— И не жалко семейный бизнес? — пытливо глядя на меня, спросила Меган. Вопрос неглупый. Удивительно, что она его задала. Неужели тоже взрослеет девочка? — Я никогда не чувствовал интереса к банковской сфере. — искренне ответил я. — Это золотая жила, Джейс. Марк — отличный парень, с образованием и неглупый. Но он не ты, он не Пол. Он — защитник, а вы — жесткие игроки, нападающие. — Больше нет, Мэг, — твердо ответил я, отрицательно качая головой. — Что случилось? — она смотрела на меня с искренним участием и тревогой. — Я имею в виду тот скандал. И твое задержание, освобождение. Потом срочный отъезд. Мне задавали так много вопросов о тебе и этой Памер, но я знала ровно столько же, как и остальные. Ты исчез, бесследно. Ни телефона, ни адреса, ни аккаунта в сетях. — Что ты хочешь услышать? — прохладно спрашиваю я, и Мэг пожимает плечами. — Я просто решил изменить свой образ жизни. Здесь у меня бы ничего хорошего не вышло. — Потому что ты не мог больше играть? — предположила Мэг, почти рассмешив меня. — Я даже не думал об этом. Считай, что у меня был нервный срыв, кризис среднего возраста. Ты же знаешь, что таких случаев много. Бизнесмены с мировыми именами бросают все, продают бизнес и уезжают в глушь, чтобы пасти коров и разводит лошадей. Это просто порыв, определенный период в жизни, который необходимо пережить. Почему все так хотят от меня каких-то сенсационных признаний? — возмущенно обратился я к Меган. — Ты и есть ходячая сенсация. Наверное, в этом дело. — улыбнулась она. — В любом случае, я рада тебя видеть. Несмотря на то, что ты стал букой и праведником. — Мэгги лукаво подмигнула мне. — Значит, не хочешь утешить вдовушку? — Извини. — Я почти виновато развел руками, не испытывая ни малейшего колебания. Меган больше не привлекала меня физически. Я не реагировал на нее. Но ради всего святого, не подумайте, что я подался в монахи. Это не так. Я все ещё не чужд к потребности тела, и на Тибете к сексу относятся почти так же легкомысленно, как я в свое время. Когда я спускался в деревню во время привоза продовольствия, вокруг меня собиралась толпа девушек, которые тянули меня в разные стороны и дрались из — за меня. Я не понимал их и смеялся. Пока мой единственный собеседник, отшельник Нджы не отругал меня за глупость. Он сказал, что я оскорбил девушек, отказывая им. И теперь местные мужчины не позовут их в жены, посчитав недостаточно привлекательными, раз иностранец пренебрег ими. Я долго не мог вникнуть в подобный уклад ценностей, как и в многомужие, которое в Тибете до сих пор развито и процветает. Но, когда в следующий раз пошел в деревню за провизией для меня и Нджы, то не стал смеяться над тибетками, и выбрал одну, потом другую и так далее. Они не ревновали, и выглядели совершенно счастливыми. Впоследствии многие из них вышли замуж, и больше даже не смотрели в мою сторону. Когда я спросил у Нджы, почему девушкам позволяет вести такую разгульную жизнь до брака, то он отвечал просто, вопросом на вопрос: «Разве в вашей стране девицы хранят себя для мужа?». Но за связь с чужой женой, даже если у нее пять мужей одновременно, и она как-то ухитрилась еще глянуть на сторону, могут запросто убить. Вот такие странные нравы. Поэтому Нджы призывал меня быть максимально острожным. И я был. Я был далеко не монахом. Секс на Тибете является чуть ли не частью религии, и местные девушки весьма и весьма раскованы, и откровенны. И невероятно искренни, прямолинейны и доброжелательны. У них волшебные руки, которые способны творить чудеса, и сияющие добротой глаза. Они отдают тебе себя не взамен на что-то, а ради удовольствия. Им все равно кто ты и откуда. Если тебя выбрали, значит, это ты — дар. И они горды и счастливы, что ты был в их жизни. И благодарны. Как-то так. Но здесь все иначе. Наш мир разительно отличается, не только нравами, устройством семьи и религией. Ментальность и духовность в Америке, конкретно в Нью-Йорке, совершенно иная. Лицемерие, личная выгода и продажность сквозит во всех поступках и желаниях людей. Я был таким же совсем недавно, или очень давно. Целая вечность прошла. Это так. В горах время течет иначе. Там вовсе нет времени, календаря и часов. Я жил, ориентируясь по солнцу, ветру, росту мха на склонах. И это было по — настоящему. И это было неповторимо и удивительно. — Ну, я пойду. Лисе передать привет? — спросила Меган, осознав, что со мной ей ничего сегодня не обломится. — Конечно, — кивнул я. — И позвони, если передумаешь. — Хорошо, — я снова, как болванчик, качнул головой. Хотя у меня даже телефона нет. Этот момент придется исправить. Белой вороной можно оставаться, не особо выделяясь. Даже белые перья можно перекрасить в черный цвет. На следующий день мы с Марком поехали на кладбище, где захоронен прах отца. Я смотрел на мраморное изваяние с его именем, обращаясь к своим чувствам, но ощущал только горечь и скорбь. Я не был разбит, не чувствовал потребности проливать слезы. Не уверен, что когда-либо по — настоящему любил его. Кощунственно говорить так, но сейчас я знаю многое, что забыл однажды. И я помню, как любил свою мать, и как Пол предал ее. Когда впервые, после возвращения памяти, я посетил могилу матери, то испытал совсем другие чувства. Я же не оплакал ее в детстве, не простился с ней. По сути, я даже не терял ее… Это Селена потеряла меня. Я не винил ее. Никогда. Даже в подвале брошенной фермы я знал, что она оставила меня неосознанно, под влиянием болезни или стресса. После посещения кладбища, Марк повез меня по магазинам, чтобы я мог купить себе необходимые вещи. Вечером познакомил со своим приятелем. Его зовут Тино. И он итальянец. При мне они старались не проявлять чувств друг к другу, и нам удавалось вести непринужденную беседу. Я даже рассказал кое-что из своей жизни в горах, поразив брата и его парня до глубины души некоторыми моментами. Я абстрагировался от мысли, что мой любимый брат выбрал мужчин, но, замечая их страстные переглядывания, честно признаюсь, чувствовал себя неловко и некомфортно. Я никогда не возьмусь судить и рассуждать, почему так происходит. Является ли однополая любовь нарушением или извращением. Это личное дело каждого. Если они счастливы, значит, так и должно быть. Но мне тяжело было признать, что подобный случай имел место быть в моей семье. Уже ближе к полуночи, отправив Тино спать, Марк снова вернулся к теме бизнеса. Он настаивал на том, что передача пакета акций нам необходима, чтобы не свалиться в долговую яму, и не потерять все. — Сначала дед, а потом отец столько сил вложили в «Dоminick Grоup». Как вышло, что банк перестал приносить прибыль? — недоумевал я. — Ты волен делать, что хочешь. Но я не могу поверить, что Пол просто так позволил все развалить. — Мир не стоит на месте. Растут новые финансовые гиганты, конкуренция, опять же. Экономические перебои и встряски. Отец неважно себя чувствовал последние годы, но он был таким консерватором. Я не раз предлагал сменить руководящее звено, чтобы вдохнуть новую жизнь в корпорацию, но он не хотел. Не доверял новым людям. А потом началось. То внеплановая налоговая проверка, то стрельба в одном из филиалов, то обвинение в инсайдерской торговле акциями. Все это поправимо, но стоит денег. И доверие вкладчиков подрывает. А новые игроки хитры. Они предлагают более выгодные условия, широкий ассортимент услуг, скидки, льготы, преимущества. — Что мешает тебе стать таким? — У меня другой склад характера, Джейс. Я не унаследовал жилку отца. — А Брайан? Он тоже хочет продать свои акции? — спросил я. — Да. В эту субботу у нас назначена встреча с «Боско энд Варт». В разное время, правда. Но думаю, что Брайан согласится на цену, которую ему предлагают. Компания крупная и многопрофильная, поглощение «Dоminick Grоup» выведет их на новый уровень. Мне предложили выгодные условия с сохранением места работы. Ничего не изменится. Только название банка, ну, и его политика. Тебе тоже выслали приглашение на рассмотрение вопроса покупки акций. На мою почту, потому что иначе с тобой невозможно связаться. — Хочешь, чтобы я пошел? — сухо спросил, глядя в глаза брата. — Ты уверен, что не пожалеешь, что нельзя ничего сделать? — У них сорок девять процентов. Если Брайан согласится, а он согласится, то поглощение будет принудительным, потому что они завладеют контрольным пакетом. Лучше взять то, что дают по хорошей цене, чем потом за бесценок. — Логично. Хорошо. Я пойду в этот… — «Боско энд Варт». Офисная громадина в финансовом районе. Шикарный офис. Поедем вместе. У меня назначено на шесть вечера. У тебя чуть позже. — Почему нельзя провести совместную сделку? — недоумевал я. Марк снисходительно улыбнулся. — Теперь все бизнесмены тщательно взвешивают риски. Никто не хочет переплачивать. Уверен, что нас разделили по причине отличающихся условий и конечной стоимости. Они анализируют нашу подноготную и высчитывают до цента, кто из нас сколько стоит на данный момент времени. Кстати, ты с Брайаном собираешься встречаться? — Нет. Я задержусь до оглашения завещания. Там все равно увидимся. Кому передать долю в родовом доме, если отец разделил его на всех? — Себе. — удивленно произнес Марк. — Это твой дом, Джейс. Ты не можешь взять и отказаться от всего. — Могу и хочу, Марк. — Так торопишься убежать? — Не представляешь, как! — искренне признался я. — У тебя там кто-то есть? — Марк сделал неправильный вывод, на другой у него просто не хватило фантазии. — Ничего серьезного, — ответил я, поглядывая на часы. Я знаю, как ловко уйти от неловкой темы. — Мне, наверное, пора спать. Увидимся завтра. — Джейс… — осторожно, даже неуверенно окликнул меня Марк, когда я уже был на полпути к лестнице. Овладев лицом и эмоциями, я обернулся, бесстрастно глядя на брата в ожидании вопроса. — Ты же не натворишь глупостей? Я хмурюсь, не сразу догадываясь, о чем говорит Марк. — Ну, я напомню, на всякий случай, что судебный запрет все еще действует. И будет действовать еще четыре месяца. — пояснил брат, изучающее глядя на меня. Он терпеливо ждал моей реакции или ответа. Но я был слегка не готов, обескуражен. — Я помню. И с чего ты взял, что я буду искать встречи с… ней? — недоуменно спросил я, не сумев выговорить ее имя. — Я не знаю. Чтобы попросить прощения или просто… — пробормотал Марк. — Это ваши дела, я просто предположил. Прошло так мало времени, и вряд ли можно забыть ТАКОЕ за жалкие два с половиной года. Когда ее уносили, ты выл и бросался на всех. Я думал, что ты реально спятил, брат. Это был какой-то кошмар наяву. И было бы нормальной реакцией желание попросить прощения после всего, что ты наворотил. Мне захотелось рассмеяться. Честно. Впервые с момента моего возвращения в Америку. Он не смог бы управлять банком. Правильно, что он решил продать его. Марк чересчур наивен и сентиментален, в бизнесе таких, как он съедают первыми. — Забыть нельзя, согласен. Но нужно быть полным идиотом, чтобы пытаться просить прощения или просто заявиться, и сказать «привет», не смотря даже на судебный запрет. Я похож на придурка, Марк? — Немного, — с улыбкой кивнул он. — Ты же сам вызвал полицию. Видел, что там творилось. Если она только услышит, что я въехал в страну, то сразу сбежит куда подальше, сломя голову, и я даже упрекнуть ее в этом не могу. К тому же, она, наверное, в Гарварде, ей ещё целый год учиться… — я осекся, заметив пристальный немигающий взгляд брата. — Что? — Ты думал о том, чтобы увидеть ее. Это же понятно и без слов, — уверенно заявил Марк. Я мог бы разозлиться, но не хочу этого делать. На меня накатывает опустошение и грусть. — Какая разница, чего я хочу, Марк? Какая теперь разница? — я разворачиваюсь и иду к лестнице. — Спокойной ночи, — произношу почти шепотом, подозревая, что сегодня дыхательные практики мне не помогут призвать сон. Я гнал воспоминания о ней, гнал ее из своих снов, когда она приходила, незваная, красивая, грустная, и смотрела взглядом, полном немого укора. И однажды мне удалось… День, два, неделя… Целые месяцы без мыслей и воспоминаний о ней. И даже черты ее лица потерялись в лабиринтах прошлого. Глава 17 Лекси День икс. Скрестив пальцы за спиной, захожу в офис. Признаюсь, что вчера я даже купила эзотерический амулет на удачу, спрятала его под блузку. Простой деревянный шарик с нарисованной на нем руной на тонкой веревочке. Пробегая мимо своей секретарши, инстинктивно нащупываю амулет, мысленно обращаясь через него к помощи магических сил. Мне сегодня понадобится любая помощь. Весь офис гудит, в предвкушении сделки года. Готовят конференц-зал, закуски и напитки, руководители раздают указания и наставления, работа кипит, телефоны звонят, акции продаются, кредиты раскупаются. После обеда Арчи вызывает меня и Мика в свой кабинет для предварительного совещания. Он еще вчера получил все договора, которыми я занималась по поглощению «Dоminick Grоup» и другую необходимую документацию юридического и финансового плана. Но до того, как попасть в руки руководителя, договора тщательно проверили юристы компании, один из которых будет присутствовать на сделке. Арчи выглядит довольным и лучезарно улыбается нам, особенно мне, и я нервничаю сильнее. — Мне нужно, чтобы ты была, Лекс. Я отменяю удаленное присутствие, — произносит Арчи, и я бледнею, переводя потрясенный взгляд на Майкла, для которого прихоть шефа тоже оказалась новостью. — Арчи, я понимаю, что вы хотите подстраховаться, но Лекси будет наблюдать со стороны, одновременно собирая факты, если появятся какие-либо изменения или потребуется внесение новых пунктов. — Встал на мою сторону Мик, и я с удивлением заметила, как сильно его разозлил приказ Арчибальда. — Я навел справки, и кое-что узнал. — Арчи снова широко улыбнулся, словно Чеширский кот. — Наша дорогая Александра, оказывается, давно и близко знакома семьей Доминник. Такая занимательная история, я просто прослезился. Какое совпадение, что она оказалась лучшим сотрудником компании, которая поглощает бизнес этих ужасных людей. Майкл, это твоя идея, не так ли? — Это выгодный проект, — сквозь зубы процедил Мик, я положила руку ему на плечо, успокаивая и удерживая от резких возражений. Арчи, конечно, замечает мой жест, истолковывая его иначе. — Я вижу, что тут целая мелодрама. Майкл, Лекси шикарная женщина, и я тебя понимаю. Но, когда в следующий раз решишь свести личные счеты за счет компании, предупреди заранее. Чтоб я дураком себя не чувствовал! — яростно зашипел на нас Арчибальд, сняв свою маску благодушия. — О чем ты думал, Майк? Что я не узнаю? Когда Марго, наш доблестный юрист, предупредила меня, что могут возникнуть проблемы из — за того, что между участником сделки и аналитиком, составляющим договор, действует судебный запрет на общение, и предложила мне убрать фамилию Памер из членов комиссии, чьи подписи числятся в соглашении, то я подумал: какого черта мой лучший управляющий не поставил меня в известность? Неужели он не знал? — Фактически, никакого общения не будет. Лекси будет наблюдать за сделкой через экран монитора, — напомнил Мик стальным тоном. — Не вижу проблемы. — Я вижу. Если бы я вызвал ее? Мало ли какой вопрос возник у клиента или меня, и мне пришлось бы обратиться к ней лично. Ты об этом подумал? А ты, Лекс? Хочешь посадить парня, так это не здесь. Вычисли его адрес. Столкнись с ним на улице. Вне компании, поняла? — Я, вообще, не хотела заниматься этой сделкой, — возмущенно воскликнула я, вскакивая на ноги. — Это бы твой приказ, Арчи. — И он не изменился. Вы доведете сделку до конца. И ты будешь присутствовать. На первых двух. — Они предупредят Джейсона, и он откажется, — категорично заявил Мик. — Так сделай так, чтоб не отказался, а теперь выметайтесь оба. И попробуйте только все запороть. Вылетите на хрен. Когда я вышла из кабинета Арчи, меня трясло. Нет, слабо сказано. Меня колбасило. Мик виновато смотрел на меня, поджимая губы. — Прости. Я постараюсь, чтобы все получилось, — пробормотал он. — Иди, готовься. Валерьянки выпей. — Валерьянки? — завопила я, и, схватив его за галстук, резко приблизила к себе. — Я устрою тебе валерьянку, Мик. Не дай Бог из — за тебя и твоих дебильных планов возмездия я потеряю работу, ты не только валерьянку пить будешь.