– Вот корзина, – настаивал он. Корзина была шириной в полный обхват – можно запихнуть все, что выловишь из канала. И ручки крепкие, деревянные. – Плюхай свой зад сюда, а мы с Орреном донесем. Адер замялась. Эти двое ее пугали, но она уже поняла, что страшится почти всего за пределами красных стен: канала, узких улочек, криков и хлопающих дверей, людей с вызовом во взгляде. Весь этот Кентом клятый мир приводил ее в ужас, но не могут же все жители Аннура быть разбойниками и насильниками? Она напомнила себе, что не только богачи бывают достойными людьми, и попробовала посмотреть на себя со стороны: перемазанная грязью девица, вслепую пробирающаяся по коварной улице. Вдруг они просто решили ей помочь? – Давай, – приставал парень – Тоща как вожжа, невелика тяжесть. Он снова ткнул пальцем в корзину. Адер набрала воздуха в грудь и кивнула. Может, они и по доброте захотели ей помочь, но, скорее, надеются на горсть медных монет, которые возместят неудачу на канале. Паланкины в городе встречаются на каждом шагу, а что такое эта корзина, если не бедняцкий паланкин? Она подумала о спрятанном в потайном кармане кошельке. Коль скоро они рассчитывают на монету-другую, у нее тысячу раз хватит им заплатить. К тому же после бегства от гвардейцев, плавания по реке и трясучки под мостом у нее подгибались ноги. Хорошо бы проехаться хоть немного. – Ладно, – сказала она. – Только до площади. Спасибо вам за доброту. Парень с багром подмигнул и снова указал ей на корзину. Адер уже сделала к ней два шага, когда услышала голос: – Здесь не ваша территория, Виллет. Если я, конечно, не заплутал. Помнится, вы работали к югу от Финкова разъезда. Подняв голову, она увидела незнакомца – тот стоял на перекрестке в нескольких шагах от них. Повязка мешала рассмотреть, но, кажется, он был постарше канальных крыс. Может, лет на десять старше самой Адер – высокий, поджарый и красивый, хотя лицо и грубовато. Она прищурилась, привыкая к тени. Глубоко посаженные глаза и морщины на лбу под коротко остриженными волосами придавали ему пугающую суровость. На спине он нес большой солдатский ранец и одет был хоть и не по-военному, но в кожу и толстое сукно. Взгляд Адер метнулся к мечу у него на боку. Юнец с багром помолчал и развел руками: – Лехав! Давно не видались. Мы просто хотели оказать госпоже услугу – донести до Делленской площади… – Услугу, – повторил Лехав. – Так это теперь называется? Теперь Адер понемногу пятилась от корзины и от солдата. Она понятия не имела, где этот Финков разъезд, зато слова о «территории» и «работе» прекрасно поняла. Она угодила в чуждое ей место, а появление солдата, загадочные переговоры и его взгляд из-под тяжелых век совсем ее запугали. – Просто помочь хотели, – закивал Виллет. – Тебя это никак не касается, Лехав. Солдат долго мерил ее взглядом, оглядывал с головы до ног, как выставленную на продажу рабыню, и наконец снова пожал плечами: – Пожалуй, что и никак. – Он опять повернулся к крысам. – Только не забывайте: узнай Старый Джейк, что вы работаете на его улицах, и кто-нибудь выудит из канала ваши трупы вот этим самым багром. Он было отвернулся, но Адер вскинула руки: – Постой! Солдат задержался, глянул на нее через плечо. Она на ходу подбирала слова: – Они хотят меня ограбить! – Как пить дать, – кивнул он. – Ты должен мне помочь, – выдохнула Адер, пораженная его равнодушием. – Нет. – Он спокойно покачал головой. – Не должен. Эта парочка заберет твои монеты, а в остальном останешься цела. Лехав бросил взгляд на крыс: – Или вы за последние годы заделались насильниками? Оррен, сплюнув себе под ноги, впервые подал голос: – Если и так, не твое дело. – Нет! – поспешно вмешался Виллет, примирительно разводя руками. – Конечно нет, Лехав. У нас же самих есть сестры. Просто облегчим милой госпоже кошелек и проводим своей дорогой. Кивнув, Лехав обратился к Адер: – Тебе еще повезло. Поймай тебя люди Старого Джейка… – Он шевельнул бровью. – Точно тебе скажу, не хотел бы этого видеть. Адер вся дрожала, горячее дыхание толчками вырывалось из груди. Она почувствовала себя беспомощной жертвой в западне: ноги увязли в грязи, платье облепило бедра. Покой Аннура охраняли тысячи стражников, их обязанностью было предотвращать именно такие происшествия. Рассветный дворец ежегодно тратил на охрану тысячи солнц. Стоит пройти полсотни шагов по Кладбищам или Утесам – и увидишь пару стражей порядка в начищенных доспехах. Только вот здесь не Кладбища. – Подожди! – Она бросила отчаянный взгляд на меч у бедра Лехава. – Ты солдат. Ты ведь солдат? Из легионов? Ты присягал охранять граждан Аннура. Лицо Лехава застыло. – Напрасно ты вздумала учить меня соблюдать присягу. Много лет, как я ушел из легионов. Нашел службу почище. Адер бросила взгляд через плечо: Виллет глаз не сводил с Лехава, а вот Оррен уставился прямо на нее, его, словно прорезанный ножом, рот кривился в жестокой ухмылке. Черствый солдат пугал Адер, но он хотя бы, кажется, не желал ей зла. На этой улочке не встретишь стражников, не дождешься спасителя. Если она не уговорит Лехава помочь, никто другой не поможет. Этот человек знаком с канальными крысами, но, очевидно, им не друг. Если бы только придумать, как вбить между ними клин! Она силилась собраться с мыслями, тупыми и неповоротливыми от страха. – Все правильно, Лехав, – говорил между тем Виллет. – Чего тебе тратить время на ребят вроде нас? Ты ведь из этого дерьма вылез. – Иногда я в этом сомневаюсь, – покачал головой солдат. Он, поджав губы, осмотрел грязную улицу, гнилые заборы, узкую полоску неба наверху. – Этот город прогнил насквозь, – сказал он больше самому себе. – Как и вся империя. Он долго молчал, прежде чем снова покачать головой и отвернуться от них. – Ну, Виллет, Оррен, бывайте! У Адер сжалось сердце. Язык лежал во рту полоской сухой кожи. Виллет, не скрывая облегчения, ощерился в улыбке: – Как-нибудь свидимся, Лехав. – Не свидимся, – отрезал солдат. И тогда, словно россыпь отдельных фишек на доске ко сложилась в позицию, Адер поняла: солдат, нашедший себе «службу почище», уходит, чтобы никогда не вернуться, с мечом у бедра и ранцем за спиной… – Прошу тебя! – отчаянно выпалила она. – Во имя Интарры, умоляю! И Лехав снова остановился, устремил на нее непроницаемый взгляд: – Что тебе до богини? Все правильно, уверилась Адер, чувствуя, как ее захлестывают облегчение и ликование. Дело еще не сделано, но путь к нему она видит. – Она – мой путеводный свет, – произнесла Адер слова старинной молитвы. – Огонь, согревающий лицо, искра во мраке. – Воистину, – без выражения ответил солдат. – Я паломница, – уверенно сказала Адер. – Иду в храм Света. Хотела пристать к другим паломникам. Я ухожу из Аннура в Олон. Рядом с ней нервно дернулся Виллет: – Даже не думай, Лехав. Солдат нахмурился: – А вот пожалуй, что подумаю. – Он снова обратился к Адер: – Одежда на тебе не паломничья. – Как и на тебе, – возразила она. – Я собиралась купить. Сегодня, на дороге Богов. – Врет она, – процедил сквозь зубы Оррен. – Врет сучка. У нее ж ничего нет – ни мешка, ничего. Но эту ложь Адер заготовила заранее, слова так и посыпались с языка: – Нельзя было ничего брать. Дома бы узнали. Пришлось выбираться ночью. – Что ты здесь делаешь? – спросил Лехав. – В этой части города? – Я заблудилась, – всхлипнула Адер (слезы выжимать не пришлось). – Хотела к рассвету выйти на дорогу Богов, но в темноте заблудилась. – Брось ты ее, – пробурчал Оррен. – Иди своей дорогой. Солдат поднял глаза к узкой полоске синевы над ветхими домишками, словно утомился смотреть на все это: на крыс, на грязь, на вонючую улицу. Пожалуйста, умоляла про себя Адер. Ноги дрожали, отнимались. Хотелось бежать, но по этой грязи она не сделала бы и десятка шагов. Пожалуйста! – Нет, – заговорил наконец солдат, – не пойду я своей дорогой.