюсь. Это в прошлом мире я был волком-одиночкой, а тут есть о ком думать и о ком заботиться, пока собственной семьёй не обзаведусь. Мой костюм, конечно, привлекал внимание, явно дорогой пошив, столичный портной работал, и материал дорогой, и работа. Тут что попроще носили, но ничего другого у меня не было. Не носить же бедняцкую одежду, что я купил на рынке два дня назад. У Волкова, похоже, вообще всё такое – дорогое и столичное, видимо пытался придать себе столичной лоск. Что в форме, что в этом костюме. Однако и молодчик, я даже не стал запоминать, как его зовут, всё это проходное, тоже, заметно, был одет дорого и качественно. Не местные портные шили, явно не их уровень. Как ни странно, я в этом разбираться начал, видимо свойственная мне общая наблюдательность помогла. Дождавшись, когда хозяйка в соседней комнате уснёт, я оделся и прихватил саквояж, в котором только одежда бедняка лежала да лёгкая, сильно стоптанная обувь. Ничего другого купить не смог, денег не хватало, зато пакетик жгучего перца и табака взял и смешал их. Это на случай отхода подготовился. Частный дом удалось покинуть без проблем, даже пёс не заворчал в будке. Покрутившись по ночным улочкам и посыпая след смесью перца и табака, чтобы по этим следам не вышли на место моего постоя, я в пути переоделся, убрав свой костюм в саквояж, и, хотя меня била крупная дрожь от холода, быстрым шагом направился к нужному особняку. Май на дворе, днём жарко, а вот ночью пока ещё холодновато, а тёплой одежды у меня не было. Я подкрался к строению. Собаки не было, в этом я ранее убедился, видимо хозяин сам не хочет показывать соседям, что занимается ночными делами. Хотя они у него явно были, потому как у дворовой калитки стояла та самая бричка и сидел в ожидании извозчик. Я подкрался к нему со спины и всадил нож в грудь, он даже вскрикнуть не успел. Удалось это сделать без проблем. Крепко удерживая тело, я дождался, когда агония и судороги прекратятся. Нож из раны я не вытаскивал, заперев её таким образом. Возница остался сидеть, как будто задремал. У меня остался ещё один нож, также купленный на рынке. Качество так себе, но я их хорошо наточил и, подобравшись к калитке, стал ждать. Возничий не просто тут ждал, значит, что-то будет. В одну руку я взял «наган» – не хотелось бы шуметь, но пусть будет, в другую – нож. Ждать пришлось недолго, уже через пару минут послышались голоса, похоже молодчик был не один. Зашумел запор, и выглянул один из местных. Он меня не заметил, я лёг на траву и слился с нею, слишком ночь тёмная, чтобы засечь меня. Да и одеяния темные. Убедившись, что вокруг никого, он вышел и направился к бричке. Следом – ещё двое. В центре вроде тот молодец, директор трактира и зять купца. Вскочив, именно его я отоварил рукояткой «нагана» по темечку, одновременно ударив ножом второго в шею, чтобы перерубить позвонки. Нож для этого хорош был, тяжёлый. Тот стал заваливаться на спину, а я уже был в прыжке к тому, что стоял у брички и шёпотом окликал возницу. Шум привлёк его внимание, он начал разворачиваться, да не успел, лишь судорожно вздохнул, когда нож вошёл точно в солнечное сплетение. И этот готов, умер почти сразу. Я закинул трупы в бричку, сверху молодчика, и связал его ремнями, потом и возницу к ним, ну и покатил к выезду из города. Управлять двумя конями было непросто, но я справился, и мы выехали из города. Теперь отъедем подальше, и можно будет пообщаться. Уехал я не так и далеко, километра на три. Встал на берегу речки Просны, что протекала через город. Сбросил тела на землю – на дно речки отправятся чуть позже – и шустро их обыскал, подивившись тому, как они были оснащены. Оружие и ножи у всех. Похоже, собрались на какое-то дело, и я помешал их планам. Причём платил трактирщик, потому как у двоих его подручных я обнаружил одинаковую сумму ассигнациями, в пятьдесят рублей. Может, это аванс? Потом узнаю. Оружие представляло собой два «нагана», есть цвет, номер у одного схож с тем, что числился за подпоручиком Волковым – вот идиоты! А у их старшего в кобуре под пиджаком был небольшой шестизарядный «браунинг» для скрытого ношения, два запасных магазина прилагалось. Я всё это прибрал. К тому же у него портмоне имелось, и в нем без малого двести сорок рублей. Уже неплохой куш, но этого мало, перед отъездом я планировал закрыть все долги. Ранее я уже работал по подобным темам – проводил допросы. Бывало, что заказчикам было важно знать, какой информацией владеет тот или иной человек, и сохранность тушки их не особо волновала, так что работать с пленниками я умел. Учиться начал ещё на службе, брали мы тогда «языков», а на гражданке продолжил и усовершенствовал знания. Всё же приятно, когда всё на месте, – это я о пальцах сейчас. Член пока без работы. На женщин денег нет, так что пока не испытан в реальных условиях, хотя очень хотелось. Как говорил один премьер-министр, денег нет, но вы держитесь. Вот и я… держался. Пальцами я быстро овладел, уже не вспоминается, что у меня их не было, пользуюсь как родными. Ну, и левую руку разрабатываю и учусь ею пользоваться. Игорь правшой был, а я обоерукий. В общем, молодчика я не жалел, сердце у него, похоже, крепкое, выдержит. И если он поначалу хорохорился, то потом изливал душу мне как самому близкому человеку. О том, что я последний человек, которого он видит в жизни, я ему не говорил. Суть установления контакта при допросе – это доверие. Я проходил курсы психологии и теперь в этом разбираюсь. Вот что мне удалось узнать. Игорь к ним в руки просто случайно попал. Я-то уж думал, что он и молодчику этому денег задолжал, но нет, те просто развлекались, суки. К слову, Волков у них не первый был, а третий. Двух других офицеров они просто убили. Ну и ещё полтора десятка солдат у них на счету. Преимущественно пограничники, этот молодчик был одним из местных контрабандистов. Точнее, он всю контрабанду держал на этом участке границы. Все местные несуны на него работали. Также я выяснил, где хранились вещи Волкова, а теперь и мои: кроме «нагана», который я уже вернул, всё хранилось на хуторе, принадлежавшем человеку этого контрабандиста. У того на подворье аж три тайника и одно хранилище. Много чего там ценного. Это ещё не всё, я был уверен, что где-то имелся запас на чёрный день, и он меня интересовал. Оказалось семьдесят пять тысяч ассигнациями и часть золотыми монетами в тайнике ещё тысяч на тридцать, там же левые документы и всё такое. Оружие, часть валюты. Видимо, прикидывал возможность уйти за кордон. А вот в дом его тестя я лезть не собирался. Зятек его и так пограбил, пусть хоть что-то останется. Мне вполне хватало тайника со средствами для побега и того, что на хуторе наберу. В хуторе будет проще работать, хозяин бирюк, один живет. Три здоровых пса, и всё. Ну что ж, прокатимся. Только сначала тут следовало подчистить. С трупами я разобрался быстро, хоть и грязно. Вспорол животы, набил камнями и сбросил в воду. Самое ценное забрал с собой. Остальное тоже в воду. Ну, и сам отмылся от крови. Ох, и холодна водица, ведь ещё не лето, однако пришлось вытерпеть. Надел пиджак молодчика – хоть и измаран в крови, пока на трупах лежал, зато мне тепло, а он пусть померзнет, – устроился на козлах и покатил к хутору. На перекрёстках молодчик мычал, я выдёргивал кляп, и он хрипло сообщал, где нужно повернуть. Так и доехали. Хутор оказался от города километрах в девяти. Не так уж далеко, но и не близко, а мне ещё возвращаться. Надеюсь, до рассвета успею. В пути мы свернули и на полчаса задержались – показывал мне свой тайник. Хитро придумано, натуральный схрон-берлога. Погреб, вниз спускаешься по лестнице, там топчан, есть печка, дымоход сделан, запасы провизии в бидонах, чтобы мыши не погрызли. Я зажёг керосиновую лампу и начал осмотр. Нашел оружие, но короткоствола почему-то не было, хотя патроны к нему обнаружились. Из дальнобойного оружия имелось три винтовки Мосина, два германских карабина «Маузер», что в это время принят на вооружении в германской армии, ну и пулемёт. «Мадсен» этот куплен в магазине с той стороны, оказывается. Ничего себе, там даже ручные пулемёты продают? Мне он, конечно, интересен, но пулемёт под германский патрон семь девяносто два и пятьдесят семь миллиметров. Ладно хоть тут целый ящик патронов к нему был, и все одного типа – разрывные. Полторы тысячи патронов. К пулемёту прилагалось три запасных магазина в подсумках. Тайник с запасами был скрыт под топчаном, закопан в бидоне. Я не поленился раскопал, осмотрел, и остался доволен. Лишь пачку банкнот взял, примерно тысячи две, а остальное вернул как было. После этого поднялся наружу, помог выбраться бывшему хозяину схрона, по его словам, никто кроме него об этом месте не знал, ну а те, кто его выкопал, давно покоятся под землёй. Крышку я закрыл и также замаскировал. Жаль, гранат нет, ещё бы и растяжку поставил. Но и так нормально. Схрон находился в небольшой роще, которую днём видно насквозь, поэтому я старался не оставляться следов. Выведя молодца к бричке, я повёз его дальше, и мы наконец оказались у хутора. Тут я его привязал к колесу, кляп вставил, после чего направился к воротам. Разбудить хозяина труда не составило: я просто стал ломиться в ворота, собаки лай подняли. Ну, а когда тот вышел во двор с вопросом, кто там припёрся, я представился корнетом из погранотряда. Мол, есть сведения, что тут контрабанду хранят. Ругаясь на разных доносчиков, он направился к воротам, убеждая меня, что это навет и поклёп. Как только он открыл ворота, сразу получил рукояткой «нагана» по голове, выронил факел, что в руках держал, ну и упал. Упаковав его, я изучил двор и все постройки, включая дом. Никого. Только после этого я завёл бричку во двор, где и посадил обоих пленников рядышком у стены сарая и рявкнул на исступленно лаявших собак, велев им заткнуться. Псины не унимались. Пришлось сходить в дом, прихватить подушку и, используя её как глушитель, четыре раза выстрелить. Одного добивать пришлось. Вот теперь тишина наступила. Псин жалко, те всё же на службе были, но дело серьёзное, а тишина – наше всё. Расколоть хозяина хутора также удалось без проблем. Он тут жил как наёмный рабочий, хутор принадлежал все тому же молодчику. Бирюк мне сдал не только ухоронки своего хозяина, но и свои, обогатив меня ещё на пять тысяч – тут и российские рубли были, и германские марки, и золотые монеты, но итоговая сумма, по моим прикидкам, была именно такова. Все схроны я вскрыл и осмотрел. Половина оказалась пуста, большую часть контрабанды уже расторговали, а новых поступлений не было, но интересное для себя я всё же нашёл и, используя обоих пленников как грузчиков, заполнил бричку. В основном патронами и консервами – германскими. Также все свои вещи нашёл, даже служебное седло, форму, документы, оружие, то есть шашку. Ну и награды тех офицеров, что тут погибли, у одного «клюква» была, как называлось аннинское оружие – неофициальное название оружия с закрепленным знаком ордена Святой Анны 4-й степени. В данном случае на сабле была еще и гравировка «За храбрость», которая наносилась в случае награждения за военные подвиги. Офицер был заслуженным. Также тут была запасная касса молодца в размере тридцати тысяч. Лично для себя, кроме средств, я взял шесть пистолетов «Маузер». Те в ящиках были, ещё в консервационной смазке. Патронов, жаль, к ним не так много, они внешне сильно похожие были на те, что от советского пистолета ТТ. По две сотни на ствол. Ну, и трех молодых жеребцов прихватил. Моего коня служебного уже на ту сторону отправили с очередной группой несунов. У него армейское клеймо было, тут не продашь, а с той стороны легко. Эти три коня не клеймёные, можно забирать. И мы поскакали к схрону. Двое пленников сидели на неосёдланных лошадях, привязанные к задку. Я им руки спереди связал, чтобы за гривы держались. Добравшись до места, остановил бричку у дороги, чтобы следов не оставлять, с помощью двух почти добровольных грузиков перенёс всё к схрону, а потом спустил вниз и аккуратно расставил теперь уже моё имущество. При себе оставил только три тысячи, личные вещи свои и убитых офицеров, ну и один «маузер». Дальше ликвидировал обоих свидетелей, отправил их в речку там же, где от других трупов избавлялся, и на бричке вернулся в город, когда уже рассвет готовился вступить в свои права. Успел вовремя. Всё отнёс во двор втихую. Сюда же коней завёл, всех трёх, а бричку подальше отогнал и бросил её. Я успел помыться, избавился в нужнике от одежды крестьянина, где и утопил её, а поднявшись к себе, вскоре уснул. Ночка та ещё выдалась. Проснулся я от крика хозяйки дома со двора. Тут же в одном офицерском нательном белье подорвался с кровати, но с «наганом» в руке, и оказался во дворе. Та стояла и тыкала пальцем в лошадей, две сумки и седло, что лежали у крыльца. Естественно, деньги там были, но не все, две тысячи, остальное у меня под матрасом в снятой комнате хранилось, на них у меня имелись совсем другие планы. Выскочив на двор, я с удивлением осмотрел коней и вещи. К одной из сумок была прикреплена записка. Я покрутил револьвер на пальце, невольно присвистнув. Так крутить револьвер безопасно, под курком была пустая камора. Извинившись за свой вид, я скрылся в доме. Раз опасности мгновенной нет, то нечего в неглиже ходить. Быстро оделся, застегнул портупею, поправил складки френча и, на ходу убирая выпрошенный у соседа по палате «наган» в кобуру, вернулся во двор. Хозяйка, вдова лавочника, уже читала записку. – Это вам, – сообщила она, протягивая листок. Подойдя, я быстро пробежался глазами по неровным строкам и демонстративно поднял брови в удивлении. Я знал, что там написано, старший контрабандист в городе писал под мою диктовку: «Прошу прощения за случившееся, бес попутал. Возвращаю его благородию подпоручику Волкову его вещи и извинения в виде трёх коней и небольшой суммы наличностью, надеюсь, этого хватит для компенсации принесённых неудобств. Аноним». – Однако, – только и сказал я, с удивлением посмотрев на хозяйку. – Похоже, это те бандиты, которые на меня напали. Об этом в городе было известно. В лицо-то меня не особо знают, но о случившемся наслышаны. Убрав записку в нагрудный карман, я присел у сумок и, открыв одну, взял саблю, что лежала сверху. Ту самую, наградную, с «клюквой». – Так это не моя сабля, – с недоумением сообщил я. – Они что, ещё на офицеров нападали? Дальше изучать я не стал, несмотря на жадное любопытство хозяйки, а, прихватив обе сумки, сообщил, что посмотрю у себя в комнате, оставил седло на месте, а всё остальное отнёс к себе. Хозяйка сообщила, что пока воды коням принесёт, а то они уже маются от жажды. В комнате я сменил сапоги на старые волковские из сумок – они отлично разношены, яловые, – прицепил шашку, свой «наган» убрал в кобуру, документы – в нагрудный карман, и, осмотрев себя, кивнул: выгляжу как надо. Большую часть вещей я оставил в комнате, деньги, две тысячи, вложил в карман, накидал список того, что мне «вернули», и, прихватив одну сумку, вышел во двор. Там на одного коня, что, на мой взгляд, выглядел поплоше, я накинул седло и, вместо отсутствующей уздечки используя небольшой кусок верёвки, вывел его со двора, сообщив хозяйке, что вернусь к обеду. Заодно оплатил ещё три дня постоя, а то у меня уже срок заканчивался. И направился в сторону больницы. В штабе полка, который я намеревался посетить, в такое раннее время никого и нет, кроме дежурного. Поэтому навещу-ка бывшего соседа по палате, он ещё мается со своей ногой. Он тут панночку нашёл, она его навещала, так что пока не торопился покидать Калиш. Долги нужно отдавать, поэтому я решил начать с корнета. Тот, понятно, ещё спит, но ради такого дела разбужу. Добравшись без всяких проблем до больницы, я во внутреннем дворике привязал коня и, придерживая одной рукой сумку, что висела на плече, а другой шашку, направился к палатам. Дежурный санитар встретил меня у входа и сразу направился к корнету, чтобы разбудить и сообщить о госте. Пришлось подождать минут пять, пока тот приведёт себя в порядок, и только после этого я зашёл к нему. Кстати, моя бывшая койка уже была занята каким-то офицером-пограничником, которому прилетело в недавнем бое на границе, когда контрабандистов брали. Он был тяжёлый, без сознания, поэтому общались мы с корнетом шёпотом. Я вернул тому «наган», вычищенный, все патроны на месте, а также одолженные деньги, чем привёл в хорошее расположение духа. Ну, и рассказал, как мне всё бандиты вернули. Тот аж рот открыл, меня слушая. Я даже слегка увлёкся, но вроде рассказал толково. Целый час я пробыл в больнице, но наконец решил, что пора посетить штаб полка, попрощался с корнетом и направился на выход. Тут врач мне попался, Андрей Константинович. Подумав, я попросил его уделить мне время, ну и ссудил, как спонсор, самой больнице небольшую сумму в размере двухсот рублей. И только после этого забрал коня и направился к выходу. До здания, где располагались штаб полка и комендатура, было не так уж далеко, и даже пешком и не спеша я добрался достаточно скоро. Оставив коня у входа привязанным к специальной перекладине, я, всё так же придерживая сумку, прошёл в холл, где меня встретил помощник дежурного в звании унтер-офицера. – Командир полка у себя? – с ходу поинтересовался я. – Не было ещё, ваше благородие. Начальник штаба только что прибыл. – Веди меня к нему. Дело срочное и важное. Мы и шага сделать не успели, как снаружи загремел колёсами по брусчатке экипаж. Прибыл полковник Молчанов. Я его встретил у входа. Окинув меня взглядом и задержавшись на рукоятке шашки, он поинтересовался: – Что-то случилось, подпоручик? Помнится, вы находитесь в отпуске по излечению. – Дело срочное, господин полковник. – Такое уж срочное? Что ж, пройдёмте ко мне в кабинет. Когда он устроился за столом, то я сообщил: – Господин полковник. Я, когда выписался из больницы, стал искать бандитов, что на меня напали. Солдат-пограничник, спасший меня, помогал в этом. И, похоже, вышел на них. Они это обнаружили, и сегодня утром во дворе дома, где я снимаю комнату, обнаружились трое коней, седло и две сумки. Там была вот эта записка, – я сделал два шага вперёд и протянул записку комполка, а пока тот её читал, продолжил: – Прочитав её, я открыл сумку и нашел не одну саблю, а две. Вот эта не моя. Я достал саблю с «клюквой» и показал надпись на эфесе. Полковник помрачнел и заиграл скулами, а я вынул из кармана орден Святого Владимира четвёртой степени: – Этого у меня тоже не было. Обнаружил там же в сумке. Разозлился полковник серьёзно и успокоился не скоро. Он вызвал начальника штаба полка и ещё двух штабных офицеров, и те все вместе внимательно выслушали мой рассказ. После этого я передал список того, что отдали бандиты, а конь, которого я передавал в замену угнанного, стоял у входа, готовый к отправке на конюшню. Седло есть, а вот за уздечку я должен был заплатить, как за утерю казённого имущества. Пока специально вызванные люди изучал орден и по номеру пытались выяснить, кому он принадлежал – документов других офицеров при мне не было, да и у бандитов тоже, – мы с полковником ожидали вызванных жандармов, ну а я достал из сумки кобуру с «маузером» и сказал: – Этот пистолет мне передали преступники. Я не прощаю их, но в качестве материальной и моральной компенсации всё принял и отдавать кому-либо не собираюсь. Но этот пистолет я хочу подарить вам. – Благодарю, – он с интересом изучил тяжёлый пистолет, извлёк из кобуры, провел пальцем по консервационной смазке, понаблюдал, как я выкладываю на стол пачки с патронами к нему, и поинтересовался с хитринкой в глазах: – Я так понимаю, у вас есть какая-то просьба, подпоручик? – Не то чтобы просьба, господин полковник. Скорее желание – перевестись в пулемётную команду. Мне кажется, я там буду на месте. – Что ж, я подумаю. Поговорим об этом после вашего излечения и возвращения к службе. – Благодарю, ваше высокоблагородие. Ещё бы хотелось испросить вашего разрешения посетить столицу… Тот дал добро, без разрешения командира полка такие поездки чреваты, и в канцелярии я получил заверенное подписью разрешение. Тут двое жандармов прибыли, они меня внимательно расспросили, дождались, пока я напишу рапорт на имя начальника штаба – до этого я писал на имя комполка – и передам ему, и после этого мы на коляске покатили к подворью, где я комнату снимал. Там они опросили хозяйку, коней осмотрели, а те явно верховые, а также остальные вещи, что в комнате лежали, после чего отбыли. Записку, написанную старшим контрабандистом, забрали. Причём, как мне показалось, один из жандармов, в звании штабс-ротмистра, узнал почерк. Удивлённо заморгал. Ну, а я после их отбытия пообедал – уж за полдень перевалило, – перебрал вещи и направился обратно к штабу. Там отловил двух офицеров и вернул долги, одному аж четыреста рублей – наверняка катала, ведь это всё карточные долги были. Вернул в кассу взаимопомощи те деньги, что Игорь брал оттуда, и на этом тут всё, остальные должники остались на месте дислокации части, где проходил службу подпоручик Волков. Их завтра посещу. Вернувшись на место постоя, я парадную форму и шинель с фуражкой, а также исподнее передал хозяйке, чтобы постирала и выгладила за отдельную плату, ну а сам, прихватив одного коня, направился к рынку. Нужно приобрести всё для лошадей. Один верховым будет, его я и вёл на верёвочной петле, а второй – вьючным. Эти кони были прекрасны, как сообщили офицеры в штабе, явно германского коннозаводчика, а я лично разницы не видел. Но экспертам верил. Такие кони ценились, даже были предложения продать. Обещал подумать, хотя пока не собирался этого делать. На рынке я приобрёл две уздечки. Одну сразу надел на коня, подогнав по размеру, потом долго выбирал сёдла. Тут их в продаже было не так много, но всё же нашел неплохое, удобное. Также и две попоны взял. Оседлал коня своего – красавец! Ещё я купил две пары чересседельных сумок, одну для моего верхового, вторую на вьючного. Подумав, взял для вьючного ещё пару специальных сумок-торб, только размерами побольше. Там можно утварь, палатку, одеяло, припасы держать, в походе они точно пригодятся. Но это я чуть позже докуплю, да и качеством повыше. Я тут прикинул, зачем мне в поезде трястись, и пусть Москва в стороне останется, лучше я морем доберусь. На это было несколько причин. Конечно, это займёт больше времени, но я хотел овладеть верховой ездой, мне практика требуется, а триста километров до Данцига, который в будущем назовут Гданьском, вполне позволят мне получить хотя бы начальный опыт в верховой езде. Так что тут на выбор: триста километров до Данцига, пофиг, что это германский город, мне хотелось посмотреть, как границу можно перейти без загранпаспорта, и дальше с лошадьми морем; или пятьдесят километров до ближайшей железнодорожной станции и дальше поездом. Понравилась мне идея с судном. Да и у немцев побывать хочется. Осмотрюсь там, если время будет. На этот день я закончил с покупками на рынке. Седло, уздечки и сумки куплены, всё погружено на коня. Я его Вороном прозвал, по масти. Аккуратно забравшись в седло – наездник я аховый, честно сказать, это мой первый опыт, – неторопливо направился к лавке, где продавалось немало снаряжения и где закупались многие офицеры, что жили или бывали в городе. Оставив коня снаружи привязанным к перекладине, я прошёл в лавку, придерживая рукоятку шашки. Вот ещё одна проблема, нужно учиться с этой железкой ходить. Постоянно под ноги попадает, однажды уже чуть не упал. М-да, и желательно найти учителя, чтобы обучил меня обращению с шашкой. Кто у нас признанные мастера? Казаки. Поищем среди них. Мне по службе положено её носить, а я по характеру не могу таскать бесполезный предмет, коим не владею. Был бы нож, проблем нет, нож у меня за голенищем, а вот шашка – это пока тёмный лес. Хотя время ещё есть, да и за время войны займусь этим. В лавке только продавец был, который услужливо подскочил со словами: – Что пожелаете, ваше благородие? – Патроны к «нагану». Три сотни. Патроны к «маузеру» есть? Пистолетные. – Конечно, ваше благородие. У нас и «люгер» имеется в продаже, недавно завезли, два уже выкупили. Три осталось. Желаете посмотреть? – Неси, – подумав, кивнул я. Тот принёс все три «люгера», под патрон «парабеллума». Эти игрушки в продаже не должны быть, значит контрабанда. Осмотрев, я хотел было отказался от покупки, обычные пехотные варианты, а меня интересовала длинноствольная артиллерийская модель, коей тут не было. Однако всё же приобрёл один вместе с кобурой, и патронов пятьсот штук. Буду тренироваться, руку набивать. К нему средства чистки и бутылочку оружейного масла. Также взял охотничий нож, его можно на пояс повесить, потом приобрёл бинокль и планшетку, отчего-то у Волкова их в наличии не было. Взял пару блокнотов и карандашей, чехол для винтовки, скатку походного одеяла, офицерскую сумку, это подобие солдатского вещмешка, принадлежности ухода за лошадьми, туда входили щётка, гребёнка и чистилка. Потом увидел готовый навес, три на три метра, обшитый по краям, и связку тонкой верёвки для растяжек. Вот, отличная замена палатки. А спать можно и на земле: две попоны снизу, одеялом укрываться, седло вместо подушки и навес от дождя. Также приметил и купил карманные часы на металлической цепочке. Часы с секундной стрелкой швейцарские – отличный хронометр. Ну, и последней купил пустую сумку с красным крестом. Санитарная сумка, да не пустую, всегда должна быть под рукой. Расплатившись, я загрузил все покупки на коня и ведя его в поводу отправился в аптеку – теперь верхом не поедешь, места нет, да и идти тут до недалеко. Оставив Ворона снаружи, с одной санитарной сумкой на боку прошёл в лавку. Аптекарь был свободен, только что покупательнице по рецепту что-то выдал. – Что изволите? – Нужны стерильные перевязочные материалы, вата, салфетки, антисептик, жгутов пару штук, спирта пару бутылок, игла, шовный материал, скальпелей пару штук, зажимы, ножницы. Для обезболивающего что-то из наркотиков. Как я вижу по вашим полкам, это просто мечта наркоотдела, у вас солидные запасы. Возьму морфию и те шарики опиума. Всё, что нужно, я приобрёл, из антисептика наличествовали только медицинский спирт – правда, он был несколько другой, но всё же – и йод. Зелёнка, похоже, пока неизвестна. Сумка полна, одних бинтов двадцать штук взял, да ваты бумажную упаковку, а для инструментов и шовного материала нашлась небольшая деревянная стерильная шкатулка. Что она стерильная, аптекарь сообщил, но я ещё спиртом продезинфицирую.