А вот эта овца мстительная вчера продемонстрировала свои когти, когда ткнула одним в щёку сына и не заметила. – Игорюш, ты видишь, что она говорит? – строит из себя дурочку и гладит Огонька по головке. – Родную мать обвиняет! Вот, смотри! И показывает свои руки. А там… всё коротко настолько, что даже пару миллиметров не выступает. Подготовилась, коза драная. – Как я могла?! Своего пупсика! Игорь, ей нельзя контактировать с детьми! Она их травмирует! Глаза Покровского полыхают с новой силой. Он сверлит меня взглядом и многообещающе, зло бросает: – Ты об этом пожалеешь. От этих слов Лев начинает плакать и тянуться к отцу. Не сидит на руках у Маши, вырывается, чем вызывает её недоумение. – Солнышко, перестань! – прикрикивает на него. Надавливает на израненную спинку, и крик мальчика становится сильнее. – Ой-ой, прости! Всё внутри сжимается, и я машинально делаю шаг вперёд. А эту дура, вместо того, чтобы убрать ладонь, продолжает криво держать Огонька, принося ему боль. От громкого плача вообще чуть не выкидывает его из рук. Благо Покровский быстро реагирует, бережно берёт малютку и разъярённо смотрит на свою жену. Так же, как и на меня пару минут назад. – Прости, Игорюш, запаниковала, – теряется. И указывает пальцем на меня. – Это всё из-за неё! – Стоп, – проговариваю, не выдержав. – Давайте мы на минуту отвлечёмся от этого недоразумения и позаботимся о вашем сыне. Я не знаю, чем нанесена травма, но на всякий случай это нужно обработать. Кожа у малыша нежная в этом возрасте, и ему очень больно. – Опять нашего сына угробить решила?! – вопит Маша, но быстро затихает, когда в неё летит взгляд Игоря. Я не вижу какой и не хочу знать, раз девушка, только завидев его, замолкает. Мужчина оборачивается, и я сама чуть не пячусь назад. Но кто он мне, чтобы его бояться? – Если вы не против, давайте пойдём в тренерскую вместе, – указываю на дверь недалеко от нас. Аптечка для первой помощи находится там. – Только без вашей долбанутой жены, извините. – Да сама ты долбанутая! Не, Игорюш, ты слышал, что она мне сказала? А вы что стоите? Увольте её! Бедному директору досталось. А Покровский молчит. Прожигает меня глазами, будто раздумывая, стоит ли мне доверять. – Хорошо, – цедит сквозь зубы. – Разберёмся чуть позже. Я выдыхаю. Хочется забрать Огонька, обезопасить в своих руках, но понимаю, что это только сильнее разозлит их. – В смысле без меня, Игорюш? – Замолчи, – грубо обрывает её и направляется за мной. – Есть аллергия на какие-нибудь препараты? – Маша? – уточняет у своей жены мужчина. – Я откуда знаю? Чёрт, нужно ввести на законодательном уровне, чтобы такие без подготовки не размножались. Читали пособия и ходили на курсы. Кто вот такой же, как Маша, – ставить отметку «Не годен». Нет, ладно, немногие мамы знают про аллергию своих детей. Но чтобы допустить такое… В голове не укладывается. Мы заходим в тренерскую вместе с директором, который всё это время молчал. Но теперь его будто прорывает. Скачет вокруг нас, пыхтит и жёстко требует: – Василиса, объяснись! – Я этого не делала, – говорю ещё раз твёрдо и дрожащими руками достаю аптечку. А трясутся они от такого, что из-за какой-то дуры я могу потерять работу. Да и Огонька жалко… Он ведь ни в чём не виноват. Маленький ещё, говорить не умеет. – Можете глянуть по камерам в холле. Я отдавала ребёнка здорового, без царапин. – Камеры есть? – спрашивает Игорь. Но делает это уже спокойнее, без той испепеляющей ярости. – Да-да, конечно, – лебезит перед ним директор. – Тогда почему вы ещё здесь? Я хочу глянуть записи. Семён Петрович, испугавшись и быстро закивав головой, убегает. Мы остаёмся втроём, и всё, о чём я могу думать, – так какую мазь лучше взять, чтобы уменьшить боль. Царапины свежие. И, осмотрев их, не до конца понимаю, как такое можно сделать ногтями… Ладно, надеюсь, что на обычный декспантенол и хлоргексидин не начнётся аллергическая реакция. Аккуратно ваткой распределяю мазь. Огонёк на руках у отца становится тише, обнимает его за шею, вцепившись мёртвой хваткой. А Покровский… Всё это время смотрит на меня сверху вниз. Следит за каждым моим действием. Порой я даже сомневаюсь, что делаю всё верно. А потом даю себе мысленную пощёчину. Я знаю свою работу. И уверенно её выполняю. В университете первой помощи нас обучали. – Знаю, что вы вряд ли меня выслушаете… – Попробуй. Дёргаюсь, поднимаю взгляд на мужчину и всматриваюсь в серые ледяные глаза. У Огонька они не такие. Карие, тёмные, искрящиеся теплом. Ими он точно пошёл не в отца. Крылья носа раздуваются в гневе, который мужчина пытается утихомирить. – Ну? – нетерпеливо произносит. Глава 5 Игорь Даю ей шанс высказаться не от того, что добрый. Я дико взбешён и с трудом сдерживаюсь, чтобы не сломать ей несколько пальцев, посмевших тронуть моего ребёнка. Но сквозь гнев просачиваются толика здравого смысла и скептицизма. Уговариваю себя не делать поспешных выводов – не в моём стиле. Холодная голова на плечах и ясный ум постепенно возвращаются. Наблюдаю за девчонкой с волевым видом. Она – боец. Карие глаза не смотрят на меня с беспокойством или страхом, характерными чувствами после умышленного вреда кому-либо. Разве смогла бы девчонка, поцарапав моего сына, быть такой собранной? Не теряется, не боится. Только если вида не подаёт. Но это слишком хорошо нужно скрывать свои эмоции. – Ну? – подгоняю её. Пауза затянулась. Василиса опускает взгляд на спину Льва, возвращаясь к её обработке. – У нас в зале ожидания, где вас принимает администратор, стоят камеры. Уверена, они и покажут настоящую картину происходящего. Стал бы виновный сам себя подставлять? Нет, это точно не она. Многое не сходится. Расслабляюсь, заглушаю предвзятость. – Думаю, ваша жена уронила Огонька или же… – обрывает, закусывая нижнюю губу и не решаясь продолжить. Сравниваю с губами Маши. Не тонкие, не пухлые. Золотая середина. И по виду настоящие. Огонёк… Она так Льва называет? Ему подходит. Он активный, не сидит на месте и бегает так, что за ним не угонишься. Вспыхивает, как спичка, заряжая своей радостью, что перекидывается на других. – Продолжай. От твоих слов зависит многое. В том числе и твоё будущее. Я не оставлю это просто так. – Я знаю, – нахмурившись, откладывает ватку и отходит на несколько шагов назад. – Сейчас подсохнет, и можно вернуть ткань на место. Коротко киваю. Это не то, что я хочу услышать. А Василиса не торопится, прикрывает полотенцем длинные и немного загорелые ножки. Давно не видел слитных купальников – Маша предпочитает раздельные, на завязках, чтобы её шикарное тело было заметно издалека. Проклятье, о чём я думаю? – Возможно, она сделала это сама. Прилив раздражения не заставляет себя долго ждать. Жена у меня не ромашка, но я не позволю клеветать на Машу или оскорблять её. Она родила мне сына, поэтому, каким бы хреновым мужем ни был, встану на её сторону. – Из-за чего? – Вчера Лев убежал от неё и чуть не свалился в бассейн с холодной водой. Я нашла его, и, конечно, не обошлось без криков и упрёков в сторону работников нашего комплекса… Поэтому, думаю, она немного… Решила отомстить мне?