Дядя посмеялся вместе со мной. Искать Охотников в нашей глухомани – придет же такое в голову! Я будто бы потешалась над столь нелепой затеей, и понемногу ко мне возвращалось хладнокровие. Учителя оказались правы, и дядя только что это подтвердил. Не объявись я в Пике – к нам приехали бы эксперты. И скорее всего обнаружили бы Монастырь и Охотников, которые там обучаются. И всех их почти наверняка отправили бы в Пик, а моя деревня и все окрестности Горы лишились бы защитников. Дядя показывал мне институты. Один для медиков, один для инженеров, один для Псаймонов и один для всех остальных цивов, которые не медики, не инженеры и не Псаймоны. «Будь как все. Не выделяйся», – отстучал дядя. Он рассказывал про крыши – почему они такие зеленые: солнечные батареи на водорослевой основе. Если энергосеть вдруг накроется, в здании еще останется достаточно энергии, чтобы загерметизироваться и выдержать нападение. Я кивнула, будто мне это в новинку. А на самом деле у нас дома такие же. Зачем мне быть как все? Пока не ясно, но это, надо думать, важно. Иначе дядя не стал бы об этом говорить особо. – А на крышах антилетунные пушки, – рассказывал дядя. – Правда, летуны прекратили атаки еще до твоего рождения. Но даже если через Барьер прорвется вайверн[11], его изрешетят в считаные секунды. Наши защитные сооружения да еще Охотники: цивы с полным основанием убеждены, что бояться нечего. «Нам обоим лучше маскироваться», – безмолвно сообщил мне дядя. «Поняла», – отстучала я в ответ. Мне было тоскливо и одиноко. Если я так здорово держусь, это не значит, что и внутри у меня все в порядке. Снаружи-то у меня Охотничья выучка, но внутри она не работает. Пока я ехала, у меня почему-то засело в голове, что я буду жить вместе с дядей и у меня тогда появится что-то вроде обыкновенной семьи. И я незаметно прикипела к этой мысли: дескать, будь что будет, но хоть с дядей у нас получится семья. А выходит, что нет. Мне пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы себя не выдать. Учителя как один твердили, что дядя добрый, умный и достойный человек, что он меня любит. Учитель Кедо сказал, что дядя единственный, с кем не будет проблем. Учителя никогда меня не обманывали, ни в чем. И насчет дяди, я уверена, они говорили правду. Ну, дядя очень важная фигура. Если станет известно, что он ко мне привязан, возможно, меня попытаются использовать как оружие. Кто-нибудь, чего доброго, начнет на него давить или придумает гадость еще похлеще. Например, станет делать мне подарки: а замолви-ка за меня словечко перед дядюшкой! Или запугивать: скажи дядюшке, чтобы не упрямился, а то тебе хуже будет. Ведь он префект полиции, в его власти отменить арест, смягчить приговор – да что угодно. А возможно – опять политика! – штаб Охотников и префектура не ладят меж собой. Тогда точно отыщутся такие, кто скажет: вот дойдет до раскола, а у префекта и свой Охотник припасен, из родни. «Я буду осторожна», – беззвучно заверила я. Весь кабинет наполнился негромким треньканьем; дядя махнул свободной рукой, и окно снова сделалось окном с видом на городской центр. – Боюсь, время, что я мог уделить тебе, вышло, Охотница Рада, – бесстрастно произнес дядя. – Я горжусь тобой. И твои родители гордились бы. У меня для тебя подарок в честь приезда. Он отпустил мой локоть и протянул руку за коробочкой на столе. Открыв коробочку, он вручил мне очень знакомую с виду вещицу. Это был перском, миниатюрная версия наручного гаджета, который умеет делать почти все, что делает микрокомпьютер. У меня был такой дома, только ужасно громоздкий – настоящее полено, закрывал полруки. А этот размером с часы. По сути, это управляемый голосом планшет, который подключен к беспроводной городской Сети. Дома наши корявые перскомы тоже были подключены к Сети – к Монастырской. В Монастыре мало что работало на электричестве бесперебойно, но эта Сеть получала питание от солнца и ветра двадцать четыре часа в сутки и каждый день. Наши перскомы слишком громоздкие, чтобы брать их на Охоту, и это жалко, потому что на Охоте им иногда цены бы не было. А этот перском был просто чудо. И дело даже не в модном городской дизайне и не в наворотах; у некоторых пассажиров в поезде я видела массивные перскомы, почти как наши. Но этот перском был дорогущий. Дядя протягивал его мне; я подставила запястье непреобладающей руки, и на нем сомкнулся браслет. И в этот миг я почувствовала что-то необычное. Трудно описать. Такое ощущение, точно мой мозг завернули в мягкое уютное одеяло. Значит, вот он какой, этот перском. В Охотничьем коде специального слова для этого не было, пришлось изобрести на ходу. «Мозгозащита?» – спросила я. «Да», – стукнул дядя. И прежде чем отпустить мою руку, перевел мой палец на крошечную кнопку внизу. Значит… Псайщит. – Дядя, но я не могу это принять! – заволновалась я. Ну я правда заволновалась. – Это же такой дорогой подарок! Дядя вежливо хмыкнул: – Не пойми превратно, я тебя не балую. Это за пятнадцать пропущенных дней рождения. И он не намного лучше того, что тебе выдадут в штабе Охотников. Он развернулся, и я, невольно развернувшись вместе с ним, оказалась лицом к Джошу. – Псаймон, будьте так любезны, сопроводите Охотницу в штаб. Я был бы вам очень признателен. – Конечно, сэр. – Джош двумя пальцами коснулся виска и сделал мне знак идти за ним. Я вышла следом, не оглянувшись. Во время дядиной «экскурсии» я успела разглядеть штаб Охотников. Огромное здание рядом с границей и внутренним слоем Барьеров. Высотки в центре казались игрушечными башенками, а вот в штабе было всего-навсего три этажа, зато места он занял порядочно. Впрочем, так и должно быть. Охотникам нужен простор, чтобы тренироваться. Джош доставил меня на трансподе до самой двери, но только я собралась выходить, он меня остановил: – Если тебе что-то понадобится, мой контакт есть в перскоме, который дал тебе префект Чарм. Или я сам тебе помогу, или передам префекту, если что-то сверхважное. Ты, главное, звони. – И он улыбнулся. – И я тоже тебя как-нибудь наберу. Когда ты не будешь по уши в своих трудах и тренировках. А теперь соскакивай, вон твой командир за тобой идет. Я соскочила. Потому что к трансподу уже шагала какая-то женщина, и на лице у нее было отчетливо написано, что не надо заставлять ее ждать, а то она будет раздосадована, и это в лучшем случае. Дверца закрылась, и транспод умчался восвояси, а я осталась стоять на тротуаре со своей сумочкой. «Он меня наберет? – размышляла я. – Но как он узнает, что…» Впрочем, понятно как. Дядя же сказал: камеры будут следить за каждым моим шагом. Джош лучше меня знает мое расписание. Женщина уже приблизилась ко мне. Она оказалась выше меня почти на голову и по возрасту вполне годилась мне в матери. Правда, не скажешь, что облик у нее такой уж материнский. Из-за слишком короткой стрижки вид у женщины был воинственный. Правую бровь пересекал шрам, который спускался вниз, на щеку. На худом, словно точеном, лице выдавались широкие скулы и нос. Индейское лицо. Эта женщина сошла бы за сестру Учителя Кедо, только волосы у нее посветлее, каштановые. Ее одежда была вся из черной и серебряной кожи с серебряными пряжками и кучей всяких ремешков. Женщина мерила меня суровым взглядом. Поэтому я вытянулась чуть ли не по стойке «смирно» и почтительно склонила голову, как если бы передо мной был кто-то из Учителей. – Приношу извинения за опоздание, Старшая Охотница, – сказала я, наобум выбрав обращение поуважительнее. – Префект Чарм пожелал расспросить меня. Суровый взгляд смягчился, хотя и еле заметно, и уголок рта чуточку дернулся вверх. – Правильный ответ, – только и обронила она. – Идем со мной, да поживее. Она двинулась к зданию, а я подхватила с тротуара сумку и поспешила следом. Как только мы вошли в дверь, я заметила едва уловимое движение и молниеносно развернулась, встав в защитную стойку. Это оказалась камера. Я вспыхнула. Охотница остановилась. Взгляд у нее был удивленный, но все же чуточку довольный. – Хорошие рефлексы, – коротко похвалила Охотница. – Но ты привыкай. Они тут повсюду. Она зашагала дальше, и мне пришлось ускорить шаг, чтобы не отставать. Здание было совсем как правительственное: такой же пол, стены, потолок, и двери такие же. Еще одна армейская постройка. Охотница, похоже, была не расположена болтать. Мы уже довольно долго топали по коридору, когда она наконец произнесла: – Я Охотница Карли, меня назначили твоим куратором. Имей в виду, мы тут заведомо ничего не принимаем на веру – не можем себе такого позволить. Раньше случалось такое: мы возьмем к себе кого-то со стороны, будто бы грамотно обученного, а он нас подведет. И из-за этого гибли люди. Ты неплохо показала себя в поезде, но, уж прости, девочка, это ни о чем не говорит. Это могла быть случайность. Редкое везение. Нам еще предстоит узнать, на что ты взаправду способна, насколько ты сметлива и можно ли отпускать тебя на Охоту одну. – Да, Старшая Охотница, – согласилась я. Нет, тут и впрямь не поспоришь. То есть мысленно-то я вскипела: ну что еще за чушь, я уже не первый год Охочусь одна! Но ведь вслух-то этого не скажешь. Поэтому… Поэтому – да, я покажу им, на что способна. И не сразу, а постепенно. – Я буду твоим куратором на практике, пока не начнешь Охоту-соло. А сейчас тебя ждут вступительное собеседование и первичные инструкции. – И она вперила в меня взгляд, а я кивнула. – После тебе выдадут все необходимое, а потом я отведу тебя в комнату или в обеденный зал – смотря куда тебе понадобится в первую очередь. – Карли покосилась на мое запястье. – Я вижу, префект дал тебе перском. Там должен быть план всех этажей штаба. Ага! Не дав Карли снова раскрыть рот, я повернула запястье так, чтобы видеть экран, и произнесла: – Карта. И тут же на экране возник план с отметками на тех помещениях, которые мы уже миновали. А меня саму обозначала движущаяся по коридору точка. – Хорошо. Я смотрю, ты не такая уж деревня, – еще более удивленно заметила Охотница. Я решилась на небольшую разведку боем: – Ох, да какое там, Старшая Охотница. Уж пару месяцев грядок не полола, боюсь, как бы все не заросли. Она отреагировала так, как я и ожидала: разразилась отрывистым смехом. – Полагаю, мы поладим. – В ее голосе зазвучали теплые нотки, и я немного расслабилась. – Ну, вот мы и пришли. Карли остановилась возле двери с табличкой, которая гласила: «Рикард Северн, старший аналитик. Отдел по работе с персоналом». Бррр. Что-то в духе офисов из времен до Дисерея. Охотница кивнула мне. Я потянула за ручку и вошла. Кабинет оказался похож на дядину приемную, только поменьше. Северн сидел за почти таким же столом, и с моей стороны стоял единственный стул. С виду Северн был примерно как те офисные цивы, что ехали с мной в поезде. Сдержанный костюм ненавязчивого синего оттенка, лицо точно подправлено на компьютере и мышиного цвета волосы – ни то ни се. Я стояла, пока он не произнес: – Присаживайся, кандидат. Кандидат? Ну и ну. Очень интересно. Я уселась на стул. – Это формальная процедура с учетом твоей блестящей импровизации в поезде по пути в город, – заметил он, продолжая что-то писать на кибердоске. – И долго ты до этого Охотилась? – С даром или без него? – вежливо уточнила я. Пора уже сообщить эту версию новым слушателям. Он поднял озадаченный взгляд и поморгал, словно не ожидал от меня такого вопроса: – То есть? – Мы живем одни на Горе, сэр, – все так же вежливо пояснила я. – И у нас нет всего вот этого… – Я обвела кабинет рукой, показывая, а потом повторила приблизительно то, что говорила проводнику в поезде: – У нас все охотятся с малолетства, и я тоже. А если с даром… С полгодика, верно, будет. – Все охотятся… – Не сводя с меня глаз, Северн недоверчиво покачал головой. – А кто научил тебя обращению с даром? – Он у вас зарегистрирован, сэр, – ответила я. Это был безопасный ответ: был один зарегистрированный Охотник, приписанный к области Монастыря. Беда в том, что этот голодранец совсем не дружил с головой. Его только-только к нам прислали из Пика – и сразу же один Житель вывернул ему мозги наизнанку. Монахи даже не успели втолковать ему про Монастырь и наши порядки и переманить на нашу сторону. Так что дальше нашей деревни он не ушел, а потом его посадили в уютную, обитую войлоком комнату, где он и сейчас пускает слюни и забавляется с пальцами ног. А мы, разумеется, исправно шлем за него рапорты. – Охотник Пьетр Сандерс, – вздохнула я. – Но он… не особо талантливый. Основу он мне дал, а дальше я уж по большей части сама разбиралась. Конечно, он не особо талантливый – кто бы сомневался. Поэтому его к нам и прислали. Поэтому Житель и расплавил ему тыкву. В квартальном снабжении нам всегда приходят третьесортное оборудование, и материалы, и люди. Хорошо, что нам все равно: ведь нам это снабжение и даром не нужно. Северн кривовато усмехнулся, но ничего не сказал. – Мы не в обиде, сэр, – смиренно произнесла я. – Пик-Цивитас гораздо важнее, чем мы, к тому же пришлецы не заходят сильно далеко за границу снегов, поэтому они не так уж часто на нас нападают. – Я немного подняла голову. – После атаки на поезд я это даже лучше поняла, сэр. Я горжусь, что вы послали за мной, и надеюсь оправдать ваши ожидания.