Над головами пронеслась израильская эскадрилья. «Вот это другое дело», – одобрил Павел. Но бомбардировка длилась недолго и с сомнительной эффективностью. Захлопали зенитки. Один из израильских бомбардировщиков подбили, и он рухнул в паре километров позади бригадных танков. Надо было что-то предпринимать, что-нибудь более радикальное – перестрелка могла длиться бесконечно долго. – Огибаем барханы и выходим на стрельбу прямой наводкой, – прозвучала команда. – Бить по радиолокаторам. По складу вооружений не стрелять. Дакан знал, о чем предупреждал. Танки вышли из-за барханов и открыли интенсивную стрельбу. Потери увеличились, загорелись еще несколько машин. Танкисты выбрались наружу, но далеко не все. Для танкиста танк становился последним пристанищем, своеобразной домовиной. Павел знал, что, если человек сгорает в танке, от него остается только комок желтого вещества, похожего на пластилин, весом полкилограмма, не больше. Приходится ломать этот комок, чтобы достать дискид, солдатский медальон – единственное, что не сгорает… Цель была достигнута – антенна и радиолокаторы рухнули, система ПВО египтян на данном участке фронта практически «ослепла». Настало время отходить, но кто-то в азарте боя вопреки приказу отстрелял по складу вооружений. Оттуда вылетело несколько ракет. Они полетели зигзагами, вверх и вниз, между танками. Павел увидел, что прямо на его машину мчится огненный шар. Холодная волна прошла от живота до груди, глаза то расходились, то сходились к переносице. Оставалось только молиться… Но ракета неожиданно вильнула, ушла вверх и взорвалась где-то вдалеке. – «Судьба Онегина хранила», – процитировал он Пушкина и рукавом вытер со лба испарину. Когда они ехали обратно, в небе появился египетский вертолет. Он летел на малой высоте, под днищем были закреплены какие-то бочки. Павел не раздумывая вытащил свой крупнокалиберный «МАГ» и начал поливать вертолет трассирующими пулями. Тот летел так низко, что Стрельцов мог разглядеть лицо летчика. Павла поддержали пулеметным огнем. Вертолет завис, а потом рухнул вниз и загорелся. Пламя было неестественно ярким. Позже Стрельцов узнал, что вертолет тащил две бочки с напалмом, чтобы сбросить их на израильских генералов, чуть ли не во главе с Маше Даяном, которые находились неподалеку с целью проверки боеготовности одной из группировок. Поднялся ветер, по дороге зазмеилась песчаная поземка. Но Короткова это мало волновало – по прогнозам, в ближайшее время природных катаклизмов не предвиделось. Он спокойно крутил баранку, иногда притормаживая на ухабах. Справа от него сидел Звягинцев, а на заднем сиденье разместились два египетских офицера – военный инженер, специалист по вооружениям, и контрразведчик. Бориса по просьбе египетского командования послали в составе экспертной группы в качестве независимого и непредвзятого эксперта. Видимо, на это имелись веские основания. Поступил сигнал, что на объекте, на западном берегу Суэцкого канала, оснащенном средствами ПВО и противотанковой артиллерией, творится что-то неладное. Личный состав от рук отбился, не выполняет уставные требования. Солдаты не заботятся о вверенной им технике, употребляют наркотики и водят в военный городок публичных девок. Командир подразделения, капитан с фараонской фамилией Тутмосид, ничего не мог с ними поделать. Или не хотел. Вот с этим и предстояло разобраться экспертной группе, чтобы руководство приняло соответствующие меры. Машина подъехала к воротам. Охранник в будке даже не пошевелился. Когда Коротков настойчиво посигналил, из будки вышел по пояс голый сонный солдат. К нему тут же подскочил контрразведчик и с размаху врезал ему по уху. Солдатик моментально пришел в себя и вытянулся по стойке «смирно». Получив соответствующие указания, он открыл ворота и рысцой побежал звать командира. – Театр начинается с вешалки. Посмотрим, что творится внутри, – произнес Коротков. Когда экспертная группа вошла на объект, к прибывшим вразвалку подошел офицер в чине капитана, небрежно отдал честь и представился: – Капитан Тутмосид. Можете звать меня просто Туто. – Ваш охранник скоро в трусах будет начальство встречать, – вкрадчиво, со скрытой насмешкой сказал контрразведчик. – Так ведь никто не предупреждал о вашем приезде! – возмутился капитан. Глаза у него горели огнем, а речь звучала чересчур эмоционально. «Обкуренный», – моментально определил Звягинцев. Подобных типов Борис с избытком насмотрелся в Средней и Центральной Азии. – Когда проверяют боеспособность части, никто заранее не предупреждает о визите, – пояснил контрразведчик. – А мы приехали именно для этого. Показывай свое хозяйство. Он вел себя спокойно, дружелюбно, и Борис понимал, почему: офицер не собирался заниматься воспитанием и наведением порядка, а должен был прояснить обстановку и доложить начальству. Группа разделилась: контрразведчик с Тутмосидом ушли в штаб, инженер отправился оценивать состояние вооружений, а Звягинцев с Коротковым пустились в свободное плавание по территории военного городка. Зайдя в столовую, они обнаружили за офицерским столом двух разбитных девиц с бутылкой вина, явно не военных. Обеденное время еще не наступило, в столовой больше никого не было. На девушках были тугие полупрозрачные платья и ажурные чулки. Когда они увидели офицеров, одна из девиц картинно закинула ногу на ногу, показывая соблазнительные бедра, а другая вынула зеркало и начала поправлять прическу. Вели они себя вроде как естественно и непринужденно, но это был спектакль по давно отрепетированной мизансцене – они почуяли клиентов. Коротков в этом не сомневался. Как и в их профессиональной деятельности. Он подсел за их столик и проговорил елейным голоском: – И что здесь делают такие красивые девушки? – Мы в гостях, – ответила одна из девиц. – Не хотите с нами выпить, мальчики? – Она выразительно посмотрела на Звягинцева. – Чуть позже, – отклонил лестное предложение Коротков. – А кто вас сюда пригласил? – Господин Тутмосид, – последовал ответ. – Спроси, сколько стоит пригласить их в гости, – обратился Борис к Дане. Даня спросил и получил ответ. – Не так уж и дорого, – сделал вывод Борис. Он смотрел на девиц, как на удивительных животных. Неизвестно, сколько еще продолжался бы их пустопорожний разговор, если бы в столовую неожиданно не зашел офицер в чине лейтенанта. Оценив возникшую перед глазами картинку, он гаркнул во все горло: – Пошли вон, шлюхи! Иначе пешком в Каир отправлю! Девицы бодро вскочили и, бочком добравшись до двери, выбежали прочь. Лейтенант сел на их место. – Удивлены? – Необычно как-то, – сказал Даня. – Вы что, открыли здесь филиал каирского борделя? – Не только борделя, а еще казино, курительной комнаты и пивной, – разъяснил лейтенант. – И давно у вас так? – поинтересовался Коротков. – Где-то с полгода, – ответил лейтенант. – Я несколько раз сигнализировал наверх о ненормальной ситуации, сложившейся в части, и вот вы наконец приехали. А ведь Туто был нормальным командиром – строгим, принципиальным, справедливым. У него все по струнке ходили, служили и за страх, и за совесть. А потом, – он безнадежно махнул рукой, – ему стала жизнь не в жизнь. У него был дом под Каиром, жена, дочь, а однажды какие-то малолетние придурки бросили шутиху на крышу дома. Случился пожар, его семья сгорела заживо. Туто отыскал главного виновника, не убил, но избил до полусмерти и вышиб оба глаза. Парень оказался сыном крупного бизнесмена, но и Туто ведь не из простых – потомственный военный, отец служил генералом, погиб во время Шестидневной войны. Стенка на стенку, деньги против власти. Туто понизили в звании, на его блестящей карьере поставили жирный крест, а сам он словно с ума спятил – превратил воинскую часть в увеселительное заведение. Нет, ему все подчиняются, как раньше, но не как офицеру, а скорее как главе банды: технику обслуживают, в караулы ходят, но при этом играют на интерес в карты, привозят проституток, курят марихуану и регулярно ездят на автобусе в Каир, где расслабляются в ресторанах. Личный состав в большинстве своем его поддерживает, а остальные смирились – правдоискателей быстро на место поставили. Вот такая вот вольная жизнь. Лейтенант замолчал. – Ваша часть хоть раз участвовала в боевых действиях? – спросил Коротков. – Ни разу, – ответил лейтенант. – К нам с той стороны канала никто не приезжал… Да и с этой приезжают редко. Забытый всеми уголок. Экспертная группа собралась в столовой. Двое солдат быстро сервировали стол и удалились. Закусили, обменялись мнениями. – Техника у них в рабочем состоянии – все смазано, отрегулировано и готово к использованию, – сказал инженер. – Боевой расчет на местах. – Он недоуменно пожал плечами. – Зато свободные от дежурства занимаются черт знает чем! – включился в разговор контрразведчик – Пьют, курят всякую дрянь, играют в карты, солдаты ходят расхристанные… – Он на пару секунд задумался. – Но следует признать, что на территории части идеальный порядок. Караульные на своих постах, внешне все нормально. Чудеса! – Вы знаете историю Туто? – спросил Даня контрразведчика и пересказал ему откровения лейтенанта. – Злая судьба, – сказал инженер, когда Коротков закончил рассказ. – Доложим как есть, а там пусть начальство решает, – заключил контрразведчик. Экспертная группа покинула часть в крайнем недоумении. Вернувшись в гостиницу, Звягинцев задумался о превратностях человеческой судьбы: «Вот так. Все у тебя хорошо, радуешься жизни, движешься вперед, а тут хрясь – и тебя подсекли, как рыбину, и сразу на сковородку! А Туто ведь мог и до генерала дослужиться… Из этой служебной ямы он вряд ли выберется. Оно, может, для кого-то и не яма, а для него – конец мечтам и стремлениям. Вот и съехали мозги в сторону». Звягинцев полагал, что вряд ли когда-нибудь снова встретится с капитаном Тутмосидом, но жизнь решила иначе. Утром его вызвал к себе генерал. – Экспертную группу пока еще не распустили, и вы с Коротковым в ней числитесь. Езжайте с ними прямо сейчас к этому Тутанхамону, или как его там. Они поехали в том же составе, только теперь за их машиной следовали три броневика с коммандос во главе с Махмудом. Когда подъезжали к части, впереди показался автобус. Броневики рванули вперед и перекрыли дорогу, а Махмуд встал между ними и поднял руку. – Этот автобус приписан к части, – объяснил контрразведчик. Автобус остановился, дверь открылась. Коммандос моментально организовали оцепление. Махмуд подошел к двери. – Всем выйти из автобуса и построиться в шеренгу! Наружу высыпали полтора десятка бойцов вместе с капитаном Тутмосидом и две знакомые девицы. Бойцы построились, а девушки остались возле двери и с испугом стали наблюдать за происходящим. Махмуд прошелся вдоль строя, заглядывая в глаза каждому из бойцов, и остановился напротив капитана. – Капитан Тутмосид, куда вы направляетесь? – В город, в ресторан ребят везу. Надо же им когда-то отдыхать, – с улыбкой проговорил Туто. – Слегка расслабимся и вернемся. Выглядел он неадекватно: непрерывно шевелил пальцами, гримасничал, а взгляд его был устремлен куда-то за горизонт. У Махмуда не шевельнулся ни один мускул на лице. Он выдержал небольшую паузу и сказал: – У нас война с Израилем, идут боевые действия, а вы с личным составом покинули позицию по непонятным причинам. – Ну, я же объяснил… – начал было Туто, но Махмуд его перебил: – Вы покинули позицию во время боевых действий. Это государственное преступление. Туто неожиданно взорвался: – Да нет там никаких боевых действий! Тишина и покой! Да и плевать мне на эту войну. Мне на все наплевать! Махмуд вынул пистолет и направил его в лицо Тутмосиду. – Что, стрелять будешь? – воскликнул Туто. – Ну давай, стреляй! – Из глаз капитана брызнули слезы. Два ручейка стекали по щекам, по усам и падали на песок.