– Так и сказала, – кивнула Светлана. – Не поверите, у меня в груди так всё и перевернулось. – Верю. – После этого я зареклась от дружбы с ней и больше в её дом и ногой не ступала. – Я отлично вас понимаю, – заверила женщину Мирослава и спросила: – Вы помните адрес сестры Авдеевой? – Помню. У меня даже где-то записано. Я сейчас посмотрю. Женщина встала с табурета и ненадолго оставила Мирославу одну. Вернулась она с листком бумаги, вырванным из записной книжки. – Вот её адрес. Зовут сестру Нины Вероника Харитоновна Круглова. – Они родные сёстры? – По-моему, да. – Странно, что никто из соседей не упомянул о ней. – Наверное, Вероника тоже, как и я, зареклась ходить к Нине. Она как вышла замуж за Мишу, так возомнила себя просто не знаю кем, чуть ли не королевой английской! – Почему английской? – Так, к слову пришлось. – Вы помните, какую фамилию носила Нина до замужества? – Конечно помню! Гаврикова она была. – Что же, не буду больше отрывать у вас время. Спасибо за помощь. – Я сомневаюсь в том, что помогла вам. – Как знать, – проговорила Мирослава, – возможно, что, потянув именно за ту ниточку, что вручили мне вы, я распутаю весь клубок. – Дай-то бог, – отозвалась женщина, – удачи вам. Я очень надеюсь, что Миша тут ни при чём. – Я тоже на это надеюсь, – призналась Мирослава и покинула квартиру бывшей подруги Нины Авдеевой. «Вот и до Рината очередь дошла», – подумала Волгина. Звонить Ринату Ахметову на работу, а тем более светиться в управлении, ей не хотелось. Поэтому она решила подождать оперативника возле его дома. Оставив «Волгу» за углом, Мирослава встала вблизи арки и стала ждать, если Ахметова не задержит срочная работа, то он вот-вот должен был появиться. Подул сильный ветер, и Мирослава нырнула в арку. Она встала так, чтобы можно было видеть всех, направляющихся к дому. Заметив Рината, она выскочила из арки ему навстречу. От неожиданности он замер на месте. Но, узнав её, тотчас развёл руки для объятий: – Мирослава! Не ожидал. – Извини, что не позвонила. Он махнул рукой и, уткнувшись носом ей в волосы, спросил: – Чем это ты так приятно пахнешь? – Мы оба с Доном пахнем молоком! – сообщила она с улыбкой. – Ты хочешь сказать, – поморгал Ринат длинными ресницами, – что Морис вас обоих с котом купает в парном молоке? – Типа того, – рассмеялась Мирослава. А потом пояснила: – Тётя подарила мне молочный шампунь. Вот им и пахнут мои волосы и шерсть кота. – Всё с вами понятно. Давно ждёшь? – Не очень, – призналась она. – Всё, – проговорил, он, – скажу Гузели, что меня девушки прямо в подворотне отлавливают. – Как же не отлавливать такого красавчика, – подыграла она ему весело. – Только ничего у тебя не выйдет, – притворно вздохнул он. – Это ещё почему? – сделала она вид, что удивилась. – Потому, что я верный муж и примерный отец. – Экая жалость. – На лице Мирославы появилось выражение такого искреннего сожаления, что Ринат, не выдержав, расхохотался. И Мирослава вместе с ним. – Ты лучше скажи мне, примерный отец, почему ты один, без дочери? – Гулька у бабушки гостит, – ответил оперативник. И Мирослава поняла по выражению его глаз, насколько трепетно он относится к дочери. Гуля, она же Айгуль, пока ещё ходила в садик, но была не только красавицей, она унаследовала светлые волосы отца, поволжского татарина, и сверкающие, точно звёзды, тёмные глаза матери, жены Рината Гузель, плюс к этому девочка была умницей. Вроде бы никакими дополнительными занятиями родители дочку не нагружали и тем более не прибегали ни к каким ухищрениям. Оба родителя были людьми самодостаточными и не испытывали потребности в том, чтобы дочка воплощала в жизнь их несбывшиеся мечты. Они просто любили её. А ум и пытливость Гуле достались от природы. Или, как с гордостью заявлял дедушка по материнской линии, – гены не растеряешь. – А я уже хотела тебя возле детского садика караулить, но поняла, что не знаю, где он находится. Ринат после работы, если успевал, забирал из садика дочь. Если не успевал, за девочкой заезжала его жена Гузель. – А ты к нам в гости? – спросил он. – Тогда пошли, Гузель скоро придёт. – Нет, Ринатик, спасибо. Но гостевание отложим на следующий раз. – Опять по делам пришла? – спросил он с шутливым укором в голосе. – Угу. – Говори, чего надо. – Камеры наблюдения после убийства Авдеевой, говорят, ты просматривал? – Кто говорит? Наполеонов, что ли? Мирослава припомнила, что Шура упоминал о просмотре камер, и честно ответила: – И он тоже. – Ну я. – Ты ничего подозрительного на них не обнаружил? – Увы, увы, – развёл он руками. – Никакого мужчины в длинной куртке с капюшоном? – Я вижу, что ты хорошо осведомлена. Но этого типа там не было. – Значит, он пошёл другим путём, – проговорила она задумчиво. – Точно, скорее всего, через дворы. Там никаких камер. – Ладно, Ринатик, спасибо тебе. – Не за что. – Не буду больше тебя задерживать. – Ты меня и не задерживаешь, – улыбнулся он дружелюбно. – Передавай привет Гузели и Гуле. – Передам. И думаю, что могу заочно передать тебе привет от них. Если бы они знали, что мы встретимся, то не сомневаюсь, что передали бы. – Я тоже не сомневаюсь, – улыбнулась Мирослава. – И парню своему передавай! – Какому ещё парню? – сделала она вид, что удивилась.