Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 4 из 36 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Как я могла думать, что люблю его? — подняв глаза, я посмотрела на полное понимания и сочувствия лицо Джейн. Она ласково сжала мою руку. — Ты действительно его любила. Это не было иллюзией. — Но почему? Как? Гнев сменился отчаяньем. Боль разрывала грудную клетку. Я больше никогда не стану собой. Это конец. — Я ненормальная, Джейн? Ты же все знаешь. Скажи правду. Не как врач. Я больная? Джейн нежно улыбнулась, покачав головой. — Милая моя, «нормальный» человек заканчивается сразу же, как только начинается абьюз, и такой, уже ненормальный человек не только способен на любовь к абьюзеру, но и любовь к абьюзеру — это самая сильная привязанность из всех, на какие он только способен. Никого человек не любит сильнее, чем своего каннибала. И страстная физическая привязанность матери к ребенку основана на том, что ребенок является законным каннибалом, пусть и естественным, пусть и временным, неопасным и компенсирующим матери свой каннибализм сполна. Тем не менее, факт остается фактом. Глубокая, чувственная, физиологическая связь установлена, и установлена она благодаря запредельной близости — физическому слиянию — кормлению собой. Сильнее всех люди любят тех, кого они собой кормят. Куда больше своих детей женщина может любить взрослого каннибала, если скормила ему большую часть себя. Так как любой абьюз — это акт каннибализма, ничего удивительного в том, что многие жертвы страстно влюбляются в своих абьюзеров. — Значит, все-таки ненормальная. — Это полностью вина Джейсона. Твои чувства — реакция на его поведение. Он намеренно сделал тебя зависимой. У него есть специальное образование. У тебя не было шансов, Лекси. — То есть, я должна смириться с тем, что я больная на голову идиотка, которая влюбилась в своего насильника, позволяя делать с ней все. Все, что только может взбрести в голову такому извращенцу, как он. — Но ты не смирилась. Ты пришла ко мне. И ты никакая не идиотка. Если жертва насилия по каким-то причинам, замешкалась и задержалась рядом со своим мучителем, ее психика может предложить ей целый ряд адаптивных защит. Переживать гнев и боль, планировать месть и чувствовать себя жертвой — слишком сильный стресс, чересчур энергозатратно, поэтому добрая психика предлагает жертве «взглянуть на ситуацию иначе». Для этого есть миллион способов, от «у него детская травма» до «я его довела», или «он случайно», но главное, на что следует обратить внимание. Границы сломаны, и тесная близость установлена. Это кажется диким и парадоксальным, но мучитель, которому по каким-то причинам жертва решила уступить и простить, становится с ней единым целым. Это отражается даже на чувственном плане: возросшая близость ощущается физически, сексуально или просто тактильно. Пытаясь понять и оправдать насильника, жертва создает такой мощный полюс эмпатии, что идентифицируется с ним, и буквально сливается. И чем дольше продолжается абьюз, из которого нет выхода, тем чаще требуется усиление полюса эмпатии, а значит идентификация, то есть растворение, и да, любовь становятся сильнее. Это все психология, девочка. Ты не одна такая. Многие девушки попадают в такую же историю. Со своими мужьями, и даже близкими родственниками. Вы с Джейсом никак не связаны, и я снова помогу избавиться от последствий психологической травмы, которую он тебе нанес. Ты не должна замыкаться. Хорошо? — Да, Джейн. Я понимаю. Помоги мне, Джейн. — Я смотрю на нее со слезами на глазах. Я так устала бороться с собой, с ним, с внешним миром. Когда я говорю с Джейн, все встает на места, но стоит мне выйти из ее кабинета, мир снова тасует карты. Все, что она говорит о слиянии и эмпатии верно. Даже сейчас я чувствую его. Мое сердце разрывается, потому что я чувствую боль от того, что меня оторвали от Джейсона. От моего палача, любовника, моего Бога. Я сожалею только об одном — что я не умерла там, в зеркальной комнате. Что мы не умерли вместе. Как хотели… В один день. В боли и ярости. У нас свои клятвы. — Лекси, я хотела тебе сказать. Только ты не волнуйся, — мягко начала Джейн. Я вскинула голову, ожидая продолжения. — Ты же знаешь, что по факту твоего похищения и избиения началось уголовное дело? — Да, я говорила с полицейскими. — Здесь Пол Доминник. Он приходит каждый день. Сразу говорю, что ты не обязана с ним разговаривать. Скажу больше — я против этого. Решение за тобой. Я отвела взгляд. Посмотрела в окно, вспоминая снисходительное надменное выражение лица отца Джейсона. Этот старый козел приложил руку к тому, что с нами случилось. Я говорю «с нами», потому что нас нельзя разделить. Джейсон явно показал мне эту простую истину. Нет «я», или «он». Есть «мы». Это жутко и неправильно, но исправить ничего нельзя. Поздно. Джейн будет пытаться и пройдут месяцы, прежде чем я смогу произносить его имя без боли. Она решит, что спасла меня снова. Но нет. Терапия Джейн помогает, как обезболивающая таблетка кариозному зубу. Временно, пока болезнь не начнет прогрессировать снова. Мы неизлечимы больны друг другом. — Пусть он зайдет, — произношу твердым голосом. В моей душе нет ненависти. Только гнев. Пол для меня не опасен, я никогда не воспринимала его всерьез. Он был пустой декорацией. Как и все остальные. Настоящим был только Джейс. И наша потребность быть вместе. — Хорошо. Я буду за дверью. Не позволяй ему давить на себя, — давала наставления добрая Джейн. — Все нормально. Я справлюсь. Глава 4 «Сегодня жертва расписывает, как низко она пала, как ее унизили, растоптали и надругались над ней, потому что пытается аккумулировать гнев для побега, завтра ее мучитель превращается в страстно любящего и прекрасного человека, которого она сама провоцирует на ревность и побои, потому что аккумуляция гнева не привела к готовности порвать связь, и она решила избавиться от страданий, применив как анестезию иллюзии.» Август. 2013 год. Нью — Йорк. Манхеттен. Джейсон Мы не разговариваем. Три дня. Упрямая сучка. Смотрю в зеркало, снова разглядывая следы ее когтей на щеке. Дрянь. Лиса говорит, что след останется надолго. Со временем замоется, но в ближайшем будущем мне нужно смириться с тем, что эта дрянная кошка оставила на мне свои отметины. Это против правил. Как и ее гребаное упорство в игнорировании меня. Когда я вчера попытался с ней поговорить, она просто отвернулась, словно ей плевать на все, что я скажу. Я купил ей колье с черными брильянтами. Стоит целое состояние, а она просто, мать ее, отвернулась. Конечно, я пришел в ярость. Надел его на нее силой. Никто не отказывается от моих подарков. Никогда. Поддавшись гневу, я напомнил ей, кто она и на каких условиях находится здесь и для каких целей. Она посмотрела на меня как на дерьмо, и разделась, не сводя с меня своих полных презрения глаз. Лекси вела себя, выглядела и говорила, как шлюха. Специально злила меня. Ненавижу, когда мной манипулируют. Я снова сорвался, залепив ей пощечину. Я был груб, перегнул палку, но она сама меня провоцировала. А теперь я не знаю, как исправить то, что мы натворили. Оба. После того случая в Вегасе, мы вылетели на личном вертолете в Нью-Йорк, но я не стал исполнять обещание с зеркальной комнатой. Мы приземлились на крышу небоскреба в Манхеттене. Прямо над моей двухэтажной квартирой в центре Верхнего Ист-Сайда. Шесть комнат, спортивный зал, бассейн, джакузи, размером с квартиру, в которой живут ее родственники. Я думал, что ее впечатлит, но Лекси не смотрела по сторонам. Закрылась в ванной и рыдала там несколько часов подряд, пока мне снова не пришлось выломать дверь. Напоил ее виски и уложил спать, потом занялся собой. Думал, что утром она придет в себя, успокоится, но как бы не так. Я не из тех парней, которые умеют утешать, просить прощения, оправдываться. Но я, блядь, попытался. А она все равно, что на хер послала. А потом еще эта пощечина и ее показушный фортель с сексом, в котором она не участвовала. Именно так. Я не дурак и чувствую, когда женщина играет. Все же было так хорошо. Мы отлично проводили время. Отжигали, как последний раз. Я просто не мог представить, что Лекси так среагирует на небольшой эксперимент. Ничего такого, чтобы вот так слетать с катушек. Какого хрена она вбила себе в голову, что раз я решил разнообразить наши отношения, то следующим этапом будут другие партнеры? Черт, у меня зубы сводит даже от мысли об этом. Не стоило мне говорить ей, что когда-то я мог делиться с другими. Это было до нее. Всему виной ее пуританское воспитание. Но я думал, что мы с ним покончили, после всего, что между нами было. А тут такой блок.
Я решил не осложнять отношения ещё больше, и дать ей время остыть. Пару дней не буду ее трогать. Пусть переживет, а потом снова попробуем поговорить. Только как мне себя отвлечь себя от желания ворваться в спальню и всыпать этой упрямой дурочке по пятой точке. Переключаюсь на спорт. Утром пробежка, потом тренировка в нашем футбольном клубе, после идем с ребятами развеяться где-то. Отвлечься получается, но с трудом. Лекси тоже не сидит дома. Я оставляю ей машину с водителем, и знаю обо всех ее перемещениях. Ее подруга Марина теперь объявилась и здесь. Она, оказывается, завела шашни с Билли Крейгом, и приехала с ним в Нью-Йорк. Мне эта вульгарная девица не нравится. Как и то, что она все время таскает за собой Лекси. Когда в один прекрасный день я узнаю, что Лекси провела вечер с Мариной, Крейгом и его приятелями в одном из клубов, мы снова вдрызг ругаемся. Говорим друг другу очень некрасивые и злые вещи. Я обвиняю ее в том, чего не было, потому что я точно знаю обо всех событиях, происходящих с Лекси без моего присутствия. Потому что водитель Джек докладывает о каждом ее шаге. Она влепляет мне пощечину, а ей. А кончается все сумасшедшим сексом, в котором она, наконец-то, присутствует. Мне кажется, что на этом война закончилась, но утром она снова со мной не разговаривает. Бл*дство. Как понять этих женщин? Я же знаю, что она страдает. Что ее безумно тянет ко мне, и все эти фортели требуют от нее невероятных мучений. Я могу надавить, дожать ее, но боюсь… Боюсь потерять то, что полюбил в ней. Разве не этого я хотел? Забыть, разлюбить, растоптать. Я понимаю, что все изменилось, у меня нет шансов остановить лавину, которая вот-вот обрушит наши жизни. И я отступаю, даю ей пространство. Впервые. Я даже отпускаю ее домой на два дня. Джека там нет, и для меня ее отъезд становится настоящей мукой. Я не сплю две ночи, постоянно ей названивая. Она кричит в трубку, что я кретин и отключает телефон, а посреди ночи второго дня приезжает на такси в слезах. И говорит, что не может без меня жить. Я так счастлив, до дрожи, обнимаю свою малышку, клянусь, что никогда больше не причиню ей боли. И верю в это сам. Мы не вылезаем из постели сутки, а вечером следующего дня я беру ее с собой в клуб на вечеринку по поводу дня рождения одного из парней нашей команды. Я беспечен, почти счастлив. Мне кажется, что в моей жизни установился мир. Временный, конечно, но я надеялся продлить его как можно дольше. За нашим столиком, как всегда весело и шумно. Она не любит моих друзей, и они ее по какой-то причине. И когда в зале появляется эта самая Марина, с ее бойфрендом, не сомневаюсь, что Лекси позвонила ей специально. Но я сегодня слишком добр и счастлив, и позволяю своей малышке присоединиться к подруге и ее парню. Приветливо киваю Бобби, не сводя с него пристального взгляда. Недолго наблюдаю за ним и девушками. Удивительно, но Крейг, похоже, всерьез запал на Марину. Я такие моменты сразу чувствую. Троица располагается в зоне моей видимости, и я почти спокоен. Конечно, мне было бы приятнее чувствовать Александру рядом, прикасаться, вдыхать ее запах, незаметно для других забираться в ее трусики. Вокруг нашей мужской компании, как всегда, снуют шикарные девицы, почему-то уверенные, что мы пришли сюда только для того, чтобы напоить их коктейлями и отвезти к себе. Они ждут сигнала, наворачивая круги вокруг столика. Самые наглые садятся на колени и шепчут в ухо непристойные предложения, которые раньше меня могли заинтересовать. Скажу больше, я редко отказывался от таких вот — наглых. Они самые раскрепощенные в сексе. Это же как нужно хотеть потрахаться, чтобы вот так вешаться на шею? Ну как тут устоять? Легко, когда у меня есть моя маленькая страстная девочка. И она рядом. Не то, чтобы я не реагирую на очередную, усевшуюся на меня брюнетку в короткой юбке. У меня даже встает, когда она шарит руками по ширинке. Дело в другом. Я знаю, уверен, она не даст мне и половины того, что я получу с моей малышкой. С Лекси — бешеный кайф, близость, от которой улетает сознание, с любой другой — удовлетворение потребности. Вот и вся разница. Я не хочу есть хлеб, если могу получить пирожное. Девица пытается залезть под стол, чтобы ублажить меня своими губками. Я не против, конечно, но через зал на меня смотрят глаза, от которых у меня сносит крышу. Лекси качает головой, презрительно скривив губы, и показывает средний палец руки. Я смеюсь, отталкивая брюнетку, и развожу руками, изображая сожаление. Я мог бы соврать и сказать, что ни разу не трахался с другими женщинами, с тех пор, как дал обещание Лекси, но не буду. Когда она со мной, я даже думать не могу о ком-то еще, но если мы в ссоре, то веду себя так, как до встречи с Лекси. Почему так происходит? Ну, наверное, потому что миф о том, что любовь способна изменить человека до неузнаваемости, в моем случае не работает. Я могу любить ее, но при этом спать с десятком других женщин, и это не изменит факта моих чувств к Лекси. Это просто мужская природа, не больше. Если я удовлетворен и сыт, то, разумеется, мне не нужен секс с очередной шлюшкой, которая настойчиво навязывает себя. Дело в конкретном случае. Вот и все. Пока она не знает, факт измены не доказан, а, значит, никакой измены не было. Лекси снова смотрит на меня, указывая взглядом на бокал вина. И я киваю. Под моим присмотром ей можно немножко выпить. Совсем чуть — чуть. Алкоголь действует на женщин не лучшим образом, и я не раз видел примеры этому. Лекси не является исключением. Сколько раз я склонял ее на что-то эдакое, предварительно подпоив. Нечестно? Зато так приятно… — Джейс, ты хотя бы сделай вид, что все еще с нами, — толкнув меня плечом, произнес Донни Райт. Здоровый бугай и неплохой парень, но безнадежно женат. Уже три года. И, кстати, у него с верностью нет проблем, несмотря на то, что его жена второй раз беременна. Майкл Гордон, который сидит прямо напротив меня, поворачивается назад и показывает пальцем на Лекси. Мне этот жест не нравится. — Пока эта малышка здесь, весь наш Джейс целиком в ее трусиках, — заявляет Майкл. — Ну, и как там? Неплохо, да? Донни хохочет, прикрывая рот рукой, чтобы не расплескать только что выпитый глоток пива. — Черт, я так же выглядел, когда появилась Майя? Смотри, Доминник, я теперь без пяти минут дважды папаша. Сам не понял, как успел. — Ну, Майя, по — крайней мере, того стоит, — жестикулируя бокалом пива, заявляет Майкл. — Это, что еще значит? — начинаю закипать. Этот ублюдок переходит границы моего терпения. — А то ты не понимаешь, — криво усмехнулся Гордон. Мне не раз приходилось бить его рожу, и сейчас настал этот самый момент. Пусть договорит, а потом я заткну ему в глотку его слова. — Поясни, — глядя на него тяжелым взглядом, произношу я. — Ребят, давайте, успокоимся. Джейсу нравится девчонка. Это его личное дело, — пытается разрядить ситуацию Донни. — Только дурак мог променять Майли на эту… Кто она такая? — Майкл презрительно кривит губы. — Малолетка из трущоб, ни образования, ни профессии. Только ноги раздвигать и умеет. Очнись, идиот, она оберет тебя, как липку и прыгнет в следующую кровать. Ты разве не видишь, что она из себя представляет? В субботу я видел ее в этой же компании, но с приятелями Крейга и вела она себя не самым лучшим образом. — Ты врешь сейчас. Мой водитель там был. — Я сжимаю кулаки, чудом держа себя в руках. — Вот видишь, — насмешливо улыбается Майкл. — Ты стережешь ее, словно боишься, что стоит отвернуться, ее кто-то отымеет. Отзови свою охрану, и увидишь, что так и будет. — Ты напросился, сученыш. — Я бросаюсь на Майкла, но меня останавливают Донни и Джони, еще один верзила из команды. Однако, успеваю разбить этому козлу нос. — Тварь, из-за какой-то сучки, — зажимая нос, орет Майкл. Он сопротивляется, когда его выводит охрана. Все умолкают на время, поглядывая на меня с опаской. Я смотрю на Лекси. Но она даже не заметила потасовки. Марина что-то рассказывает ей, активно жестикулируя, и полностью владеет вниманием Лекси. Я не поверил Майклу, ни одному его слову, но зерно сомнения его слова заронили. Это не первый случай с подобными намеками. Парни из моей команды никак не могут смириться, что я стал проводить больше времени вне футбольного поля, реже участвую в пьяных вечеринках. Мне все время приходится защищаться, а я к этому не привык. Я — нападающий. Лекси Возвращение в Нью-Йорк прошло практически без моего участия. После того, как Джейс пытался устроить тройное шоу с моим участием, и чуть не задушил, мое сознание, мягко говоря, немного поехало. Я впала в ступор, в режим очередной перезагрузки. Я думала только о том, что обязана сохранить это ощущение, чтобы больше не дать Джейсону запутать меня. Моя злость была единственным щитом в борьбе с этим человеком. Но несколько дней неравного противостояния, все-таки, сломили мою защиту. Я нуждалась в нем больше, чем ненавидела. Однако, при всем раскладе, я четко понимала, что должна остановить происходящее, должна вырваться и вспомнить свои цели и приоритеты. И когда он отпустил меня домой на пару дней, эта мысль была единственной, которая придавала мне силы улыбаться родителям и сестре, врать им, притворяться кем-то другим. Я листала свои книги и тетради, вспоминая, сколько сил и времени потратила на то, чтобы сдать все тесты на высший бал. Два года напряженной работы и зубрежки. И вот моя мечта рядом, стоит только руку протянуть и отодвинуть в сторону Доминника. Вырвать с корнем, пока он не разросся подобно раковой опухоли. В минуты тишины, когда мама и отец не устраивали мне допрос, я напряженно думала, искала выход. И когда я почти убеждала себя в том, что Джейсон для меня ничего не значит, что я его ненавижу, мое сердце пробивала резкая боль. Я сгибалась пополам и не могла дышать. Я больна. Он — инфекция, которая поедает мою душу, сердце, мою волю и индивидуальность. Меня больше нет. Я качаюсь, как маятник, от безумия ненависти до безумия страсти. От отрицания к признанию. И под утро второго дня я ломаюсь настолько, что ухожу из дома, в котором прошли мои детские годы, еле живая от дикой тоски, которая не дает мне дышать. И только упав в его объятия, я чувствую облегчение. Он гладит мои плечи и спину, прижимая к себе, а я чувствую, как заживают рубцы от срезанных крыльев под его горячими ладонями. — Я не могу без тебя жить, — шепчу я, и это правда. Не преувеличение, а реальность. Да, я могу понимать, что происходит… Но исправить меня может только чудо, или тот, кто сломал. Но когда я вижу его глаза, сумасшедшие, пьяные от жажды обладать мною, я осознаю, что Джейсон не станет меня спасать, он будет тем, кто забьет последний гвоздь в крышку моего гроба. И даже с ним, в плену его голоса, в сильных мужских руках, укрытая мощным телом, которое иногда ещё бывает нежным, я начинаю задыхаться. — Пойдем со мной! — не просьба, не вопрос, а требование, обязательное к исполнению. Марина умолкает, глядя то на меня, то на Джейсона. Крейг разглядывает свой напиток. Никто из них никогда не сможет понять, что происходит между нами. Никто и предположить не способен. Я виновато улыбаюсь Марине. Подаю руку Джейсону, которую он сжимает слишком сильно. Встревожено смотрю на его напряженный профиль, пока он меня куда-то тащит. «Опять что-то случилось», — думаю я упавшим сердцем. Добра не жди, если Джейсон не в духе. Когда он заталкивает меня в женский туалет и закрывает дверь на замок, я даже не удивляюсь. Это настолько банально, изъезжено и пройдено, что перестало возмущать еще недели две назад. Я прислоняюсь спиной к холодной мраморной столешнице умывальника, глядя в непроницаемую мглу глаз Джейсона. Мое сердце бьется маленькой пташкой, но я уже не обращаю внимания на признаки и оттенки паники, страха, гнева. Все они, впоследствии, сливаясь и достигая апогея, становятся неуправляемой лавиной сексуального возбуждения. Он просто смотрит, не трогает. Его взгляд проникает в мою голову, копается в моих мыслях. Я так чувствую, даже если подобное невозможно. — Ты когда-нибудь… — тихо начинает он. — Хотя бы раз допускала мысль о том, чтобы найти кого-то еще? Пусть не сейчас. Позже. — Взгляд ударяет прямо в сердце. Ледяной, безжалостный. Но голос бархатистый, мягкий, успокаивающий. — Из моего круга. Подыскиваешь кандидатов на замену? — Что? — околдованная игрой контраста взгляда и интонации голоса, завороженная силой его глаз и аурой мужественности и силы, я едва понимаю, о чем говорит этот ненормальный мужчина. — Отвечай, когда я спрашиваю! — кричит он, резко приближаясь лицом к моему лицу, ударяет кулаком по столешнице, едва сдерживаясь, чтобы снова не причинить мне боль. — Ты спрашиваешь какой-то бред, Джейс. Кого я могу искать? Ты совсем с ума сошел?
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!