«Скажешь, мы все повязаны!» – предупредила Берковец. «Говорите уже, Яков Янович, не тяните кота за хвост», – попросил Бык. «В центре лабиринта!» «Но его же нет! – воскликнула Изабелла. – Это лишь коридоры! Мышиные норы!» «Я тоже так думал прежде! Но он есть! Центр есть в любом лабиринте!» «Вы издеваетесь над нами? – спросил Казимир. – Так и скажите. Вы же любите издеваться надо всеми…» «Я понял, где он! На картинах есть круглые арки – это проходы в стене. Они и ведут в центр лабиринта. Этот чудак Рокотов изучал лабиринт, я уверен в этом! Поэтому все так точно изобразил! И поэтому в его лабиринте кирпич, а не мрамор, как в лабиринте под дворцом царя Миноса! Все эти арки, изображенные на картинах Рокотова, есть в настоящем подземном лабиринте!» «Ничего там нет! – возразила Берковец. – Мы всё осмотрели давным-давно!» «Это фальшарки! Понимаешь, дубина ты модельная!» «Я бы вас попросил…» – вскипел Казимир. «Да чхать мне на то, что бы ты попросил! Понял? Ты меня слушай, сексуальный маньяк! Арки заложили потом! После того, как спрятали сокровище. Их три, если я правильно помню. Я всегда думал, что это своего рода архитектурное излишество. Нет! Тысячу раз нет! За ними существуют ходы, ведущие к центру. Их невозможно было простучать, просто их заложили метровой стеной, в метр, полтора, а может, еще шире! Чтобы никому не пришло в голову, что эти арки хранят секрет! Или только одна из них, не знаю! Но это так!» «Теперь я понимаю, – проговорила Изабелла Берковец. – Ты хоть и самодур, Яков Янович, но ученый настоящий!» «То-то! – сказал Каверзнев. – Тянуть не будем! Странно…» «Что странного?» – спросил Казимир. «Полжизни я искал сокровище Мельниковых, пока не разуверился, что оно есть. И переключился на этнографию, на культ Тавромана, и на него потратил полжизни. И теперь, когда мне семьдесят, я вновь ступил на тропу своей юности – желанную тропу! – он рассмеялся. – Не зря ты, Казимир, плясал голым на развалинах завода, с бычьей башкой на голове, распугивая ротозеев!» И расхохотался еще громче. А Юля даже рот ладошкой закрыла. Вот оно, откровение! Но ведь она догадывалась об этом… «Я давно этим не занимаюсь», – сказал Казимир. «Но на дураков-то подействовало! – заключил Каверзнев. – И надо этим поскорее воспользоваться. Слышишь, Изабелла?» «Слышу, Яков Янович, не глухая». «И первая заложенная арка недалеко от входа! Только от часовенки спустишься, шагов сто направо по круговой, там лесенка вниз, еще шагов сто пятьдесят направо, там и будет та арка! Вот бы куда динамитику принести! Да только обрушиться может все!» «Может, – согласилась Изабелла. – Еще как может. И останемся там навеки». «А мы Казимира попросим, – предложил Каверзнев. – Запустим его туда с динамитом, а сами на улице подождем», – сказал этнограф и вновь захохотал. «А может вас, Яков Янович?» «Меня нельзя, я – мозг операции. А ты, Козя, просто голозадый кобель. От тебя толку меньше всего». «Не называйте меня Козей, я вас просил…» «Казимир – отправитель ритуала, – защитила друга Изабелла. – Кстати, насчет ритуала. Казимир, наша птичка заждалась нас, как ты думаешь? Пора тебе к ней вернуться». «Пора», – согласился тот. Услышав это, Юля отпрянула от дверей, метнулась к дверям гостиной, ворвалась туда, закрыла дверь за собой и пулей влетела в кресло. Вцепилась в подлокотники и стала ждать. Что же выходит? Это его они видели в лабиринте, под решеткой? И не было никакой мистики? Никакого зверя? Выродка, мутанта, жившего под землей более ста лет? А был этот Бык? Он стращал людей, отпугивал их от руин завода! Но как он туда попадал? Значит, есть еще один ход. Или два, или десять! А ее он не узнал по одной лишь причине: они светили в морду бычьей маске фонарями! Бык ее просто не разглядел! Бронежилет под накладным бронзовым торсом? Противогаз под бычьей мордой? На какие еще ухищрения был способен этот атлет-развратник? Хозяин тем временем провожал гостя. Из всех слов в память врезалась одна фраза: «Не будем тянуть!» Был еще громкий «чмок». Потом хлопнула дверь, лязгнул замок. Шаги… В гостиную вошел Казимир. От былого ледяного спокойствия, с каким он встретил гостью, не осталось и следа. Можно было заметить, как раздуваются его ноздри. Прям как у жеребца после скачки! А еще в нем кипело раздражение – это его разбесил язвительный «мозг операции», этнограф Каверзнев. – Встань, девочка, – сказал Казимир. Это прозвучало как приказ. Юля встала, но с места не сдвинулась. – А где Изабелла? – Она ушла. – Что значит – ушла? – То и значит. Ушла с гостем. – Но как же… – Так же, у них общие дела. А что она тут забыла? Ты хотела приехать ко мне – она тебя привезла. Что еще надо? – Но я… Он покачал головой: – Ты задаешь слишком много вопросов, – и кивнул на нее: – Раздевайся. Кажется, на этом мы остановились? – Но я думала… – Тебе не надо думать. Раздевайся, говорю. Ты оглохла? Что вообще происходит? – Он нетерпеливо поморщился. – Ты хотела, чтобы тебя выбрали на роль невесты Тавромана? Тебя выбрали. – Он подошел к ней, бесцеремонно выдернул ее из-за стола. – Теперь раздевайся. Сразу догола. Прелюдий не будет. Юля вспыхнула лицом. Вот оно! Откровение. Расплата за вранье! – А я не люблю без прелюдий, – попыталась пошутить она. – Да плевать мне на то, что ты любишь и чего ты не любишь. (Каверзнев плевал на него, теперь он плюет на других. Все это Юля понимала и видела категоричность Быка.) Раздевайся, говорю. – Он был неумолим. Юля замотала головой: – Я так не хочу… – Что ты не хочешь? – Я этого не хочу. Казимир вдруг и не на шутку разозлился. Даже желваки заходили. – А я этого хочу. И прямо сейчас. А я получаю всё, что хочу. – Он стал наступать на нее. – Ясно? Не надо было приходить сюда. Как ты там сказала, – он усмехнулся, – в преисподнюю? – Казимир был уже рядом. – Так вот, не надо было приходить в преисподнюю, – он рванул ее на себя, и она оказалась в его руках. Он прижал ее к себе спиной так, что она и дернуться не могла. – Часочек повозимся, и я тебя отпущу. – Он впился губами в ее шею. – Или два… Или три. – Он мял ее всю – от плеч и груди до ягодиц. – Ты сладкая девчонка… – Нет. – Она стала вырываться. – Отпусти, говорю. – Даже не думай. – Отпусти. – Не отпущу, глупая. – Не будет этого. – Она попыталась вырваться. – Будет! – Он стиснул ее еще крепче. – Я тебя уже хочу – сильно хочу… – А я тебя нет. – Плевать. Меня все хотят. И ты захочешь. Гарантирую. – Он толкнул ее, и Юля полетела на его ложе, уже в полете оценив, как силен этот мужчина. Намного сильнее ее! – Снимай джинсы, – ласково попросил он. – Сама, ласточка, сама! Не хочу превращать эту сцену в глупый фарс! Бороться с тобой. – Нет, говорю. – Снимай джинсы, сучка, – он повысил голос. – Хватит ломаться. – Юля отползала, а он надвигался. – Я знаю, какая ты. Мне всё про тебя Изабо рассказала. Как ты нарядилась в ее костюм! Искательница приключений, маленькая смазливая шлюшка. (Кровать была долгой, и Юля ползла от него и ползла, как по полю.) Наверное, в твоем городке тебя уже все перепробовали, вот ты и поехала в другие места, а? Сознавайся… Так Юля оказалась на другой стороне кровати и рухнула нечаянно на пол. А когда встала, атлет-насильник уже перемахнул через свое ложе и крепко схватил ее за волосы. – Ну, и сколько ты будешь от меня бегать? Тебя и вправду отшлепать? Или просто поколотить? – Его щека касалась ее щеки. – А может, тебе это нравится, когда тебя колотят? Может, тебя это возбуждает? – Да я просто обожаю, когда меня бьют, глупенький! – процедила она. – Смертным боем! Поленом! По горбу. – Вот и я о том же! Маленькая шлюшка. А-я-яй! Юля вдруг присмирела. – Подожди, я сама разденусь… Только я должна встать… – Наконец-то, – вздохнул он. – Вставай. И раздевайся.