Едва только передовые машины оставили позади себя останки германских орудий, как прилетевший из-за правой изгороди снаряд полевого орудия, разворотил БТР-15. Выстрел второго орудия пришелся на ходовую часть бронехода за номером два. Третий пришелся в пустоту. Это нанесла удар незамеченная разведкой батарея немцев, и только после этого по фрицам отработали крупнокалиберные пулеметы, за которыми сидели наводчики бронеходов. История, в, общем-то, банальная. Вместо тщательной разведки и движения елочкой, как того требовало наставление о бое в городской застройке. Полк ломанулся за разведкой, пребывающей в такой же эйфории. В результате на совести Мельникова БТР с экипажем и десантом, и разбитая гусеница бронехода. Получалось, что гражданин Зверев был во многом прав. Потом последовал стремительный бросок через окраины Вильно со стрельбой по всему мало-мальски напоминавшему германских солдат, что несколько подняло настроение. Окончательно настроение Андрея вернулось к норме, едва стало понятно — они успели. По уму, германский локомотив следовало бы аккуратно остановить, чтобы потом использовать по назначению, но времени на это не было от слова совсем, поэтому, подорвав тротиловыми шашками рельсы, целый пролет стащили с полотна бронеходом. Такого безобразия машинист не заметить не мог. Основную часть бронетехники Андрей загнал в зеленку с правой стороны от железки. С противоположной стороны, там, где предполагалась остановка локомотива, были заныканы два бронехода. «Дружественный» пулеметный огонь им не страшен, зато эти машины могли вести отсечной огонь вдоль путей. Несмотря на дефицит времени, расчет оправдался. Когда экстренно тормозя, локомотив загудел на всю округу, Мельникову показалось, что «оверкиль» неизбежен, но паровоз только въехал передними колесами в полотно и замер, а дальше…, а дальше ничего особенного не произошло и крупнокалиберные пулеметы не стреляли. Состав перевозил артиллерию и обоз плененного ими 31-го полка. Пострелять, конечно, пришлось, но, по большому счету, это была акция устрашения, а сдавшихся артиллеристов конники умело сгоняли в колонну и тут же отправили в тыл, которым в одночасье стала Вильна. Провернуть такой же фокус со вторым эшелоном времени не хватало. Пришлось тупо подорвать опору моста через крохотную речушку, после чего, изредка постреливая, извлекать из лежащих вагонов пехоту. «Вот и думай теперь, стоило ли отрабатывать приемы захвата поездов на ходу, если проще пустить их под откос, — рассуждал сам с собой Мельников, — к тому же погибших оказалось совсем не так много, как казалось». Этой мыслью Андрей маялся не долго. Пускать под откос поезда с противником больше не пришлось — высвободившаяся из-под Сморгони авиация свою задачу выполнила в лучшем виде. В Вильно были оставлены кавалеристы и два взвода БТР-ов, после чего, заправившись и пополнив боезапас, бронегруппа до одиннадцати вечера держала скорость 20 верст в час, и, не доходя сорок верст до Ковно, встала на ночлег близь местечка Кошедоры, откуда радировала о своем местоположении. Завтра ей предстоял захват расквартированного в Ковно штаба 8-й немецкой армии, и продолжение марша в сторону Кенигсберга. * * * Сходным образом развивались события при прорыве обороны под Пинском и Тарнополем. Бомбежки аэродромов и штабов сменялись артобстрелами. После прорыва обороны основные силы бронеполков шли вперед, а их третьи батальоны расширял полосу прорва, и только потом вперед шла русская армия. Различия диктовались особенностями. Так, перед армиями Юго-Западного фронта была выстроена мощная оборона, состоящая из 3-х полос, отстоящих друг от друга на 5…7 верст. Основой являлись опорные пункты, соединенные сплошными траншеями, подступы к которым простреливались с флангов. На всех высотах стояли доты, в том числе пушечные. Окопы с козырьками и блиндажи. Врытые глубоко в землю убежища имели железобетонные перекрытия или бревна, прикрытые 2-х метровым слоем земли. Эти сооружения надежно укрывали защитников. Перед окопами тянулись проволочные заграждения в две-три полосы по четыре-шесть рядов каждая, а пулеметчики сидели в бетонных колпаках. Учитывая характер обороны и необходимость вывода Австро-Венгрии из войны, третий бронеходный полк под командованием Германа Щукина, был усилен четвертым батальоном. Оборону прогрызали, используя реактивные установки разминирования и авиацию. И все же, несмотря на солидное усиление полка, сорокакилометровый участок фронта был очищен от противника только в 16-ти часам. Не зря австрийцы считали свою оборону неприступной, зато на пути ко Львову не было ни одного встречного подразделения противника, что позволяло держать скорость до 25-ти верст в час, и выйти к окраинам города в сумерках. Пинский прорыв был калькой Кревского. Третий батальон остался расширять полосу прорыва. Основная часть полка под командой Виктора Криницына, стартовала в сторону Кобрина, до которого было долгих 130 верст. Полустанок у деревни Юхновичи, находился в 20-ти верстах от линии фронта. За два года позиционной войны он превратился в грузовую станцию из трех ниток приёмоотправочных путей, на каждом из которых могли стоять по три состава, и главного пути с высокой грузовой платформой для тяжелых грузов. При станции появился пакгауз, мастерские, депо с маневровыми паровозами и телеграфный пост. От станции до фронта грузы доставлялись по рокадным дорогам. Сейчас на станции стояли десять составов. Как случилось, что утром авиация не заметил прибывших ночью поездов, оставалось только гадать. Скорее всего, виной тому был утренний туман. В конце концов, война на то и война, чтобы на ней происходили неожиданные столкновения. В подтверждении этой истины передовое охранение бронеходного полка походя смело эскадрон германских кавалеристов, высланный командиром 1-го Кёнигсбергского полка, когда на востоке загрохотала канонада и связь со штабом дивизии прервалась. Экспресс допрос показал: из Франции в район Пинска перебрасывается 1-я Кенигсбергская дивизия. Ее штаб прибыл к фронту еще вчера. Ночью прибыли два полка полевой артиллерии и первый гренадерский полк, которые заняли все пути. По сведениям от пленных, гренадеры вот-вот закончит разгрузку. Следом придет черед артиллерии, а сегодня-завтра надо ждать прибытие 3-го гренадерского, и двух пехотных полков — 41-го и 42-го. Полк гренадёр при поддержке двух артполков это очень серьезно, и времени на раздумья не оставалось. И все же, уже отдавая приказ, у командира полка бронеходов мелькнула сумасшедшая мысль, после чего приказ дополнился уточнением: «По возможности беречь локомотивы и составы с артиллерией, и вообще, постараться не месить противника без нужды». Рванув по лесной рокаде к станции, первая рота первого батальона перед станцией выскочила на поле и обошла ее слева, а ее передовая машина снесла два телеграфных столба. Вторая рота по такой же дуге блокировала станцию справа, а несколько коротких очередей шуганули фрицев к составам. К моменту, когда на западе смыкались бронированные клещи, с восточной стороны уже стояли три бронехода, выделенные первым батальоном. Рядом урчали моторами БТР-ы, пулеметы которых были готовы простреливать грузовые дороги, проходящие вдоль составов. Опыт трех лет непрерывных сражений штука специфическая. В одних случаях, он толкает на убийственно точный огонь, в других заставляет не раздумывая нырнуть в укрытие. О том, что сейчас здесь будет опасно, каждый гренадер понял, едва из леса вырвались незнакомые боевые машины. Команды германских унтер-офицеров посыпались мгновенно. Нырнув под вагоны, солдаты тут же открыли винтовочный огонь. Немногим больше времени потребовалось пулеметным расчетам, чтобы заправить ленты и безошибочно выставить прицельные планки. Одновременно каждый солдат понимал — справится с этой русской напастью, может только артиллерия, что подтвердили впустую выпущенные по русским машинам пулеметные очереди. Не прошло и пяти минут, как с платформ стали лихорадочно сгружать первое орудие, а заряжающий уже готов был кинуть в приемник снаряд. Эти усилия пошли прахом, едва только Виктор отдал своему наводчику команду «огонь», после которой, выставленный на удар русский шрапнельный снаряд, изуродовал вытащенное на платформу германское орудие и разметал прислугу с добровольными помощниками. Аналогично «повезло» немецким солдатам, сгружавшим орудие с дальней, невидимой от Виктора, платформы. Это ясно следовало из басовитой очереди крупнокалиберного пулемета. Спустя минуту там же рванула пара шрапнельных снарядов. Судя по большой высоте подрыва, бронеходы стрелял для острастки. Если не считать нескольких очередей из башенных пулеметов по самым назойливым стрелкам, русские вели себя пассивно, но пассивность эта была пассивностью силы. И опять в дело вмешался его величество опыт лучших солдат Европы. Поняв, что, говоря по-русски, ловить им нечего, из-под вагонов стали выкидываться винтовки, одновременно отовсюду раздавались знакомые каждому «вагнеровцу» фразы: «Schießen Sie nicht, wir geben auf». Не хватало только «Гитлер капут». Германских гренадер и артиллеристов выводили в поле, где их поджидали их собственные полевые кухни. Оказалось, русские бронеходы появились, едва повара собирались подать команду к завтраку. Прием пищи под жерлами орудий удовольствие ниже среднего, но выбора у пленных не было. Точно так же не было его у германских офицеров, которых тут же отделили от рядовых. Под присмотром штурмовиков они сдали личное оружие. «Штирлиц», он же начальник первого отдела Коля Белов переводил, а немцы косились на вооруженных незнакомым оружием бойцов. — Хотите полюбопытствовать? — начал вести свою игру Виктор? — А можно посмотреть на бронеходы «Дукса»? — вопрос начальника передвижных мастерских артполка прозвучал по-русски. — А ты откуда знаешь русский? — До войны я три года работал в русском представительстве «Дукса» в Париже. — Хм, а теперь попал в плен. — Виктор хотел было задеть немца за живое, но решил не обострять. На то у него были свои причины. — Впрочем, почему бы не показать. Кстати, почему ты думаешь, что это машина «Дукса»? — Я немного знаком с господином Федотовым. Больше такую машину построить некому. Даже в Германии, — признал очевидный факт Райнер Беккер. Так звали бывшего коллегу Федотова. Когда после знакомства с бронеходами изрядно обалдевшие старшие германские офицеры сидели в штабном БТР-152, прозвучало предложение: — Господа! — Виктор намеренно не стал уточнять, статуса сидящих перед ним фрицев. — Я не знаю, отдаете ли вы себе отчет, что война вот-вот окончится не в пользу Германии. Зато я могу сообщить, что сейчас ваши солдаты помогают крепить наши бронеходы на платформах. Пока Райнер переводил, Виктор наблюдал за эмоциями германских офицеров и спокойствие в конце перевода его порадовало. — А теперь представьте себе, что произойдет, если на боковых путях разъезда стоит состав с бронеходами, а мимо него проходит поезд с пехотным полком вашей дивизии? Райнер представил себе стоящие на открытых платформах бронеходы и БТР-ы. Двадцать бронированных машин в одном составе, это сорок пулеметов, плюс конфискованные германские пулеметы, и проходящий мимо поезд превращается в залитую кровью братскую могилу с его соотечественниками. Самое страшное, что едва поезд-могила минует разъезд, как эти русские оправятся на следующий разъезд и все повторится. И это натворит только один состав, а здесь на станции их восемь и два состава с вагонами для перевозки личного состава. «Вагнеровец» Виктор Криницын был еще тем авантюристом. Мысль с комфортом прокатиться до Кобрина мелькнула, едва он услышал о «любезно предоставленных» германским командованием составах. Идея основательно пощипать фрицев родилась, едва бывший «коллега Федотова» попросил показать бронеходы. Потом начались переговоры. Звучали призывы к благородству. В ответ доказывалось, что все в ваших руках, господа немецко-фашистские захватчики. Сумеете убедить своих камрадов сложить оружие, будет вам прощение всех мыслимых и немыслимых грехов. Откажитесь — гореть вам в гиене огненной. Черт его знает, что больше всего повлияло на фрицев. То ли возможность грешить, то ли опасение, что русский полковник сейчас же прикажет развести огонь и его бойцы начнут поджаривать пленных. Такая мысль пришла в голову германским офицерам, когда сбрендивший начальник передвижных мастерских 52-го артполка Райнер Беккер перевел предложение русского полковника о «гиене огненной». Как бы там ни было, но в четырнадцать часов два первых эрзац-бронепоезда тронулись на запад. По ходу движения на каждой станции первым делом брали под контроль телеграф. Узнавали о спешащих навстречу литерных составах, чтобы загодя остановиться на запасных путях полустанков, где по разборным пандусам сгружали три БТР-а, которые должны были ловить разбегающихся фрицев. Потом падал семафор, и суетящийся на путях начальник станции с двумя германскими офицерами, тормозили поезд, после чего отрабатывающие свою карму германские оберсты, убеждали своих бывших коллег перейти в статус пленных. Получалось не всегда — над одним артиллерийским оберстом с пулей в животе колдовал полковой доктор, а состав 41-го полка стал братской могилой. В целом же задача была выполнена и перевыполнена, и 22-го июня в 22–45 по питерскому времени, передовой отряд второго бронеходного полка, пройдя, точнее проехав, 275 верст, остановился на станции Седльце. Отсюда в штаб улетело очередное радио о ходе выполнения задачи, из которого следовало, что до Варшавы оставалось около сотни верст. Не считая пленения гренадерного полка у Юхновичей, и уничтоженного 41-го полка, бронеруппа частью пленила, а частью рассеяла еще два полка. На всех крупных станциях были выставлены заслоны из взвода БТР-ров и взвода конницы, до предела усиленных германскими пулеметами. Венцом сегодняшнего дня стало освобождение городка Седльце от кайзеровцев, что грозило бронеходчикам грандиозной пьянкой. В том числе и по этой причине, Криницын решил подремать, пока его «бронепоезда» будут идти к Варшаве, тем более, что остальная броня была на подходе. Задремывая, Виктор он наконец-то понял, что для полноты счастья ему требуется выгрузиться на перроне Варшавского вокзала. * * * Вечером того же дня Верховный главнокомандующий, глядя на планшет боевых действий, оценивал сложившуюся ситуацию. Ударная группа Мельникова, пройдя с боями 150 верст, остановилась не доходя 40 верст до Ковно. Ее второй батальон довершил в Вильно разгром штаба группы войск Эйхгорна и штаба 10-й армии, взяв в плен ее комнадующего генерала фон Карловица, а вот Эйхгорну выжить не удалось. Третий батальон полка зачистил фронт от Ордашей до Сморгони, потеряв при этом три бронехода. После чего загрузился в состав и через Вильно двинулся в сторону Двинска. Завтра утром ему предстоит ударить в тыл германским дивизиям, сдерживающим атаки русских войск у Якобштадта. Туда же рвутся ударные части армии. Общие потери первого полка ставили семь бронеходов. Три серьезно пострадали от огня крупнокалиберной артиллерии, четыре пришлось бросить из-за поломок. Сам Мельников с утра должен захватить штаб 8-й армии Гюнтера фон Кирбаха, и после зачистки ему предстоит выдвигаться в сторону Кёнигсберга. Громкий успех достался полку-2 под командованием Виктора Криницына. Его бронеходы, загрузившись в германские составы, мало того, что Криницын потерял всего две машины и нанес поражение 1-й дивизии противника, так он сейчас в двух-трех часах от Варшавы. Уже сегодня вслед им двинулись полки второй армии Западного фронта. И все же, главный результат получен на направлении Тарнополь-Львов. По данным авиаразведки, бросая тяжелое оружие, австрияки в панике отступают по всему фронту. То же подтверждают многочисленные пленные, деморализованные ударами с воздуха и паническими слухами о русских бронеходах, перерезавших пути отступления.