Мы договорились, что я уеду на неделю к крестницам, а Сергей тем временем протестирует артефакт: использовать непроверенный мне не хотелось. А когда я вернусь, мы попробуем. Я не против экспериментов ради получения новых знаний. * * * Шустро перебирая руками и ногами, я заполз под кустарник. Вряд ли кто за мной сунется: тут шипы длиной с мой палец. Но понизу проползти можно, особенно шестилетке, в которого я попал буквально считаные секунды назад. Артефакт Сергея сработал, и я очнулся в теле мальчишки. Правая сторона лица была залита кровью, и две белокурые крохи лет пяти на вид тормошили меня, пытаясь привести в чувство. Вокруг стоял шум боя – крики, звон мечей, хрипы, лошадиное ржание, – и сражались гиганты, орудуя разным оружием. Спустя секунду до меня дошло, что гиганты – это всего лишь взрослые люди. Через минуту я уже разобрался, в чём дело: это было нападение на торговый караван, ну или караван переселенцев, судя по количеству детей вокруг. Нападающие рубили всех, независимо от возраста. Парнишке, в которого я попал, тоже досталось, явно вскользь, но ему хватило: душу выбило из тела, и свободный сосуд занял уже я. Разобравшись, что вокруг происходит, я поспешил укрыться в кустарнике. Обе девчушки, двигаясь не менее шустро, заползли за мной. Меня сразу насторожило то, что магию никто так и не применил. И да, артефакт должен был отправить меня в тело одарённого при смерти. Молодого. Да, молодого. Но не на столько же?! Вообще, подготовка заняла почти месяц. Сергей затянул с тестированием: как я понял, в процессе выловил косяки и теперь убирал их. Я это время провёл в мире Олии. Она подарила мужу уже третьего ребёнка, все одарённые, пока не инициированные. Обе мои крестницы учатся на первом курсе одной из школ магии, на бытовом направлении. Как ни странно, в империи Гало это второе по значимости магическое искусство после артефакторики. Именно бытовики способны поворачивать реки вспять и менять рельеф ландшафта, чистить планеты от загрязнений. Да и терраформирование с их помощью проходит в разы быстрее и качественнее. На сегодняшний день в империи уже пять планет проходят процедуру терраформирования, но пока там работают привлечённые специалисты. Скоро взрастят своих. Соседи империи тоже очень интересуются магами. Это не псионика, та теперь отошла на задний план. У младшей крестницы состоялась помолвка с одним из детей родовитого дворянина империи, и я присутствовал при этом событии. Старшая уже была помолвлена ранее. Своих детей я тоже не забывал, хотя их и вывели, считай, в пробирке. Каждому из них я открыл счёт, на который положил миллион кредов. Между прочим, солидная сумма для будущих магов. Получить деньги они смогут в день совершеннолетия, в шестнадцать лет. Пока они находятся на государственном обеспечении, но живут не в приютах, а в семьях аристократов в качестве младших детей. И не четыреста их было, а семь сотен. Даже император взял к себе троих детей из моих потомков. Закончив дела в мире Олии, я вернулся в мир Сергея, где привязал домен к своей третьей оболочке души (так надёжнее) и стал ожидать, когда будет готов артефакт. Домен Сергею был уже не нужен, все книги он скопировал, кроме секретной библиотеки, в которую я никого не пускаю. После срабатывания артефакта Сергей должен был убрать моё тело в стазис. Я приготовил для этого одну круто защищённую магией пещеру в горах. А желание было такое: попасть в мир, где неизвестным мне магическим конструированием был сделан тот портал, в тело молодого, одарённого мужчины. Срок до возвращения – десять лет. Артефакт сработал. По крайней мере, теперь я уверен, что он рабочий. Молодец Сергей. Между прочим, это первое его собственноручно изготовленное изделие подобного уровня. Осталось узнать: остальные желания выполнены или нет? Меня забросило в тот мир, в который я хотел, или в какой-то другой? Шум на дороге понемногу стихал. Насколько я успел разобраться, повозки каравана двигались по дороге вдоль опушки леса, оттуда и атаковали бандиты. Разобраться, где свои, а где чужие, я не успел: жизнь спасал. А теперь, обняв малюток, шепчу им успокаивающие слова, хотя местного языка не знаю. Пожалуй, надо на разведку ползти. И только я об этом подумал, кустарник затрещал и разлетелся, словно его рубили не боевым топором, а настоящей секирой. Мы и дёрнуться не успели, как остались без прикрытия и увидели над собой щербатую улыбающуюся рожу. Бандит был весь в крови, включая оружие, и мне стало ясно, кто победил. Я было рванул, да куда там! Эти две блондинки – неужели анекдоты о тупых блондинках правдивы? – так вцепились в меня, что я пробуксовал на месте. Результат очевиден. Вскоре нас, связанных, включили в караван рабов. На продажу вели, я так думаю. Однако рабы мало интересовали бандитов, потому они и рубили всех подряд. А интересовало их содержимое нескольких повозок, и, судя по радостным воплям, они нашли, что искали. И были это не бандиты, а дружинники, без сомнений. У них и хозяин был: я видел, что у повозок с ценным грузом стоит дворянин. Дальше мне посмотреть не дали, увели по лесной тропинке. Среди пленных было много раненых, и охраняли нас всего пятеро верхом на лошадях. Тех, кто слабел от потери крови, добивали без сожалений. Кровь у меня на голове высохла, рана, видимо, тоже, но мой всклокоченный вид напугал меня самого, когда я увидел себя в отражении лужи. Да, насчёт шести лет я немного ошибся. Лет семь-восемь, пожалуй, будет, просто мне не повезло в карлика попасть. Бежать не было никакой возможности: я шёл, будучи связанным одной верёвкой с остальными. Эти две тупые курицы, хныча, плелись позади меня. Нет, я всё понимаю: дети, малышки совсем. Но надо же быть настолько тупыми, чтобы специально меня задержать и подарить бандитам в качестве раба! А ведь я хотел там инициацию пройти – метров на пятьсот вокруг превратил бы всё в пыль, – да пожалел этих дур. Теперь придётся нормальную инициацию проходить, а не стрессовую и стихийную. А, ладно, грех на эту мелочь обижаться. Они же просто не подумали, вцепились в меня в поисках защиты. Я это понимаю, просто разозлился очень. Ну хорошо, когда устрою побег, спасу и их. Совесть, ты успокоилась? Точно успокоилась? Ну и хорошо. Вели нас двое суток, однажды даже по ручью, вверх по течению, как будто заметали следы. Наконец мы вышли на тракт, потом свернули с него и оказались в деревне, за которой был виден пусть не замок, но донжон точно. Похоже, это земли того самого дворянина, что на дороге татем работает. Дома в деревне были в основном каменные; видимо, где-то неподалёку находились каменоломни. А я пребывал в шоке. Нет, не в рабстве дело, на рабство мне плевать: рабских имплантатов нет, а верёвки скину. Поразили меня развалины, мимо которых мы проходили по дороге сюда. Пусть до них с километр было, но я разглядел, что это очень старые развалины индустриального городка. Не мегаполиса, но довольно большого. Всё уже поросло плющом, а вокруг развалин (я со своей стороны видел) стоят жёлтые флажки. Что они означают, не знаю, но явно предупреждающие, типа «Не влезай – убьёт». Похоже, цивилизация здесь рухнула и скатилась в средневековье. Такое бывает, и нередко. Сколько лет развалинам, на глаз не определишь, для этого нужны амулеты-диагносты, но им явно пара столетий, а то и больше. Вот это всё я и обдумывал. Я же просил отправить меня в тот мир, где был сделан портал, а тут вон какой выверт. Смогу ли я научиться местной магии? Есть ли тут хотя бы учебники, книги? И в бою магией не пользовались, только ручным оружием. Да, проблема. Второй проблемой было то, что языка я так и не знал. Малышки, прижимавшиеся ко мне, плакали, не понимая, почему я с ними не разговариваю. Еле успокоил. Я, кстати, тоже был блондином, и вероятнее всего, эти две малышки – сёстры прежнего хозяина моего нового тела. Другого объяснения у меня не было. Колонна наполовину состояла из детей, и я отметил, что взрослые на нас троих особого внимания не обращали, из чего сделал вывод, что среди пленных не было наших родственников. Лишь один мужичок с рубленой раной плеча поглядывал на нас сочувственно: скорее всего, знал, кто мы такие. Однако его добили в пути: он упал и не поднялся. Нас довели до деревни и, развязав, заперли в большом пустом амбаре. Судя по специально оборудованному месту для естественных надобностей, амбар уже долгое время использовали для содержания пленных и рабов. Мы, я думаю, всё же были рабами, на что ясно указывало и то обстоятельство, что ночью у костра охрана изнасиловала двух девушек из нашей колонны. Пришлось мне малышкам глаза и уши закрывать, чтобы они не видели и не слышали этого безобразия. Как нас закрыли в амбаре (нары здесь, кстати, отсутствовали, но всё было застелено свежей соломой, видимо, недавно меняли), я отвёл девчат в угол, сгрёб для них охапку соломы и уложил малышек, накрыв своей курткой. Одет я был прилично, даже сапожки были. Имелся ещё и ремень с ножом в ножнах, но его отобрали, и пока шли, приходилось мне штаны придерживать: ремня-то нет. Из тридцати пленных довели только двадцать два. Причём в амбар завели девятнадцать: трёх девушек забрали, и мне оставалось только сочувствовать им, предполагая, что сейчас с ними делают. Был вечер, но ещё не стемнело. Оглядев амбар, я отметил, что второго этажа нет, видны балки и обратные скаты дощатой крыши над ними. В щель ворот, через которые нас загнали в амбар, я осмотрел охранника. Это был обычный крестьянин, а не опытный воин-дружинник вроде той пятёрки, что нас сопровождала. Отлично. За два дня я отлично освоился с телом, и пусть я мелкий (насчёт карлика, похоже, загнул, просто мальчишка невысокий), но сильный и выносливый. Вот этим и нужно воспользоваться. Не хочу тут задерживаться. Во время последней ночёвки случилось происшествие, благодаря которому у меня появилась слабая надежда. Один из пленных, пацан лет двенадцати, разгрыз верёвки и убежал, но его быстро отловили, отпинали и вернули. Как оказалось, у одного дружинника имелось что-то вроде прибора ночного видения – техническая штука, но я думаю, на магии. Значит, какие-то осколки магии могли сохраниться. Но остались ли маги? Вот этого я не знаю. Мне нужен учитель. Даже если я найду учебники и книги по магии, без учителя осваивать всё это будет тяжело и долго, а я бы хотел сэкономить время. Люди, попав в амбар, попадали, где могли: силы окончательно оставили их. За двое суток нас заставили пробежать больше пятидесяти километров, а учитывая, что среди нас были раненые и дети, это действительно много. Ещё раз осмотрев амбар, я нашёл удобное место для разбега и, оттолкнувшись от стены, рванул, набирая скорость. Я хотел с разбегу, оттолкнувшись правой ногой от противоположной стены, подпрыгнуть, оттолкнуться левой ногой от неровности стены и ухватиться за балку, повиснув на ней, а потом, закинув ноги, сесть на неё. По балке я смог бы добраться до крыши и, если возможно, проделать в ней отверстие, чтобы покинуть амбар. Однако случилась неприятность. Один из мужичков, явно умышленно, ударил меня рукой по ногам, так что я покатился кубарем. Сил и так было мало после двухсуточного забега, я понимал, что на вторую попытку уже не способен, поэтому действия этого неизвестного взбесили меня до крайности. К тому же, упав, я поцарапал руку о какую-то железку. Я непроизвольно схватил её, и в руке у меня оказался длинный обломок гвоздя, сантиметров пятнадцать: с одной стороны – шляпка, а с другой – довольно острый край излома. Не раздумывая, я вскочил и бросился на своего обидчика, который, ухмыляясь, смотрел на меня, и ударил его гвоздём в горло. Одну мою руку он успел перехватить, а вот вторую нет, и гвоздь почти до шляпки вошёл ему в горло, пробивая гортань. Выдернув гвоздь из его шеи, я дважды ударил остриём по его левой руке, пробивая мышцы, чтобы освободить свою руку, в которую он вцепился с такой силой, что точно останутся синяки. Выдернув руку, я отошёл от хрипящего и булькающего кровью мужичка и попытался соломой оттереть от крови ладони и орудие убийства. Тут ворота открылись, и двое рабов в ошейниках занесли в амбар бадью с едой, два ведра с водой и деревянные черпаки. Больше никакой посуды не было, как и столовых приборов. Что за хамство? Вход перегораживали трое из охраны, тоже из местных крестьян, не дружинники. Умирающего мужичка сразу увидели, и по приказу старшего из охраны два раба вынесли его наружу. Один из охранников стал осматривать рану, но перевязывать мужичка никто и не думал. Старший с вопросительно-угрожающими интонациями обратился к пленным в амбаре, и они, не все, но многие, указали на меня. Понятно, сдали. Так и думал, что не будут помогать. Старший, подойдя ко мне, требовательно протянул руку. Что именно ему было нужно, я понял без слов. Пришлось отдать гвоздь. От крепкой оплеухи я улетел в угол, где сжался клубком. Ко мне тут же подскочили малышки, плача и закрывая меня своими телами, но старший подходить не стал. Он вышел из амбара, и створки ворот закрылись за ним. Уроды. Причём все. А малышек я теперь из принципа спасу и обеспечу им прекрасное будущее. Да вон к Олии отправлю. Пока я приходил в себя, эти гады всё сожрали и воду выпили, нам ничего не оставили. Пришлось действовать немедленно, иначе скоро сил не останется от голода. Хорошо, что в дороге кормили нас добротно, хоть и без изысков. В этот раз никто не помешал, и мне удалось с разбегу взлететь по стене и уцепиться за балку, а ведь она была в трёх метрах от земли. Я даже не споткнулся ни об кого, хотя уже стемнело, и не видно было ни зги. Повиснув на кончиках пальцев и чувствуя, что вот-вот грохнусь вниз, я подтянулся, резко перекинул руки, потом, раскачавшись, закинул на балку правую ногу и, подтянувшись, сел. От такой эквилибристики я был весь мокрый от пота, руки тряслись, но главное, справился. Встав на балку и балансируя на ней, хватаясь за стропила, я направился к краю крыши, в дальний от ворот угол. Я уже приметил, что крыша в том месте протекает, а значит, там должна быть дыра. Угол амбара под этим участком крыши оставался незанятым: в нём было сыро, и все его избегали. Я был уверен, что люди, спавшие (и особенно не спавшие) внизу, слышат мою возню, и опасался, что они меня сдадут. Но пока было тихо. Я добрался до обратного ската и, ухватившись за гнилую доску, попытался её отжать. Отверстия хватит, я малорослый, протиснусь. Производимый мной шум стал громче, шаги охранника, ходившего возле амбара, вдруг стихли, и я замер. И в этот момент какой-то гад, подбежав к воротам, начал колотить в них и что-то орать. Почувствовал себя бессмертным? Я ведь мстительный, одному уже горло проткнул за вмешательство. Охранник ударил в колокол, подавая сигнал, и я, уже не таясь, поторопился окончательно отжать доску. Снаружи послышался шум, замелькали огни приближавшихся факелов и фонарей: в амбар спешила дежурная группа. Я дождался, когда они откроют ворота и амбар затопит свет фонарей, и быстро выбрался наружу, успев перед этим посмотреть, кто именно меня сдал. – Я тебя запомнил, – пробормотал я и рванул не вниз, а наверх, так как часть местных уже оббегала амбар. Вообще, действовали они довольно уверенно, видимо, нередко у них тут побеги бывают. Ничего, этот они запомнят надолго – те, кто выживет. Уж я постараюсь. Доски на крыше были хлипкие, одна даже проломилась подо мной, их давно менять нужно, труха одна. Находившиеся в амбаре, конечно, слышали мои шаги и знали, где я нахожусь. На это я и рассчитывал. Той группе, которая оббегала амбар, приказано было вернуться – так я определил старшего. Хорошо, что дружинников тут не было, иначе я бы так не рисковал. Всего я насчитал семерых вооружённых местных плюс охранник. Мой расчёт оправдался: те, кто были в амбаре, выскочили наружу и на миг потеряли меня, а я в это время рванул к правому от ворот скату, где находилась группа всего из двух человек с одним фонарём. Впрочем, с левой стороны тоже пара была. Может ли мальчик лет шести на вид положить двух здоровых крестьян, пусть даже не опытных воинов, но уж точно знающих, с какой стороны держаться за меч? Если в его теле опытный боец, то он уделает их, особенно если атака с его стороны будет неожиданной. В два гигантских прыжка я оказался на краю крыши и прыгнул вниз. Пара, торопившаяся к углу амбара, среагировать не успела, и я упал на них сверху. Локтем правой руки заехал в шею первому, с фонарём, а левой ногой – точно в подбородок второму. Я знал, куда бить, оба рухнули как подкошенные. Фонарь покатился и погас, но это уже не имело значения. Упав, я перекатом погасил скорость и рванул к парочке. К сожалению, вооружены они были только дубинками: против рабов ничего больше и не нужно. Но у того, что нёс фонарь, на ремне имелись ножны, из которых я выдернул небольшой нож с клинком сантиметров в двадцать. Я быстро полоснул им по шеям обоих и исчез в темноте. Та пара, что находилась с другой стороны, по погасшему фонарю сразу поняла, что что-то произошло, и рванула к нам. Но выскочив из-за угла, в свете своего фонаря они увидели только эту парочку, хрипевшую в лужах крови, и никого больше вокруг. Я в это время оббежал амбар по кругу, следуя по пути второй пары, и выбежал к воротам, которые как раз закрывал охранник. Рядом с ним на балке висел колокол, и тут же стоял фонарь – незаметно не приблизишься. Но мне и не нужно. С границы светового пятна, то есть с четырёх метров, я бросил нож, словно копьё. К сожалению, бросить нормально мне просто не хватило бы сил, поэтому я смухлевал: бросил, взяв разбег, в прыжке, чтобы увечить скорость полёта ножа, и, падая, ушёл в перекат. Попал, куда метил – в висок. Так, шуметь мне нельзя, ещё пятеро осталось. Я выдернул нож и вытер его о рубаху убитого охранника. Заодно и у него нож прихватил. После чего, погасив мешавший мне фонарь, побежал к первой убитой мной парочке. Там уже звучали команды. Я увидел, как один из мужиков рванул в сторону домов, явно за помощью. Только этого мне не хватало! Пришлось бежать следом, и нагнал я его быстро. В охране и дежурной группе молодых я не видел: всем было уже за тридцать, ближе к сорока; по местным понятиям – крепкие мужики-хозяйственники. Видимо, молодые были заняты чем-то другим, а охрану отдали на откуп самым опытным. Нагнав мужика, я снова бросил нож, который вошёл ему в затылок. Когда мужик упал, я его добил, снял с него ремень с подсумками и, похоже, ножнами с кинжалом, перекинул ремень наискось через плечо и побежал обратно. Оставалось четверо. Эти идиоты разделились по двое. Чтобы отработать их, мне потребовалось три минуты. Я быстро собрал трофеи, используя в качестве вещмешка куртку одного из охранников, и занялся поисками средства для побега. Уверен, по следам пустят погоню. Я вбежал в деревню. Собаки, до этого уже брехавшие, начали злобно гавкать: видимо, почуяли кровь. Ну а что делать? Мне нужна была лошадь. И тут, как подарок, курьер из донжона. Я перехватил его на въезде в деревню и метнул нож. Уже освоился и бросал довольно точно. Догнав коня, я скинул труп, обобрал его, не забыв ремень и кошелёк, порадовался наличию чересседельных сумок, явно не пустых, и быстро побежал обратно, ведя коня в поводу. Закинув узел с трофеями на круп коня, я зажёг фонарь, открыл ворота, вошёл в амбар и позвал обеих малышек. К тому времени я уже знал, как их зовут: Зая и Мия. Да, одна, выходит, зайка. Девчата сразу рванули ко мне, Мия прихватила с собой мою куртку, лежавшую в углу. А я стоял в воротах и размышлял. Мне не хотелось никого выпускать, я подумывал закрыть ворота и оставить всех тут. Но у меня было ещё одно дело. Девчатам указал на коня, велев идти к нему и ждать меня там, а сам поставил фонарь на землю и, перекидывая нож из руки в руку, медленно пошёл в сторону того мужичка, что поднял тревогу, глядя на него исподлобья. Неужто он надеялся, что я забуду про него? Он отлично видел труп охранника за моей спиной и по-настоящему испугался. Однако прыгнул на меня не он, а другой, пацан лет шестнадцати. Мне кажется, они родственники: рожами схожи. Скорее всего, сын с отцом. Я засёк краем глаза, как парень напружинил ноги, а потому ожидал броска и легко уклонился, полоснув его по животу. Парень упал мне под ноги, а я прыгнул к мужичку и с третьего удара (от двух он на удивление ловко уклонился) всадил ему клинок в пах, а потом и в сердце. Выдернув клинок, им же резанул по шее парня, добивая его, и, вытерев клинок о его одежду, поспешил к выходу. Подбежав к коню, помог девчатам забраться в седло, залез сам, и мы рванули прочь, в сторону тракта, откуда нас привели. Кстати, амбар я оставил открытым и видел, как многие, а может, и все, покидали его. Однако тревоги никто не поднимал. А вообще, я начинал задумываться о таком странном отношении к нам. Я и обе малышки были словно в зоне отчуждения, отдельно от остальных. И одеты мы все трое были в добротную одежду, пусть рваную и грязную, но добротную, какой не было у крестьян. Я надел свою куртку, а девчат, сидевших передо мной, завернул в одну из трофейных. Я их три прихватил, за одеяла и подстилки будут. Надеюсь, утварь в подсумках есть. Фляжка литра на два была, кожаная, я мельком посмотрел. Ещё я прихватил с собой фонарь, предварительно его потушив. Он был не масляный, а имел внутри свечу. Сверху у него был крючок, и я прицепил его к ремню сумок. Глядишь, пригодится. Двигались мы всю ночь. Девчата спали на ходу, приходилось их придерживать, чтоб не упали, хотя я сам держался только силой воли, так как после произошедших событий хотелось упасть и уснуть на месте. По моим прикидкам, за ночь мы удалились от деревни километров на тридцать пять, двигаясь по тракту, не сворачивая. Ехали то рысью, то шагом, чтобы коня не запалить. Всадник я отличный в любом теле. Когда начало светать, я свернул с тракта. Проехав пару километров, мы оказались в крупной роще на берегу реки. Спрыгнув с седла, я помог спуститься девчатам и начал разворачивать лагерь. Седло не снимал, только ремень ослабил. Девчата сразу рванули в кустики, как только вытерпели столько? Наверное, потому, что спали почти всю дорогу.