Эта идея по сути верная, но внесенная извне, не содержала опасений, что угнездившиеся на десятилетие социалисты возведут столько барьеров на пути конкурентов, что пролетят бедолаги, как тот гордый птица еж над Парижем. Первым делом появится проходной порог, отсекающий молодых оппозиционных зубастиков — пускай эти борзые встраиваются в существующие партии и тратят свою энергию на политическую возню со старичьем типа Чернова или Милюкова. Следующим шагом в ход пойдут ограничения на финансирование партий, а увильнувшим от армейской службы закроется путь в высшее чиновничество и станет преградой для занятия политикой. И тут не увильнешь. Если ты не проявил должного рвения на всех ступеньках от рядового до младшего командира, если не проникся заботой о солдатских портянках, будучи полгода каптенармусом, то какой же из тебя выразитель чаяний народа? Таким же, кстати, будет путь будущего офицера. После такой службы подавляющее большинство политических лидеров проникнется духом защиты отечества, а разница в политической окраске сгладится, что существенно повысит устойчивость государства. Чуть позже отмороженных оппозиционеров начнут трамбовать за высказывания, уничижающие честь и достоинство армии, государства, органов правопорядка и далее по списку, а срок, как известно, можно припаять даже телеграфному столбу. Нет, репрессии проводить не планировались, только аккуратные посадки в рамках закона. Ровно в той мере, чтобы не допустить разнузданной истерики политических экстремистов, и замалчивать факт, что сидельцы станут источником бесплатной рабсилы, никто не станет. * * * Свою титаническую деятельность правительство начало с обнародования первого пятилетнего плана. Если смотреть со стороны, то решаемые энесами задачи, удивительным образом совпали с таковыми при большевиках. Тот же ликбез, с реформой грамматики русского языка. Та же индустриализация с пятилетним планом, ГОЭЛРО, и организация рукотворного энтузиазма масс. Были и отличия: страна не валялась в руинах после гражданской войны, никто не собирался уничтожать целый класс, будь он хоть трижды эксплуататорский. По мере надобности богатеев ограничивали, чтобы те не забывали, кто в доме хозяин. Противников республиканского строя сажали, но репрессий не было. В-третьих, в отличии от большевиков мира переселенцев, у здешних реформаторов-трансформаторов было четкое понимание: сопротивление новому является неотъемлемым свойством систем. «При попытке изменить один из параметров системы, остальные параметры меняются таким образом, чтобы наше воздействие свести к минимуму» — так гласит один из основополагающих постулатов теории систем. Это не исключало злого умысла, и насилие приходилось употреблять, отправляя людей «на зону», но понимание глубинных причин сопротивления новому, позволяло минимизировать негатив. Первым серьезным испытанием для новой власти стал голод 1921-1922-го годов, о котором помнил даже Зверев — низкий поклон демократической пропаганде голодомора. О назревающем в Поволжье бедствии, правительство объявило еще в конце 1918-го года. На этом основании было принято решение создать госрезерв. Закупалось свое и импортное продовольствие. Выделялись средства на расширение сети элеваторов. Вводилось эмбарго на экспорт хлеба. Был принят закон, обязывающий крестьян и хлебных магнатов в случае ЧП, сдавать хлеб по установленной государством цене, с последующей компенсацией упущенной выгоды. В последнее мало кто верил, и вой поднялся до небес. Тут надо заметить — заплати держава вперед и по двойной цене, вой от этого тише бы не стал, такова суть «народных масс». Благо, что понимание этого явления у энесов было. Чудом выживший в семнадцатом лидер кадетов Милюков в обнимку с самым удачливым хлебным спекулянтом, Дмитрием Стахеевым, рыдали о возможной потере миллионов миллионщика. Им вторил главэсер Виктор Чернов, стенающий о доле крестьянской. Ко всему, ухари всех мастей ставили под сомнение прогноз о засухе. Прогноз действительно вызывал большие сомнения. Как за три с лишним года можно точно спрогнозировать район и масштаб природного бедствия?! Но тем эффектнее можно было воспользоваться итогом кризиса. Нападки в прессе нарастали, пока в конце лета 1921-го года, окончательно выяснилось, что в Поволжье и на Южном Урале начинается не просто засуха, а беда. Настоящая, стопроцентная, грозящая унести жизни миллионов крестьян. Искусство переобувания в прыжке присуще любому политику, и от эпохи оно не зависло, чтобы об этом не говорили люди далекие от практики политических битв. Не были исключением и Чернов с Милюковым, попытавшиеся обвинить правительство в недостаточности принятых мер. Не срослось — слишком резким оказался разворот политической критики, вызвавший шквал недовольства обывателя и склоки внутри оппозиционных партий. На этом этапе оппозиция потеряла до десяти процентов сторонников, и это были не все неприятности. Самые тяжелые потери эсеры и кадеты понесли, когда по окончании засухи они лишились двух третей сторонников в пострадавших губерниях. Люди доподлинно знали, что бы с ними произошло, дай президент слабинку, когда на него навалилась эсеро-кадетская шпана. Пользуясь моментом, этому осознанию активно способствовала проправительственная пресса. Еще одним результатом успешной борьбы с засухой, стал принятый без обычных истерик закон противодействия клевете в адрес правительства. Это произошло в конце 1922-го года. Умеющие думать все поняли правильно — имея подавляющее большинство в думе, этот закон могли принять до засухи, но тогда слишком многих пришлось бы отправить пасти чукотских оленей, зато теперь каждый редактор сто раз подумает, прежде чем рискнет напечатать сомнительные материалы. Изящное решение. Дополнительным итогом первой пятилетки стало снижение революционного радикализма. * * * Первая пятилетка продемонстрировала низкую управляемость народным хозяйством, а деятельность зародыша Госплана сводился к благим пожеланиям в адрес предпринимательства. По факту всем управляла рыночная стихия. Сторонний наблюдатель мог констатировать: «За первые пять лет президентства Михаила положительные тенденции в управлении страной наблюдались, но размер их был явно невелик. Основные успехи пришлись на 1923-ий год, когда после успешного купирования голода, экономика откликнулась заметным ростом. О том, что все пять лет «специально обученные люди» экспериментировали в поисках механизма эффективного влияния на рыночную стихию, не скрывалось. Более того, в печати шло бурное обсуждение, что порождало ощущение причастности к великим свершениям. Надо заметить, что время от времени от читателей проскальзывали вполне себе мудрые предложения. Одновременно пропаганда вещала о цели правительства сделать Россию экономически сильной и процветающей. Страной, в которой нет места барьерам по религиозным или национальным признакам. На эту же идею работала вся национально ориентированная профессура. Об этом произносились христианские проповеди и мусульманские хутбы. На это работали радио и кинематограф, который то ли дедушка Ленин, то ли товарищ Троцкий в другой истории называли важнейшим из искусств, а в пропаганде они толк знали. Идею сильной и образованной России проводили преподаватели школ, гимназий и университетов, а те, кто делать этого не желал: «Господа, а зачем нам учитель, не выполняющий требований учебной программы?» Таких предупреждали, а если не помогало — увольняли. Кстати, действовало, ибо заработок учителя нищенским не был. Начиная с 1922-го года каждую первую субботу месяца, к радиослушателям общался Михаил. Остальные субботы с жителями страны беседовали политологи и религиозные деятели. Политические противники гавкали: «Поповские проповеди», но народу вечерние беседы нравились. Шутка ли сказать, когда к простым людям обращался сам «царь»! Такого не было даже в Европах, к тому же говорил Михаил всегда по делу. — От нас требуют ликвидировать интернаты для одаренных подростков и перейти к всеобщему гимназическому образованию. Давайте с этим разберемся… Дальше следовал анализ, после чего даже не самый грамотный крестьянин понимал, что быстро плодятся только мышки, и гимназический всеобуч прямо сейчас стране не потянуть, а отказ от школ для одаренных приведет к потере миллиардов. — Что касается направленности образования, то упор надо делать не на изучение латыни и греческого языка, а на предметы, способствующие успешности ваших детей. В этом я вижу цель образования, — так закончил очередной спич Самотаев. Едва ли не больше всего Михаила волновала проблема воспитания подростков. В русской деревне у родителей на это попросту не хватало времени, и воспитание брала на себя сельская община, где любой взрослый отвешивал подзатыльник «нарушителю порядка». Президенту, выросшему на улицах московских окраин, было очевидно, что вчерашние деревенские клуши, воспитывать детей не умели от слова совсем, ведь до переезда в город нужды в этом не было. Следствием стало бурное пополнение преступного мира недавней деревенской молодежью. Эта тема звучала почти в каждой самотаевской беседе. О ней не забывали церковники. Без большого успеха государство устраивало мамашам курсы воспитания подростков. Тратило средства на организацию пионерских отрядов. Открыло сеть всевозможных кружков, взяв за основу «выживальщиков», и дополнив их военизированными играми с реальной пальбой на полигонах. Да казенщина, да эффективность не велика, но понемногу дело менялось в лучшую сторону. Еще одной бедой России являлось начальственное чванство. Носители этой традиции ничтоже сумняшеся, с азартом топили толковые предложения, если они поступили снизу, то есть от конкурента за кресло. Если на частных предприятиях такое наблюдалось относительно редко, то на государственных заводах, и в среде чиновничества оно цвело и пахло. Как и в случае с воспитанием талантливых подростков, газеты и радио стали формировать образ талантливого инженера, которого надо холить и лелеять, чтобы он мог принести прибыль. Эта пропаганда имела свою обратную сторону — бездари от инженериков считали себя незаслуженно обиженными и хорошо, если только скулили. Чаще всего такие придурки пополняли оппозицию, но в целом понимание роли талантливых и образованных людей неуклонно росло, что было существенно важнее. Кроме бесед у микрофона, Самотаев проводил «закрытые» встречи с влиятельными людьми. Сегодня за круглым столом общение с успешными заводчиками и финансистами. Спустя месяц встреча с директорами крупнейших заводов. Короткое интервью о сути обсуждаемых проблем, снимки для прессы, и двери закрываются. Все как в начале XXI века, и почти в режиме онлайн, то есть в хронике перед киносеансами. А вот о том, что правительство не рекомендует чрезмерно задирать оплату труда рабочих и служащих, тем самым понижая конкурентоспособность отечественной продукции, не афишировалось. Следующий разговор с политическими и религиозными деятелями. Платформа общая, но акценты разные. При общении с деловым миром упор на развитии экономики по «китайскому пути», с окучиванием мировых рынков. Политикам и религиозным деятелям были ближе культура и величие России. Особое требование к религиям — они должны стоять исключительно на страже единения всех народов России, поэтому о проповедях своей исключительности надо было забыть, как о страшном сне. Высшей меры соц. защиты к ним не применяли, но многолетняя отсидка была делом обычным. Через беседы и круглые столы до всех сфер российского общества доносилась мысль: Россия слишком богата ресурсами и талантами, чтобы отказываться от процветания, но для этого всем придется очень много работать. Время балов и танцулек, господа, осталось в прошлом! В целом идеи единства и мобилизационной экономики легли на благодатную почву — была в них какая-то сумасбродная русская удаль, и каждый представлял, как рванет в будущее держава. Были и скептики, и откровенные противники, особенно из клана состоятельных людей. В принципе, эта публика понимала, что президент прав, что индустриализация и захват рынков реальны. Все откликнется громадными доходами, но это будет потом. Сейчас придется многим пожертвовать, но как быть с привыкшими к роскоши женами, детьми и любовницами? Как им объяснить, что изъятие из оборота средств обернется трех-пяти кратными потерями? Так работает прогрессивный налог. Зато вложенный в производство рубль, налогом облагается по минимальной ставке. Как, наконец, отказаться от привычки оставлять на зеленом сукне по паре тысяч за вечер. Неужели придется вести игру «по соточке», уподобившись вечно потеющим купчишкам, с их крошками в бороде? Ко всем неприятностям, был ограничен вывоз валюты и запрещен вывоз золота. В последнем Россия пошла по стопам США. Еще сложнее дело обстояло с теми, кого в другом мире принято было называть звездами эстрады и шоу-бизнеса. Кто бы сомневался, что самыми пострадавшими ощутят себя служители Мельпомены, смысл жизни которых сводился к сиятельному сверканию на вершине успеха. Не случайно о них писал «энтомолог» Крылов в басне о стрекозе, ведь большая их часть оканчивала жизнь в нищете. Именно они больше всего выигрывали от такой реформы, но сверкать им хотелось здесь и сейчас. Между тем, соответствующие законы были приняты, и экономический эффект стал сказываться. Дальше оставалось оптимизировать кривую подоходного налога, регулировать налоговые льготы, добиваясь максимального эффекта. Большинство населения реформы поддержало, а серьезных противников обнадеживала мысль, что долго эта самотаевская мерзость не продлится, и излишне деятельного президента удастся заменить. Эти люди доподлинно знали — нет крепостей, ворота которых не открыл бы ослик с золотом. В теории все верно, но предвидя такую угрозу, безопасностью занимались сразу три конкурирующие «конторы». Первая работала открыто, вторая так же была легальной, но ее деятельность в части защиты президента была качественно законспирирована, а вот третья служба финансировалась из зарубежных источников, и подчинялась она непосредственно Самотаеву и главе его администрации. Третья, кстати, имела свою частную военную компанию, часть которой постоянно «отдыхала» в России. Только самые дальновидные не сомневались в существовании у президента надежной защиты. Одни из умных решили примерить сюртук скуповатого германского заводчика. Другие стали паковать чемоданы. Эти предпочли жизнь по-русски, но вдали от родины. Интересно, как бы они поступили, зная, что оставленные ими в России активы, вскоре начнут скукоживаться в ожидании «правильного» владельца? История сослагательного наклонения не имеет, и сия загадка так загадкой и осталась. И опять не надо думать, что у всех покидающих Россию непременно отгрызали собственность. Вовсе нет, расправлялись только с принципиальными противниками, или по исключительным экономическим соображениям, например, когда конкретное предприятие было ключевым в отрасли. Кроме засухи, в 1921-ом году произошли еще два знаковых события. Летом, на территории Ирака полыхнуло антибританское восстание. Протест был стихийный, но не воспользоваться им было грех. Схлопнувшееся было под давлением Британии, восстание не погасло, а стало тлеть, да так горячо, что спустя два года Ирак с Кувейтом получили самостоятельность, а Россия заключила договор на изыскание и добычу нефти, и на столетие арендовала место под строительство военных баз. А вот территорию эмирата Неджд и Хаса, которые позже станут Саудовской Аравией, оттяпать не удалось, зато произошло сближение с Ираном. Второе событие 21-го года ознаменовалось комплексной экспедицией Академии наук в район Акмолинска. Того самого, что при Хруще был назван Целиноградом. Позже этот город переименовали в Астану, затем в Нур-Султан, и вновь в Астану. Годных для вспашки целинных земель оказалось существенно меньше, нежели было освоено в СССР, зато, когда во второй пятилетке, в Казахские степи стали понемногу прибывать переселенцы, первые лесополосы уже зеленели. Главное, были организованы зернохранилища, машинно-транспортные станции и заготовлены материалы для жилья переселенцев. Нельзя сказать, что все прошло гладко, но страна получила успешный опыт переселения с одновременным созданием крупно-товарных хозяйств. Последнее обстоятельство было едва ли не самым главным, ибо кондовость крестьянских общин выходили за рамки разумного. В формате борьбы с этим «злом», кинопередвижки по нескольку раз за лето крутили в деревнях фильмы о счастливых переселенцах, о распаханных тракторами кооперативных полях. С владельцами крупных хозяйств было проще. Будучи людьми образованными, они не ленились перенимать опыт механизации, а на упертых действовали не только финансовыми инструментами, но и административным ресурсом. В результате, к концу второй пятилетки высвобождающиеся в деревне людские ресурсы поглощали строящиеся заводы. Кроме того выходцы из из центральных областей России стали заселять Поволжье, Казахские степи, Алтай и Приамурье. В третьей пятилетке страна почувствовала отдачу от затрат на народное образование, и в 1930-ом было введено всеобщее семилетнее образование, что потребовало дополнительного финансирования, расширения старых, и открытия новых реальных училищ. Выпускники «республик Шкид», стали активно пополнять государственную элиту, а затраты на гранты кое у кого вызывали жгучую зависть. Не были забыты и народные избранники. С некоторых пор, кроме факта службы в армии от кандидата в парламентарии стали требовать диплом об окончании курсов управления народным хозяйством. Препятствий к получению такого образования не чинилось. Подвох заключался в том, что в сознание слушателей вбивалось понимание жестокой реальности окружающего Россию мира. С этой целью слушателям предлагались умело подобранные работы европейских авторов, из которых вырос еврофашизм XXI века — вот мол, вникайте, кем на самом деле является европеец, и в чем его единство с людоедом. По большому счету, будущую российскую элиту лишали политической невинности в самой извращенной форме. Для кого-то сермяжная правда оказывалась до такой степени неприемлема, что они отказывались от учебы, но в том-то все и дело, что даже отвечающие на экзамене чисто формально, в той или иной мере проникались продвигаемой на курсах парадигмой. В результате в доминанте оказывалась идеология энесов. Не случайно за ними закрепилось существительное «государственники». * * * Еще только примеряя на себя лавры лидера энесов, Михаил прочитал все значимые ленинские работы и воспоминания переселенцев о послереволюционных событиях. Из стенограмм II съезда РСДРП следовало, что эпитеты: «бешеный», «авантюрист», «политический шулер», Владимир Ильич получал не за красивые глазки. После съезда добрая половина товарищей по партии демонстративно не подавала ему руки, и все потому, что Ленин продавил таки принцип демократического централизма, которому писатели-революционеры отчаянно сопротивлялись. Еще бы! Они же люди творческие, и не важно, что этих писателей никто не знал, но подчиняться партийной дисциплине?! Нет, увольте. В порядке вещей считалось отказываться от партийного поручения если оно не отвечало взглядам клиента, или просто захотелось отдохнуть у Горького на Капри. В Ленине сочеталась редкая смесь холерического и сангвинического темпераментов. Отсюда заливистый до слез смех, отсюда бешеная энергия и потрясающее спокойствие, когда обычный человек неделями не мог сомкнуть глаз.