– Ты сможешь меня удержать? – с усмешкой спросил Звягинцев. – Нет, конечно, – откровенно признался Володя. – У меня другая специальность. – А зачем тогда за мной ходишь? – Положено… Не устраивает моя компания? – Вполне устраивает… В столовой восточной кухней и не пахло, что Бориса вовсе не огорчило – борщ, котлеты с картошкой и компот с лихвой его удовлетворили. Благодать! – А как там мой напарник, Павел Стрельцов? – Борис посмотрел на Володю, обедавшего вместе с ним. – Ему запрещено покидать номер. Вы советский офицер, а он израильский. Обычно мы таких после допроса сдаем египтянам. Но тут особый случай. – Чем же он особый? – Борис насторожился. Володя посмотрел на Звягинцева, как на школьника младших классов. – Русский человек числится офицером израильской армии – это уже нонсенс. Но дело не только в этом. Он человек без гражданства – советское потерял, а израильское не успел получить. Гражданин мира. Для Израиля он предатель, а египтяне его в тюрьме замаринуют с неясными перспективами. «Информированный парень этот Володя. Контрразведка. Он понимает, что я никуда не сбегу, но отслеживает контакты», – подумал Борис. – И куда его теперь? – Это вопрос не ко мне, это к Арнольду, – ответил Володя. Арнольд возглавлял местную контрразведку. Выписка из допроса лейтенанта израильской армии (ЦАХАЛ) Павла Стрельцова. Следователь: Почему вы эмигрировали в Израиль? Стрельцов: У меня жена была еврейка. Но я туда не собирался и ее отговаривал. Однако возникли жизненные обстоятельства. Следователь: Какие обстоятельства? Стрельцов: Меня выгнали из комсомола и поставили крест на карьере. Следователь: Поподробнее. Стрельцов: Я купил ксероксную копию на книжной толкучке у какой-то бабы – «Воспоминания генерала Краснова». Копию у меня украли. Потом пришел сотрудник КГБ и начал дознаваться, где я взял это антисоветское произведение. Его интересовал источник, на меня ему было наплевать. Он мне пригрозил, а потом настучал в комитет комсомола. Меня оттуда и вышибли. Следователь: Пятое управление, это их методы. Ладно. А зачем пошел в ЦАХАЛ? Стрельцов: Чтобы быстрее гражданство получить. Да и платят там нормально – жить-то как-то надо. Кто ж знал, что война начнется. Следователь: Ну, и как? Получил гражданство? Стрельцов: Должен был получить, но… «Туман войны», как говорил Клаузевиц. Следователь: Да ты философ! И куда ты теперь подашься, философ без гражданства? Будешь жить, как Диоген, в бочке и заниматься мастурбацией? Стрельцов: Не знаю… Только египтянам меня не отдавайте. Может быть, я здесь пригожусь? По военной специальности я артиллерист. Следователь: Знаем. И еще разведвзводом командовал в танковой бригаде. Почему решил перебежать? Стрельцов: Звягинцев – мой однокашник и друг, вот я ему и помог сбежать из плена. Следователь: Это все из журнала «Веселые картинки, сказки для детей». Как там у философов… Платон мне друг, но истина дороже, а своя рубашка, которая ближе к телу, тем более. Стрельцов: У меня любимую жену убили… Следователь: Это уже серьезнее. Бориса ввели в кабинет. За столом сидел следователь, который его допрашивал ранее, тот самый Голованов, а в углу примостился мужчина «бухгалтерской» внешности – как впоследствии узнал Борис, психолог. Буквально через минуту ввели Павла. Их рассадили по разным углам. Следователь изобразил официальную мину на лице. – Начинаем очную ставку для выяснения правдивости показаний… – он слегка запнулся, – …задержанных Павла Стрельцова и Бориса Звягинцева. Отвечать коротко и по существу. Каждому задавались разные вопросы, а ответы должны были полностью соответствовать фактам, чтобы исключить малейшее легендирование. Психолог должен был отслеживать реакцию каждого участника. Выписка из протокола очной ставки Павла Стрельцова и Бориса Звягинцева. Следователь: Товарищ Звягинцев, как звали жену Стрельцова? Звягинцев: Элис. Следователь: Товарищ Стрельцов, кто у вас в институте преподавал сопротивление материалов? Стрельцов: Доцент Волкорезов. Следователь: Товарищ Звягинцев, какое кафе вы чаще всего посещали совместно со Стрельцовым? Звягинцев: Кафе-мороженое «Метелица». Следователь: Товарищ Стрельцов, как звали отца Звягинцева? Стрельцов: Иван Митрофанович. Следователь: Товарищ Звягинцев, какое хобби у Стрельцова? Звягинцев: Музыка. Он играет на аккордеоне. Следователь: Товарищ Стрельцов, как звали караван-баши? Стрельцов: Мухаммед. Следователь: Товарищ Звягинцев, какое вино вы обычно употребляли в кафе? Звягинцев: Обычно мы пили водку. Следователь: Товарищ Стрельцов, где проводился допрос Звягинцева? Стрельцов: В пригороде Суэца. Улицу и номер дома я не знаю, но это было двухэтажное здание с металлической изгородью. Следователь посмотрел на очкарика, сидящего в углу. – Стопроцентное совпадение, – ответил тот. – Поведение адекватное. – Оба свободны, – сказал следователь, встав из-за стола. – Ограничения с вас снимаются. Переселитесь в ведомственную гостиницу. Во избежание несчастных случаев гостиницу не покидать. Ждите решение по вашему дальнейшему использованию. – У нас нет документов… – Павел вопросительно уставился на следователя. Тот усмехнулся: – Какие тебе документы, Стрельцов? Израильские вернуть? А может, ты еще еврейскую форму наденешь и будешь разгуливать по Каиру?.. Охрану предупредим. Гостиница через два дома, туда вас сопроводят. Идите. – Мне понравился один момент, – сказал Паша, когда они шли по улице в сопровождении все того же Володи. – Нас собираются использовать. Значит, меня арабам не сдадут. – А что ты хотел? Бесплатно на паперти чем-нибудь загрузят. – Борис на некоторое время задумался. – Но это больше к тебе относится. Тебе терять нечего, ты уже все потерял. А меня переправят в Союз и назначат заведующим каким-нибудь армейским складом за уральскими буграми. Это если вообще из армии не вытурят и не отправят на кичу. – Будущее в темноте… – философски заметил Павел.