– Вот они, спасибо. Лучше же получить благодарность, выраженную лично. – сказала она и подошла к окну, встав спиной ко мне. – Слушай, что я делаю не так? Почему ты не даёшь мне даже малейшего шанса? – Ты правда не понимаешь? Я думаю, что всё ты понимаешь, просто хорошо притворяешься. – холодно сказала она. Была не была, живём один раз. Никогда Брейкеры не были трусами. Пришёл момент, когда надо действовать. Я быстрым шагом подошёл к ней, развернул к себе лицом и поцеловал. Наши губы соприкоснулись, а внутри всё перевернулось. Мой язык нагло ворвался ей в рот, а руки аккуратно легли на тонкую талию. Её аромат был невероятно приятным, в меру сладким и терпким. Она ответила на мой поцелуй. Мы целовались так страстно, что казалось будто сейчас разорвём друг друга на мелкие кусочки и разгромим отцовский кабинет в бурном совокуплении, но неожиданно она оттолкнула меня и влепила смачную, звонкую пощёчину. – За что? – возмутился я, схватившись рукой за щёку. – Я всё знаю. Я знаю, что ты в курсе, что я Мия. Я знаю, как ты издевался надо мной. – Значит я всё-таки был прав? Ты обманывала меня, сучка. – Ты сам загнал меня в угол. Я не хотела, чтобы так получилось. – зло говорила она. – Не ври! – Это ты пришел в тот бар тогда, ты бегал за мной как одержимый фанатик, ты не видел совпадений, которые лежали прямо у тебя перед носом. Я всячески пыталась избежать этого, но ты не оставлял мне никаких шансов. – Посмотри на себя, как тут можно устоять? Как говорится? Сучка не захочет, кабель не вскочит, да? – Да, я конечно виновата. Повелась на твои игры, но ты мог бы поступить как мужик и остановиться, когда всё узнал. Отстать, сдать меня отцу, уволить, столько вариантов, но ты зачем-то продолжил всё это. Аукцион устроил, свидание это дебильное, а я дура уши развесила. Влюбилась как дурочка. Думал влюбишь больнее будет? Посильнее ударить хотел, сломать? А вот и нет. Я учусь на своих ошибках, которые мне не стыдно признавать. Этим мы с тобой и отличаемся в первую очередь. Самое главное, что я наконец увидела твоё истинное лицо. Лживый, наглый, зажравшийся мажор, который считает, что всё можно купить. – Для чего ты играла со мной? Почему сразу не сказала? – Да потому, что ты вел себя со мной как мудак. Я видела, как ты на меня смотрел, как презирал. Все вы такие, ведётесь на обёртку, а что внутри даже не пытаетесь узнать. Интересно получается, не правда ли? Бегал за мной, а я вот она, рядом была. – Какая же ты сука. Не такие уж мы с тобой и разные. – Нет, ты ошибаешься. Мы очень разные. Мне хватило парика и макияжа, что бы ты с катушек съехал, а внутри я так и осталась той самой Мией, которую ты призираешь. – А мне хватило одного свидания, если что, что бы ты съехала со своих. – Вот этим мы и отличаемся. У меня есть душа и совесть. Не смотря на все игры, я помогала тебе, не бросила, когда ты был на грани, а ты, узнав меня настоящую продолжил издеваться. Любую роль можно сыграть, притвориться можно кем угодно, но человечность либо есть, либо нет и это никак не изменить. Я был обескуражен её словами и молча смотрел на неё. В кабинет вернулся отец и сразу заметил напряжение между нами. – Я так понимаю, что мы никуда не едем? – спросил он у нас. – Простите, сер, но это не мой праздник. Я думаю, что Мия в скором времени поправится и вы отметите с ней вашу победу. А мне пора. У меня появились неотложные дела. – сказала Моника, еле выдерживая спокойный тон. – Ты что? Ты внесла огромный вклад в это дело. Без тебя ничего не вышло бы. Это общая победа. – Простите, но мне правда пора. Рада была помочь. Моника в спешке покинула кабинет, а я так и не сдвинулся со своего места. – Что ты опять натворил? – обратился ко мне отец. – Почему у тебя во всём всегда виноват я? – Потому, что как только вы остались с ней вдвоём, ты успел всё испортить. Обидел девушку, которая помогала нам. – Знаешь, что, а я тебе говорил, что не надо с ними связываться. Вот тебе результат. – Я тебя не понимаю. – Не удивительно. Я поеду. Поговорим позже. Я тоже быстро покинул офис. Несколько дней подряд я провел в одиночестве и прокручивал в голове слова Моники. Я пил и думал, думал и пил. Мия. Я стала официальным владельцем доли в компании мистера Брейкера и это было замечательно, только меня совсем не радовало. Какой ценой мне это досталось? Как теперь там работать, постоянно пересекаясь с Джаспером. Я этого не хочу. Пусть забирают свою компанию и забудут обо мне, как страшный сон. В офисе я не появлялась, придерживаясь легенды, что больна. Это давало мне время всё хорошенько обдумать. В очередной такой вечер в мою дверь постучали. – Кто? – спросила я. – Открывай. – послышался голос Джаспера. Теперь то он мог узнать мой настоящий адрес. Только вот к чему это? Я открыла дверь. – Привет, Мия. – сказал он. – Привет. Чего тебе надо? – Я хочу поговорить. – А я не хочу с тобой разговаривать. Вернее, нам не о чем говорить. По-моему, мы уже всё друг другу высказали. – Согласен. Поэтому я и пришёл. Мы не сможем работать вместе. Одному из нас нужно уйти. Как ты понимаешь, я этого не сделаю, потому, что это дело моей семьи. А ты очень даже можешь. – Почему это я должна отказываться от всего? Тебе напомнить, кто спас компанию? Я не буду этого делать только потому, что ты так решил. – Принцип? – Да. Не всё достается по щелчку пальцев. – То есть, по-хорошему ты не уйдешь? – Не уйду. – Тогда слушай сюда. В ближайшее время мы с тобой расписываемся, ты переписываешь компанию на меня, затем так же быстро мы расходимся, и ты исчезаешь навсегда, раз такая принципиальная. – А если я не сделаю этого? Что тогда? – Тогда я скажу отцу, что ты с самого начала придумала это всё, чтобы заполучить компанию. Расскажу ему, как по ночам у шеста ахмуряла меня, пудрила мозги, втиралась в доверие, чтобы добраться до своей цели, что специально сделала так, чтобы Изабелла узнала про нас и её отец, в обиде, решил продать свою долю. А ты тут как тут, двуличная, сыграла подругу и помогла спасти компанию от того, что сама же и устроила. Как думаешь, кому из нас он поверит? – Какая же ты сволочь, Джаспер. – Если всё сделаешь, как сказал, я так уж и быть верну тебе твои триста тысяч. – Пошел вон отсюда. Что бы больше духу твоего здесь не было. Мне не нужен ни ты, ни компания ваша и деньги можешь оставить себе. Понадобятся. Ведь очень скоро ты развалишь фирму и будешь на эти деньги прощаться со сладкой жизнью. – Завтра. В семь. Я захлопнула дверь перед его носом. Какой же урод. Как можно быть таким? Ненавижу. Я уйду сама, не хочу больше принимать никакого участия в этом балагане, но совсем не так, как ты планируешь, Джаспер. Последний ход в этой партии будет за мной. Джаспер. – Ты критин, скажи мне честно? – обратился ко мне Томас. Мы сидели в баре неподалеку от моего дома, пили виски и уже пару часов мусолили случившееся. – Почему? – Да потому. Она сказала по факту. Ты сам во всём этом виноват. Ты вынудил её так поступить, а она в отличии от тебя до последнего не упала лицом в грязь. – Я вынудил её издеваться над собой? – Ты видел себя со стороны? Избалованный, наглый эгоист, который привык всё решать деньгами. Она ещё очень мягко с тобой обошлась. Я бы тоже с удовольствием проучил бы тебя. – А сам то? – А что я? Ты прекрасно знаешь, что я никогда не был таким как ты. Если бы я был таким как ты, мы бы не продружили столько лет. – Ты прав. Я не знаю, как мне быть. Глубоко внутри я понимаю, что не прав, но ничего не могу с собой поделать. В любом случае уже поздно. Я сделал всё, чтобы оттолкнуть её от себя. – В первую очередь тебе надо понять, что ты чувствуешь. Тебе нравится Моника? – Безусловно. – А Мия? – Если честно, то я понял, что да. Я прекрасно понимаю, что никогда не встречал такую умную и интересную девушку. Да, все мы не идеальны, все мы можем меняться ради другого человека, и я уверен, что ей хватило бы мудрости достойно принять то, что меня отталкивает в ней как в Мие. – Знаешь, я считаю, что, если ты упустишь её, ты будешь полным кретином. Честно. Это я тебе как друг говорю. Ни одна красивая пустышка не будет тебе так интересна, как она. Каждая будет надоедать спустя короткий промежуток времени. В итоге ты либо будешь с красивой картинкой, за которой ничего не стоит, бегать налево, либо, вероятнее всего, просто останешься один. – Уже поздно. Я наломал дров, дружище. Я бы себя не простил.