Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 6 из 60 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Почти никто не знает, что первая леди сейчас находится здесь, сержант. Точно так же практически никто не в курсе, что накануне госсекретарь Дин Раск прилетел в Западную Германию всего на двое суток для срочных и секретных личных переговоров с федеральным канцлером ФРГ Конрадом Аденауэром. И наша первая леди нашла в своём плотном графике время и прилетела вместе с ним, чтобы лично ознакомиться с ситуацией на переднем крае борьбы с коммунизмом и поддержать храбрых защитников свободы. Прибыв вместе с госсекретарём в Мюнхен, она уже посетила Нюрнберг и Эрланген, а затем пожелала осмотреть позиции наших ракет. Как вы понимаете, после того как русские разместили свои ракеты на Кубе в Вашингтоне все разговоры только о ракетах. Кто-то из сопровождающих лиц указали на вас, как на ближайшее место, поскольку у первой леди очень мало времени. А так как визит заранее не согласовывался, вам уже должны были позвонить по этому поводу. Да, вторая машина сопровождения с охраной отстала из-за дорожной аварии, и они подъедут позже, так что не удивляйтесь, если в ближайшее время здесь появятся люди в штатском из президентской секретной службы. В самом крайнем случае, чтобы забрать первую леди обратно в Мюнхен, сюда могут прислать вертолёт… Что вы молчите, сержант? Неужели вам ничего не сообщили о нас?! Я, разумеется, понимаю, что из-за объявления боевой готовность кругом царит жуткий бардак, но ведь в данном случае речь идёт не о какой-то ерунде! – Странный у вас акцент, сэр, – неожиданно выдал сержант Дулл, дослушав мой монолог. Было такое впечатление, что это у него вырвалось совершенно непроизвольно, само собой… – Чёрт возьми! Да как вы разговариваете со старшим по званию, сержант?! Вообще-то, если на то пошло, я родом из Бронкса, а мои предки когда-то приехали в Штаты из Литвы, но кто вы, вашу мать, такой, чтобы я отвечал на подобные ваши вопросы? – подобный ответ тоже был заучен мной заранее, как один из возможных, и слава богу, что моя напарница не ошиблась насчёт вариантов реакции моего собеседника или собеседников. Сержант сразу же сник, причём не столько от моих ебуков, сколько от того, что увидел недовольную гримаску на лице первой леди. – Так вам что – ничего не сообщили? – продолжил я гнать волну, слегка повысив голос. – Простите, сэр, но, насколько я знаю, нет! – Видя недовольство высоких гостей, сержант Дулл, практически по стойке «Смирно», вытянулся у моей двери. – Сэр, три часа назад был отдан приказ о повышенной боевой готовности, а потом начались какие-то непонятные проблемы со связью – и телефонной и радио, которые продолжаются уже часа два. Некоторые думают, что уже началась война с русскими, сэр! Связисты ищут причину неполадок, а господин майор отправил за разъяснениями офицера связи, но он до сих пор не вернулся! Меньше часа назад подъехали две колонны снабжения, но мы не получили никаких приказов насчёт них и из-за этого, в соответствии с инструкцией, не можем пропустить транспорт на территорию объекта, сэр! Ага, подумал я, значит, командует здесь некто в чине всего-навсего майора (то есть здешний главный начальник младше меня по званию, что, безусловно, облегчает нам жизнь), а говнюки, за которыми мы охотимся, уже начали свою разрушительную работу. Поскольку вряд ли кто-то, кроме них, мог вот так, капитально, попортить связь. Кстати, положим, насчёт телефона всё понятно, но вот что и как они сделали с радиосвязью – непонятно. Неужели настолько башковитые, что смогли по-быстрому смонтировать нечто, пригодное для постановки помех? Хотя раз уж они сумели воспользоваться аппаратурой для хронопереброски – почему нет? По идее, если они технически подкованы и, главное, знают возможности здешних радиостанций и их рабочие частоты, задача не столь уж и сложная. Имея некоторый навык и нужные детали, подобный эрзац-РЭБовский агрегат собрать, наверное, возможно. Сильно компактным он, конечно, не будет, но в грузовике или мебельном фургоне поместится. Или, как более реальный вариант, за недостатком времени тупо спёрли или прикупили за большие деньги что-нибудь этакое, прямиком с армейских складов НАТО, ведь интенданты они, во все времена и в любой армии, если хорошо заплатить, что хочешь расчехлят… – Всё это очень плохо, – сказал я вслух. – И что прикажете мне делать, сержант? Везти миссис Кеннеди обратно? При том что сюда должны вот-вот подъехать парни из секретной службы, да и вертолёт за первой леди, если, конечно, мы не выйдем на связь с Мюнхеном из какого-то другого места, пришлют тоже прямиком сюда! Подозреваю, что ни меня, ни вас за это не похвалят, сержант! – Не могу знать, сэр! Нормальный для армейца ответ, правда, из числа тех, что терпеть не мог А. В. Суворов. Он для подобных даже соответствующий термин придумал – «немогузнайка»… – Ну, разумеется, не можете! – продолжил я вываливать траблы на его голову. – Тогда вот что, сержант. Где ваш командный пункт? Чтобы не нарушать протокол, мы быстро проедем туда, первая леди засвидетельствует своё почтение, поговорит с вашим начальством и, возможно, осмотрит ракеты. Одновременно я попробую связаться по закрытой правительственной частоте с Мюнхеном, и затем мы немедленно уедем. Дело в том, что у первой леди запланирована ещё пара визитов, но уже через шесть часов её и госсекретаря ждёт самолёт обратно, в Штаты. И только, ради бога, не нужно никакой огласки и восторженных криков о том, кто именно приехал! Вот здесь был скользкий момент. Или сержант всё-таки включит функцию караульного, начнёт изображать цепного пса империализма и вызванивать непосредственное начальство. Ведь внутренний телефон у них всё-таки должен работать, и это может всё усложнить и сильно затянуть процесс нашего проникновения на объект. И какой-нибудь местный начальник караула в чине лейтенанта или капитана, как пить дать, ни за что не поверит докладу сержанта о приезде «миссис Кеннеди» и для дополнительной проверки его слов непременно явится к шлагбауму лично. После чего неизбежно повторится сцена превращения в соляной столб при виде первой леди и всё остальное. А часики-то тикают, время уходит, и ожидаемое светопреставление может начаться в любой момент. Либо второй вариант: сержант Дулл настолько потерялся при виде живой «Джеки», что всё-таки пропустит нас без лишних формальностей. В конце концов, здесь одна дорога, территория огорожена, мы никуда не денемся, а со всеми остальными нюансами и тонкостями пусть разбираются господа офицеры в штабе или на КП. Пока что за второй вариант говорило и то, что, узрев «в натуре» первую леди, он так и не потребовал у меня документов и даже не попросил нас выйти из машины. И я оказался прав. Действительно, простодушный сержант не принадлежал к числу формалистов, поскольку явно не хотел брать излишнюю ответственность на себя. Оно и понятно, реклама, густо перемешанная с пропагандой, – великая вещь. Первая леди в трудный для звёздно-полосатого отечества час удостоила твою часть невероятной милости в виде личного визита, и ты будешь быковать и разворачивать её восвояси? Притом что тебе и твоим сослуживцам выпадает реальный шанс попасть на первые полосы газет?! Что тут сказать – ну ты и чудак на букву «м»… – Вон по той дороге, сэр, мимо машин, – высказался он, одновременно делая знак своим солдатикам. Двое из них подошли и подняли шлагбаум. – Проедете с полмили и повернёте направо, – продолжал сержант. – Там увидите несколько фургонов с развёрнутыми радиоантеннами. В них и должно быть командование. Дать вам кого-нибудь в сопровождение, сэр? – Не надо, сержант, думаю, сами найдём. Здесь же, если я не ошибаюсь, одна дорога? – Так точно, сэр, одна! На этой фразе сержант замялся. – Что вам ещё? – спросил я. – Сэр… мэм… А можно ваш автограф? И, не дожидаясь ответа, он полез в карман форменной рубашонки за авторучкой и блокнотом. Было видно, что у него трясутся руки. Я оглянулся на «первую леди». Она отреагировала просто великолепно. – Как вас зовут? – спросила она, очаровательно улыбаясь, принимая из его рук блокнот и ручку. – Дональд, мэм! Сержант Дональд Ти Дулл! Он ещё и Дональд. Сплошные у этих американцев утиные, мля, истории… Ещё более обворожительно улыбнувшись, моя напарница что-то накарябала на листке блокнота, расписалась и вернула совсем смутившемуся сержанту блокнот и ручку. Я нажал на газ, расплывшийся в глупой улыбке сержант Дулл отдал мне честь и очень скоро остался позади. Существуй в то время мобильники, он бы обязательно попросил ещё и «сфоткаться». Но тут всеобщая дебилизация ещё не зашла столь далеко и, слава богу, хватило автографа. Какое, блин, несусветное счастье! Небось этот сержантишко думает, что своим детям и внукам будет потом про эту встречу рассказывать. Только, вполне вероятно, это самое счастье будет весьма недолгим. Поскольку, если здесь всё начнётся всерьёз – неизбежно полягут и правые, и виноватые, да и вообще практически все… В зеркале заднего вида отразилось, как солджеры закрыли шлагбаум и подбежали к сержанту, который немедленно начал им что-то рассказывать, указывая в нашу сторону, демонстрируя раскрытый блокнот и бурно жестикулируя. Но главным плюсом было то, что никто из них не кинулся к рации или полевому телефону докладывать о нашем приезде, а особенно о той персоне, что сидела сейчас на заднем сиденье… Когда в качестве альтернативы только прорыв с боем, в условиях, когда вокруг шляются десятки вооружённых вояк, это просто замечательно. – Ну что, кажется, план работает, – сказал я напарнице, не оборачиваясь. – Действительно отвлекаешь внимание на пять баллов. А чего ты, кстати, там ему написала? – Я, конечно, знаю как расписывалась Жаклин Кеннеди, но её почерка не знаю ни я, ни этот американский вояка! «Храброму защитнику свободы такому-то от первой леди», да и не всё ли равно? И, кстати, прекратите трепаться по-русски, командир! Между тем смеркалось всё сильнее. Стало понятно, куда таскали те самые металлические бачки-канистры и трубы. Как оказалось, их грузили в два стоявших чуть дальше за длинным рядом грузовиков небольших многоцелевых М37 или М42 (это, если в двух словах, более поздний вариант того, что мы знаем как «Додж» три четверти»). По мере нашего продвижения в глубь объекта, различного транспорта вокруг меньше не становилось. Кругом были всё те же грузовики, гусеничные трактора, тягачи и прочая вспомогательная техника (среди которой я рассмотрел даже пару солидных автокранов) стояла и двигалась в живописном беспорядке и вдоль дороги, и в стороне от неё. А проехав те самые полмили, мы увидели похожее на стоянку трейлеров скопление серебристых, белых и защитно-зелёных цистерн (это были сплошь полуприцепы или прицепы) с этанолом и жидким кислородом. Разумеется, никакой соответствующей маркировки на самих цистернах не было – тут явно блюли секретность. Часть цистерн была зачехлена, часть прицеплена к тягачам. Чуть дальше просматривалось несколько непомерно длинных прицепов с наглухо закрытыми брезентом цилиндрическими штуковинами. Наличие рядом с ними вооружённой охраны в касках свидетельствовало, что это, вне всякого сомнения, ракеты. Правда, судя по их явно не двадцатиметровой длине, эти ракеты были расстыкованы на секции. А в центре «композиции», подсвеченные прожекторами, смотрели в вечернее небо с квадратных стартовых столов (каждый так называемый стол – невысокая площадка из листов рифлёного металла, со множеством шлангов и кабелей и какой-то похожей на телефонную будку сбоку) четыре довольно высокие, заострённые белые башни с натрафареченной маркировкой «US ARMY», тёмными полосками технических надписей и маленькими, едва заметными стабилизаторами на торцах. Без всякого сомнения, это и были ракеты PGM-11«Редстоун» на пусковой позиции. Праматерь всех больших баллистических ракет ФАУ-2 с её более плавными очертаниями и изящными стабилизаторами внешне смотрелась куда лучше, чем эти похожие на поставленные торчком беспонтовые авторучки более поздние изделия американского ВПК, хотя, по идее, «папа» у них был один и тот же – активный член НСДАП и СС, партайгеноссе Вернер фон Браун. На старых (разумеется, для моего времени) фото обычно изображены варианты этих ракет, использовавшиеся в американской космической программе «Меркурий» (если кто не помнит, Алан Шепард, первым из астронавтов США, слетал по баллистической траектории именно на «Редстоуне»), только у таких ракет, в отличие от боевых, головные части были куда более массивными и хитрыми. Судя по тому, что над этими четырьмя серебрившимися от рукотворного инея ракетами стояло густое марево химических испарений, они были полностью заправлены, и именно возле них и шла основная движуха – несколько десятков техников в отливающих серебром или ярко-жёлтых спецкостюмах и противогазах, похоже, сворачивали заправочное оборудование. Грузовики с цистернами-полуприцепами один за другим отъезжали от крайней в ряду ракеты. Стало быть, мы прибыли вовремя, поскольку ракетчики уже явно подготовили свои «изделия» к пуску.
«Н-да, тоже мне «мобильный ракетный комплекс», – подумал я, объезжая стороной эту позицию и стараясь не столкнуться с выскакивающими навстречу разномастными грузовиками и джипами. Что характерно, на наш автомобиль никто особого внимания не обращал, видимо, считали, что раз кто-то приехал – значит, судя по всему, так надо, хотя на странную машину с дипломатическими номерами кое-кто из вояк всё-таки оборачивался. Но остановить нас никто почему-то не догадался, поскольку сержант Дулл, похоже, продолжал пребывать в ахере, храня молчание о «высокой гостье». Всё-таки странноватые в 1960-е годы были представления о «мобильности». Конечно, были тогда, по крайней мере у нас, и реально мобильные оперативно-тактические ракеты на танковом шасси – заправил «изделие» заранее, приехал куда надо, пальнул, свернулся и бегом с места старта. Но у них была явно не та дальность. А подобные, размазанные на несколько километров по местности «площадки» действительно умнее всего было оборудовать в какой-нибудь пустыне, где нет вообще никого, ни шпионов, ни просто зевак. Проблема в том, что пустыни или степи поблизости от линии фронта попадаются, мягко говоря, нечасто, особенно учитывая, что здесь Европа, а не Йемен или Саудовская Аравия, а вот накрыть такую пусковую позицию авиацией или тяжёлой артиллерией где-нибудь в относительной близости от фронта – самое милое дело, поскольку при этом будет прямо-таки феерический бабах и море огня до небес. Ну да позиции наших ракет на Кубе сейчас выглядят явно ненамного лучше, чем эти «Редстоуны». Опыта в подобных делах тогда не было ещё ни у кого, но, как считают в народе, разница между хреном и пальцем обычно всё-таки видна невооружённым глазом. Если, к примеру, нашим ракетчикам приказывают «окопаться!», то они действительно берут лопаты и зарываются в землю, да так, что пыль столбом. Поможет это или нет – отдельный вопрос, только вот американские «книжные дети» в аналогичной ситуации в лучшем случае живописно выложат из мешочков с песком кое-где на своей позиции нечто в стиле кино про времена Ватерлоо и королевского стрелка Шарпа – и ничего более. Правда, если припомнить, что сборка королевской Р-7 перед пуском продолжалась и вовсе в течение не менее двух недель, начинаешь понимать, что тогда ракеты были весьма неторопливым и не слишком надёжным видом оружия, и генералы в 1960-е всё ещё делали главную ставку не на них, а на большие стратегические бомбардировщики с водородными бомбами на борту – сел, полетел, сбросил… Продавленная в траве многочисленными грузовиками и тягачами грунтовая дорога уходила направо, чуть в сторону от пусковой позиции, на безопасном расстоянии от которой действительно стояли в некоем правильном порядке (по-моему, крестом, если посмотреть сверху) несколько массивных КУНГов (и на грузовиках и прицепных) с заставившими вспомнить фантастическую живопись тех лет большими антеннами на крышах. Рядом с ними торчали вкопанные в землю суставчатые металлические мачты с ещё более хитрыми антеннами (там была даже пара направленных куда-то в зенит ажурных «параболиков», не иначе как для наблюдения за ракетами в полёте), от которых к КУНГам змеились ручейки толстых кабелей разного цвета. Возле стоящего чуть в стороне от других фургона были припаркованы несколько уже знакомых джипов М38А1. Странно, но людей вокруг этого командного пункта я в сгущающихся сумерках, как ни старался, не рассмотрел. Копошащиеся на заправочной позиции ракетчики остались позади, а вот впереди почему-то не было ни одного человека. Это было странно и явно не к добру. – Ну и куда теперь? – спросил я напарницу. – Вон туда, – указала она на КУНГ возле импровизированной «парковки» и тут же предупредила: – Будьте готовы ко всему. В зеркало заднего вида я видел, как, сказав это, она достала из-под лежащего на заднем сиденье рядом с ней аккуратно свёрнутого бежевого плаща ствол – массивную «беретту» калибра 9 мм с вместительной обоймой и глушителем. Потом перекинула через плечо ремень сумочки, где у неё был полный набор «спецсредств» и прочих причиндалов. Я посмотрел на часы (было 18.42 по местному) и свернул туда, куда она указывала, остановившись у, как выяснилось вблизи, самого большого здесь прицепа. Этот КУНГ действительно поражал воображение, заставляя вспомнить то ли фуры с астраханскими арбузами из детства, то ли передвижной зоосад или жилые вагончики цирка шапито примерно из тех же времён. Таскать этакое двухосное угробище явно мог только очень мощный тягач вроде какого-нибудь «Даймонда» (примерный аналог наших «КрАЗов» тех времён). Массивная железная коробка зелёного цвета с белыми звездами, маркировкой «US ARMY» и 46-й артиллерийской группы армии США на бортах (снаружи там и сям какие-то лючки, коробчатые наделки, непонятные жалюзи) просто загораживала пейзаж. И, словно для масштаба, рядом с КУНГом была развёрнута здоровенная мачта связи, похожая на нечто железнодорожное – на станциях подобное обычно громоздят под ночное освещение. Дальняя от нас дверь прицепа, похоже, была заперта, а вот ближняя, судя по опущенной на землю лесенке-подножке и пробивавшемуся сквозь узкие прямоугольные окошки под самым потолком фургона тусклому свету – открыта. И самое интересное по-любому находилось внутри. Заглушив мотор, я отметил для себя, что один из стоявших здесь джипов оснащён пулемётом «Браунинг» винтовочного калибра на вертлюжной турели, а остальные машины вооружения не имели. Реакции на подъехавший автомобиль с дипломатическими номерами по-прежнему не было никакой, и это продолжало неприятно удивлять. Неужели внутри совсем никого? Моя напарница вылезла из машины первой, а я, вытащив из бардачка пистолет с глушителем (полный брат-близнец её «беретты») и оставив на всякий случай ключи в замке зажигания, направился следом. Реакции на хлопанье дверей «Доджа» тоже не последовало – или халтурно службу несли, или явно что-то случилось. Кэтрин во всё том же образе миссис Кеннеди, держа пистолет в опущенной правой руке стволом вниз, прошла десяток шагов по жухлой осенней траве и, стукнув каблуками туфель по крашеному железу ступенек (внутри опять никакой реакции!), решительно взялась за ручку входной двери. То, что первой входила она, было понятно и логично. Если те, кто сидел внутри, сначала увидят всемирно узнаваемую женщину в штатском (а тем более – первую леди США) – явно растеряются и погодят стрелять, дав нам какую-никакую фору в возможно предстоящей дуэли. Левая рука моей напарницы рванула запор на себя, железная дверка распахнулась практически бесшумно, и мы оказались внутри типичного места, откуда в те времена начинали большие и малые войны. Войдя в пахнущее свежей краской, канифолью, горелой изоляцией и нагретым железом пространство командного пункта, я встал за спиной Кэтрин, не определившись сразу, что мне надлежит контролировать в первую очередь – оставшуюся позади входную дверь или же то, что впереди? Хотя впереди всё было ожидаемо. Под потолком и на стенах под круглыми пластмассовыми плафонами горело синеватое дежурное освещение. Внутри КУНГ выглядел совершенно в стиле почти забытой ныне советской «пионерской фантастики», одновременно давая хорошее представление о том, как выглядела электроника в 1950–1960-е гг., в те самые времена, когда отдельные умники силились понять, «сможет ли паровая машина мыслить». Короче говоря, это был прямо-таки целый многоцветный мир, собранный в весьма ограниченном объёме. Примерно то же можно было ощутить, посмотрев с тыла внутрь очень старого телевизора со снятой задней крышкой. Правда, фон был казённо-невесёлый, серый, хотя и разных оттенков. Светло-серый цвет стенок, потолка и панелей переходил в чуть более тёмное, серо-синее, синтетическое, похожее на линолеум, покрытие на полу. Три кресла были очень далекими предками тех, что в моё время заполонили конторы и офисы. Низкие, без подголовников, широкие, с возможностью кругового вращения на крестообразном основании. Каркас и подставка сиденья были явно алюминиевыми, само седалище и спинка – чёрная кожа, причём, возможно, не заменитель. В крайнем слева кресле спиной к нам сидел, уткнувшись мордой в панель перед собой, явный труп в придававших ему сходство с укурившимся вусмерть тиджеем, массивных наушниках, с капральскими нашивками на рукаве форменной рубашки. Здешние экраны были массивны и многочисленны, прямо как в рубке звездолёта из «Большого космического путешествия» – для полноты картины не хватало только фальшивых панорамных иллюминаторов. Четыре довольно больших экрана, похожих на телевизионные (не иначе как для передачи телеметрических данных ракет), и десяток более мелких, зеленоватого оттенка. Для чего нужны были эти, последние, – фиг его знает, наверное, какие-нибудь РЛС, благо антенн вокруг натыкано с избытком. На дальней боковой стене выделялся металлический шкаф с двумя здоровенными бобинами магнитной плёнки под закрытой органическим стеклом передней стенкой – ну явно продвинутая записывающая аппаратура тех времён. И из всех стен торчали угловатые, квадратные или прямоугольные блоки-модули, щедро украшенные торчащими из них ровными рядами цилиндрическими донцами от непонятно чего, а также похожими на пузырьки от лекарств стеклянными пупырышками радиоламп самого различного размера. Кружок юных радиолюбителей, мля. И кругом пульты, утыканные кнопками, тумблерами, переключателями и цветными лампочками-индикаторами. В старом фантастическом фильме эта «радость эпилептика» производила бы солидное впечатление, особенно если бы ритмично моргала разноцветными огоньками в кадре. Но как они тогда, в реальной жизни, во всём этом лампово-перфокартном хозяйстве вообще разбирались – даже не знаю. Затрудняюсь себе представить, тем более что у нас это всё давно отмерло на клеточном уровне… Но, самое главное, что я понял, едва войдя, – роковой пуск, если он и состоится, будет произведён явно не отсюда. На это указывало то, что экраны, похоже, были отключены и светилась от силы треть лампочек и индикаторов. Опа… Кроме трупа капрала в кресле на полу обнаружились ещё три жмура в мундирах, в том числе один с двумя металлическими планками на погонах форменной рубашки с галстучком. Капитан, стало быть, видимо, он тут старший. Был… А где тот самый, самый главный здесь, господин майор – вообще непонятно… Впрочем, живые тут тоже наличествовали. Над трупами обнаружились два излишне молодых и щуплых для американских солдат хлопчика, в явно великоватой полевой форме армии США. Один оседлал правое кресло за массивным пультом, а второй шарил по стенным шкафам и полкам – явно что-то искал. В его блудливых ручонках и на третьем кресле я разглядел несколько казённого вида папок в клеёнчатых обложках. Тишина продолжалась какие-то секунды, хотя мне показалось, что я разглядывал «потроха» и обитателей этого КУНГа минут десять, никак не меньше. Если эти двое и ждали каких-то гостей, то явно только своих. Когда они увидели нас, последовала короткая немая сцена, во время которой один из наших противников уронил папки на пол, а второй резко развернулся в кресле лицом к нам. При этом выглядевшее очень массивным кресло даже не заскрипело. И сразу же, как и ожидалось, на их не запоминающихся лицах появились совершенно одинаковые и от того даже комичные гримасы изумления. Кажется, они таки узнали вошедшую даму. А когда в вас целится из большого пистолета с глушителем сама миссис Кеннеди – это сильно. Соображая, не едет ли у них крыша, юнцы замерли на несколько мгновений, и именно их им и не хватило, когда сидящий в кресле парняга, кажется, вполне поняв, что с ними происходит всё-таки что-то явно не то, наконец потянулся к лежащему на металлическом столе угловатому автомату М3, с навинченным на ствол глушаком. В этот самый момент Кэтрин молча влепила ему две пули в левую сторону груди, он мгновенно потерялся, завалился в кресле куда-то набок и чуть вперёд и бесшумно умер в этой позе, тут же став неотличимым от остальных покойников. Его чуть более везучий коллега удивлённо открыл рот, понимая, что кисло завонявший порохом ствол «беретты» уже смотрит прямо на него и до своего оружия он уже ну никак не дотянется. Тем более что никакой кобуры у него не было ни на поясном ремне, ни под мышкой. Внутренние карманы его форменной куртки тоже выглядели явно пустыми. При более подробном рассмотрении морда лица у него оказалась действительно очень юной (из тех, что только начинают бриться) и какой-то типично немецкой. Но на военного он не был похож категорически. Интересно выглядела болтавшаяся на его груди поверх заокеанского армейского образца зелёной майки цепочка с каким-то довольно массивным медальоном белого металла. Серебрушка или что попроще? Присмотревшись получше, я рассмотрел на бляшке медальона профиль какого-то бородатого деятеля. Не лысый, значит, точно не Володя Ульянов. Че Гевара? Сразу нет – староват и без беретки, да и рановато, поскольку небритый команданте превратился в бренд и икону лишь после того, как погиб, пытаясь поджечь Боливию, в октябре 1967 года. Тогда кто – Антон Павлович Чехов, Пётр Ильич Чайковский, Михаил Иваныч Калинин? Советский «всесоюзный староста» – и на груди юного бунтаря из благополучно-буржуазной ФРГ? Хрень какая-то… А потом, как-то рывком, до меня дошло – это же портрет Льва Троцкого! Точно! Тогда получается, что это точно какие-то «ультралеваки» – ведь никто другой в те времена ни за что не нацепил бы на себя подобную бижутерию с рожей Лейбы Бронштейна… – Руки! И ни с места, а то колено прострелю! – произнесла, прервав мой поток сознания, напарница на английском, без паузы повторив это же предупреждение и на немецком. Да можно было и не приказывать. Неизвестный юнец и так, что называется, выпал в осадок, увидев, как его дружка деловито застрелила американская первая леди. – Где остальные? – спросила Кэтрин по-немецки, держа его на мушке. – Кто-кто? – переспросил на том же языке, явно попытавшись закосить под дурачка наш новый знакомый. Чем-то это напомнило мне одну из сцен раздёрганного на цитаты фильма «Жмурки». Стало быть, всё-таки немец. Ну да, чуть позже именно такие попрут в «Красные бригады» и прочие подобные «боёвки» – всё знакомо…
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!