— Да нет. Мы как раз в машине ехали. Я, Стас и Сергей. Я еще Сергею сказала, что позвоню ему и передам, когда в банк приезжать. Я из дома приехать хотела, мне оттуда ближе. — Простите, а тюрьма там как, тоже неподалеку от вас расположена? Шучу. А вот на Литейном шутить не любят. На самом-то деле и там шутников хватает. Лариса Андреевна опять посмотрела на меня удивленно-негодующим взглядом. Это ей так шло, что я чуть не умер на месте. — Вы что, пугаете меня? — Нет, запугиваю. У-у-у… Я улыбнулся. — Итак, вы у нас непричем? — Вероятно так. — Хорошо, не буду вас отвлекать, щелкайте дальше, всего доброго. Вы знаете, чем отличаются наши отечественные кабинетные стулья от импортных офисных? Они отличаются прочностью. На нашем стуле сколько ни качайся, он никогда не развалится. А вот на ихних… Да, самое неприятное, что я загремел костями прямо на глазах у такой симпатичной бухгалтерши. Стул разлетелся на запчасти. В довершение ко всему, падая, я перевернулся и ударился носом о линолиумный пол. Какая досада. А у меня даже не оказалось платка. Поэтому я схватил со стола Ларисы Андреевны лист бумаги и начал вытирать им кровь. К слову сказать, и Лариса Андреевна, и Ирочка, сидевшая рядом, оказались девушками душевными — одна тут же побежала за водой, а другая, повторяя: «Боже мой, как же вы так?», крутилась возле меня, пытаясь оказать первую помощь. Благодаря совместным усилиям, кровь удалось остановить, и я, зажимая бумагой нос, потихоньку направился к выходу, кивнув на прощание девчатам. На улице я задрал голову к небесам и застыл так на добрых пять минут. Убедившись наконец, что кровотечение прекратилось, я сунул окровавленный лист в карман и побрел на остановку. Все, хватит. Ничего я тут не накопаю. Лучше буду кидал ловить. Это проще. Расскажу Женьке про машину с восьмерками, пускай занимается вместе с Главком. В таких вот раздумьях я вернулся в отделение. Филиппов, который был сегодня в вечер, уже пришел на работу и сидел в кабинете с молодым пареньком. Завидев меня, он радостно воскликнул: — Ого, кто это тебе рыло начистил? — У меня не рыло, а морда. И никто ее не чистил, я сам упал. Женька подмигнул пареньку. — Ну, ну. Сказал бы честно — приставал к девушке, а ее кавалер дал тебе за это по морде. Совсем другое дело. — Да пошел ты, — махнул рукой я. — Ладно, не переживай. Запишись в секцию бокса и разберись с обидчиком. Ты вот лучше нам присоветуй что-нибудь. Кстати, это Рома, курсант из школы милиции. На практику к нам. Смотри, что он притащил с собой — задачник по уголовному праву. И чего только ни придумают! Надо ему помочь решить. Так, вот к примеру: «После обоюдной ссоры, внезапно возникшей на почве личных неприязненных отношений, муж нанес жене удар кулаком. При нападении она ударилась головой об пол и спустя три часа скончалась в больнице от полученной травмы. По какой статье надо квалифицировать действия мужа — по 103-й, 108-й, часть 2, 114-й или 106-й?» — Чушь какая, — заметил я. — Тут как ни квалифицируй, один черт никакой судебной перспективы. Доказывать-то чем, что он ей врезал? Про свидетелей там ничего не сказано. Я бы такой материал отказал — сама упала. — Вообще-то верно. Так и отвечай. Если что, ссылайся на нас. — Это неправильная задача, — опять вступил я. Потом посмотрел в потолок: — Лучше вот такую реши: «Обменный пункт валюты расположен в трех метрах от пикета милиции, в котором постоянно сидит постовой. Вопрос: сколько денег получает этот постовой от кидалы, если известно, что в течение рабочего дня кидала зарабатывает пятьдесят тысяч рублей?» Вот это я понимаю, вот это задача. Максимально, так сказать, приближенная к действительности. А то какой-то муж на почве внезапно возникших неприязненных отношений… Тьфу! — Слушай-ка, — вдруг обратился ко мне Филиппов, — тебя крысы не достают? — Какие крысы? — не понял я. — Какие, какие — живые, серые, с хвостом. Вчера оставил новый пакет с печеньем в столе, а сегодня на тебе. Гляди, что осталось. Женька показал мне изгрызенный полиэтиленовый пакет. — Чувствую, одна и та же ходит. Здоровая небось. Столько печенья сожрать ухитрилась. — Прячь жратву в сейф, и капкан купи, — посоветовал я. — А это не дефицит? — Сейчас нет дефицита, забыл, что ли? Я вышел от Женьки и направился к себе. Сунув руку в карман, чтобы достать ключи, я обнаружил лист, служивший мне затычкой в носу. Развернув, я внимательно его рассмотрел. Это оказалась ведомость на выдачу зарплаты. Я зашел в кабинет, сел за стол и, уже больше не раскачиваясь на стуле, стал изучать ее. Ничего заработки. Я нашел в списках весь личный состав учреждения, даже убитого Осипова. А кроме того, я увидел в нем еще одну фамилию, про которую дражайший Станислав Игоревич даже не заикался. Какой-то Усельский Анатолий Вениаминович, состоявший в должности охранника. Любопытно. Этот охранник получал в пять раз больше бухгалтера. Он, наверное, какой-нибудь супермен, что ему такой оклад положили. Но сейчас мы узнаем, что это за охранник. Я снял трубку и набрал номер центрального адресного бюро, намереваясь установить возраст и адрес супермена. — Слушаю, — раздался приятный женский голосок. Я назвал пароль, свой телефон и попросил: — Девушка, по неполным данным помогите, пожалуйста. Усольский Анатолий Вениаминович, больше ничего нет. — Ждите. Через несколько секунд голосок вновь вышел на связь. — В городе только один человек с такими данными. 1935 года рождения, уроженец Ленинграда. Был прописан — Зеленый проспект, 208, квартира 105. — Что значит был? А сейчас что, сидит? — Нет. Скончался в 1990 году. ГЛАВА 3 Признаться, я был несколько удивлен подобным оборотом событий. Нет, конечно, всякое бывает. Но чтобы умерший три года назад гражданин до сих пор получал зарплату, это чересчур. Стоп. Может, этот Усольский — зомби с Южного кладбища? Скучно лежать все время в гробу, вот он и халтурит по ночам в «Эспаньоле». Непонятно только, зачем ему столько денег. Гроб ремонтировать, что ли? Да, хотелось бы пообщаться с этим усопшим. Думаю, меня ждут незабываемые впечатления. Ну, хватит! Шутки в сторону! Займемся делом. Ух! Какая связь может существовать между фамилией покойника и пропажей денег из машины? Может, и никакой. Мало ли в конторах такого рода всяких финансовых хитростей. Налоги там, конкуренты, не знаю что еще. Но мой никогда не подводящий меня инстинкт упорно барабанил по мозгам, утверждая, что связь должна быть. И установить эту связь, в принципе, не так сложно, надо лишь кое-куда съездить. Зазвонил местный телефон. Меня домогался дежурный. — Кирилл, тебя Грибанов искал, велел передать, чтобы ты, как только появишься, зашел к нему в кабинет. — Передай ему, что мне трамваем ноги отрезало. Я бросил трубку. Надо сваливать. Сейчас начнутся бумажные лекции, как я их называю. Потом последнее китайское и предложение искать место. Не, я лучше к зомби поеду, там гораздо веселее. Я поднялся, взглянул еще раз в зеркало. К распухшей губе прибавился ставший похожим на сливу нос. Вика будет просто в восторге. Шрамы украшают мужчину, особенно полученные в тяжелом бою за дело правое. А уже ей-то про тяжкие бои я найду что наплести. Одев куртку, закрыв кабинет и на цыпочках миновав коридор с дверью Мухомора, я вышел на улицу. Спустя десять минут, прокатившись на троллейбусе, благо ехать было пару остановок, я стоял у дверей покойного, но работающего Усольского. Нажав звонок, я на всякий случай отошел от двери и снял пистолет с предохранителя, приготовившись к любым неожиданностям. От этих зомби всего можно ожидать. Но волновался я напрасно. Дверь отворилась, и на лестницу выглянула симпатичная особа лет двадцати, в облегающих джинсах и черном джемпере. На ее фоне скорее я выглядел зомби. Девушка удивленно взглянула на меня и задала естественный вопрос: — Вам кого? — Девушка, — простонал я страдальческим голосом, — меня избили. У вас можно умыться? — Нельзя. — Девушка попыталась закрыть дверь, но, разумеется, не смогла, так как моя нога уже переступила порог и заблокировала створку. Вот так, кстати, и совершается большинство разбойных нападений на квартиры. Но я ничего такого делать не собирался, а поэтому сунул в лицо девушке частицу красного знамени, а именно ксиву, и сурово провозгласил: — Милиция! — Милиция?! К нам?! — Если вы имеете отношение к Усольскому Анатолию Вениаминовичу, то к вам. — Это мой отец, но он умер. — Вы уверены? — Что значит уверена? Он умер в девяностом году. Есть свидетельство о смерти. — Верю, верю. Я уже прошел на кухню и сел на стул. Девушка проследовала за мной. — Простите, а вас как величать?