Женщина качает головой. — Я родом с запада. Здесь поблизости есть форт? — Ну, не слишком близко. Если следовать по шоссе, оно ведет через руины Старого Далласа, и там есть форт. Но есть также много драконов. — Я оглядываюсь по сторонам. — Ты здесь одна? Она ощетинивается, выглядя нервной. — Разве это имеет значение? — Ой! Нет, мне просто было любопытно. — Я одариваю ее еще одной дружелюбной улыбкой, потому что вижу себя в ее глазах. Она молода, одинока и напугана. Кто не был такой раньше? — Я просто шокирована, что это место не подверглось налету, вот и все. — Время от времени приходят кочевники, но я слежу за тем, чтобы они не задерживались надолго. — Когда она это говорит, ее голос звучит жестче. — Хотя и не слишком часто — шоссе довольно забито мертвыми машинами, и поэтому по нему не так много ездят. В ее словах есть смысл. Я помню, что видела здесь вереницы машин на шоссе. Вы не часто сталкиваетесь с автомобилями или мотоциклами, потому что бензина на данный момент не существует. Путешественники, у которых есть велосипеды, вероятно, не стали бы заходить так далеко. Никто в Форт-Далласе никогда не выходит за ворота. Ну, в теории. На самом деле, город все еще можно изрядно осмотреть, но все это в тайне. — Я сама так далеко не заходила. Есть ли другие магазины? Женщина пожимает плечами. — Если и есть, то я не смотрела, — ее голова наклоняется, и она с любопытством изучает меня. — Кстати, я Эмма. Эмма Арройо. Как ты выбралась сюда, не будучи съеденной драконом? — Что? — Я немного нервничаю из-за этого вопроса, потому что Дах находится совсем недалеко отсюда. — Они преследуют женщин, — категорично говорит Эмма. — Я видела это своими собственными глазами. Однажды видела, как дракон разорвал здание, просто чтобы добраться до женщины внутри. И я видела, как драконы похищали женщин из лагерей кочевников. Просто бум! Их хватают когтями. Я смотрю на нее широко раскрытыми глазами. Ее описание слишком близко к истине. — Они… охотятся за женщинами? Она дотрагивается до кончика носа. — У меня есть теория. Они могут чувствовать их запах. Вот почему я здесь в безопасности. Я скрываю свой запах. О, так вот что учуял Дах? Я удивлена ею — и немного впечатлена ее изобретательностью. — Если это так, то почему ты здесь одна? Выражение ее лица становится безжизненным. — Я не всегда была одна. — Эмма наклоняет голову и выскальзывает из-под вешалки с одеждой, чтобы встать рядом со мной. Она заправляет свою рубашку в джинсы достаточно, чтобы сказать мне, что она хорошо питалась, и ее кожа чистая, ее темные волосы блестящие, и я завидую ее внешности. Я замечаю, что у нее также есть несколько ножей, привязанных к ноге, и пояс с такими же. Из-за заднего пояса ее джинсов торчит пистолет. И опять же, я знаю, что должна быть настороже при виде нее, но я чувствую, что Дах меня защитит. Забавно, как это работает. Мой похититель не допустит, чтобы со мной что-нибудь случилось, так что впервые за, наверное, целую вечность… Я не боюсь. Это странное осознание. — Если ты спрашиваешь, как я остаюсь в безопасности, то это оленья моча, — говорит мне Эмма. — Что? — Я не уверена, что правильно ее расслышала. — Оленья моча. — Она достает из кармана флакон и выпускает в воздух струйку. Сразу же в воздухе витает та же вонь, которую мы почувствовали, и я делаю шаг назад, кашляя. Эмма просто выглядит довольной моей реакцией. — Ты хочешь знать, как я остаюсь в безопасности? Вот как. — К-как, черт возьми, ты достала оленью мочу? — Они продают это в отделе спортивных товаров. Я знала охотника еще тогда, когда впервые произошел Разлом. Он сказал мне, что использовал ее, чтобы скрыть свой запах от драконов. По-видимому, они действительно очень чувствительны к запахам. Он сказал, что использовал запах оленя, чтобы обезопасить себя. Я знаю, что это воняет. Через некоторое время к этому привыкаешь. — Она пожимает плечами. — Я тоже ему не верила, пока мою подругу Антонию не похитили, а я не поверила. Единственное, о чем я могла думать тогда, так это о том, что у меня в рюкзаке давным-давно лопнула банка оленьей мочи, и поэтому она пахла. — Она качает головой. — После этого у меня был постоянный запас этого вещества. Я… — ее глаза расширяются, и она смотрит мне за спину. Я оглядываюсь через плечо. Дах там, и он… ну, он не выглядит счастливым. Его челюсть напряжена, кулаки сжаты, а глаза становятся темно-янтарными и подозрительно приближаются к черным. — Эм, Эмма? Я знаю, что это твое место, но ты, возможно, захочешь уйти, — шепчу я ей. — Это небезопасно… Эмма трясущимися руками вытаскивает свой пистолет и направляет его на Даха. — Ч-что он, черт возьми, такое? Я ахаю, замирая на месте при виде пистолета. — Он просто парень… — Чушь собачья! Посмотри на его глаза! — Она моргает, уставившись на меня. — И рога. Какого хрена? Из горла Даха вырывается низкое рычание. Я одновременно расстроена и обеспокоена. Я хотела поговорить с Эммой подольше, но, похоже, этого не произойдет. — Опусти пистолет, Эмма, — говорю я тихим голосом. — Ты же не хочешь в него стрелять. — Черт возьми, я не хочу! — ее руки дрожат, и она заставляет меня нервничать. — Кто он такой? — Он дракон, — быстро говорю я, прежде чем Эмма начнет нервничать. — Но неплохой! Я обещаю. — Может, я и вру насчет этого, но я также не хочу, чтобы Даха застрелили. — И я могу все объяснить. — Но… как… — ее взгляд перемещается с него обратно на меня. — Как он может быть человеком, если он дракон? — Я часто задавала себе этот вопрос в последнее время, — говорю я ей, бросая на Даха настороженный взгляд. Грохот в его груди усиливается, и это не дружелюбно. — Я думаю, тебе сейчас стоит убраться отсюда, хорошо? Возвращайся, когда мы уйдем. Это небезопасно для тебя. Он действительно собственник. — Но… Дах взмахивает рукой. Быстрее молнии он выбивает пистолет из рук Эммы, и тот разлетается по полу. Ее лицо бледнеет, и она делает неуверенный шаг назад. О Боже. Я не могу позволить ему убить ее. — Я собираюсь отвлечь его. Убегай, когда я это сделаю. Эмма снова переводит взгляд с него на меня, а затем, дрожа, кивает. — Дах, — говорю я своим самым сладким голосом. Я положила руку ему на плечо. — Обрати на меня внимание, хорошо? Но его глаза убийственно черные, и я вижу, как дым начинает сочиться из его ноздрей, даже в его человеческом обличье. Это нехорошо. Я должна что-то придумать, или Эмма умрет. Воспоминание о красном драконе и его разорванном горле вспыхивает в моем сознании, и я тяжело сглатываю. Подожди-ка. Эмма сказала «аромат». Драконы были чувствительны к запахам. И Дах всегда нюхает мои волосы. О Боже. Он шагает вперед, подняв когти, в то время как Эмма пятится назад, вытаскивая нож из-за пояса. Больше нет времени на раздумья. Я задираю платье, засовываю руку в трусики и тру, а затем мчусь вперед, протягивая руку. — Ты хочешь аромат? Вот, держи. Дах останавливается на полпути. Он поворачивается ко мне, и золото начинает смешиваться с черным. Грохот в его груди приобретает другой оттенок, и я немедленно покрываюсь потом. Позади нас Эмма срывается с места, пробегая между стеллажами с одеждой и исчезая в недрах магазина. — Правильно, — шепчу я, наполовину удивленная, что это сработало так хорошо, и немного встревоженная тем, что это сработало. — Тебе нравятся ароматы, верно? Думаю, тебе нравится мой. Он делает шаг вперед и хватает меня за запястье. Его прикосновения удивительно нежны, несмотря на то, что он грозный человек-дракон, готовый напасть на любого незнакомца. Он крепко сжимает меня, подносит мою руку к своему носу и глубоко вдыхает. Затем он облизывает мои пальцы, его язык скользит по моей коже. Я вздрагиваю. Я разрываюсь между ужасом от такой реакции… и небольшим возбуждением. Я никогда раньше не контролировала сексуальную ситуацию, и это кажется запретным и возбуждающим. Дах лижет мою руку чувственными, длинными движениями языка, а затем делает то же самое с моей ладонью. Когда он, наконец, заканчивает, его глаза становятся янтарными, когда он смотрит на меня сверху вниз, а его ноздри раздуваются, когда он вдыхает воздух. — Са-ча. — Прямо здесь, — шепчу я. Он притягивает меня ближе к себе и снова зарывается носом в мои волосы, глубоко вдыхая. Я полна противоречивых эмоций, как и он — я немного боюсь его свирепости, но меня это также привлекает, и это заставляет меня задуматься, не случилось ли чего с моей головой. Он держит меня в плену. Он должен нравиться мне не больше, чем Тейт. Но я думаю о том, как он лизнул мою руку, и снова содрогаюсь, потому что это было самое непристойное, интенсивное и странно сладкое, что я когда-либо испытывала. — Эмма ушла, — шепчу я ему. — Это только ты и я, хорошо? — Са-ча, — рычит он, крепче прижимая меня к себе. У меня болит бедро, и я морщусь, гадая, не откусила ли я вдруг больше, чем могу прожевать. Потому что напряженный взгляд его глаз никуда не девается, и я волнуюсь, что мне придется обменять секс на свою безопасность. Точно так же, как я поступала с Тейтом. Эта мысль наполняет меня отвращением к самой себе. Глава 10 ДАХ