…Шел мокрый снег. Я миновала несколько кварталов и завернула за угол. У тротуара стоял полицейский «форд» с мигалкой. Чуть поодаль посреди тротуара переминались два парнишки в военном камуфляже. На противоположной стороне широкого проспекта припарковался неприметный, цвета хаки грузовик. Полог кузова был слегка откинут – видимо, ребятам приспичило покурить – торчало несколько короткоствольных автоматов. Над кабиной шофера читалась пафосная надпись: «Люди». Это, несомненно, вселяло надежду. Тем не менее, мне вдруг остро захотелось залечь на асфальт, по-пластунски доползти до угла, а дальше, перекатываясь с живота на спину, достигнуть какого-нибудь укрытия. А если чего-то непреодолимо хочется – это непременно нужно сделать, даже если на тебе новое пальто – светлый крем-брюле, а под ним брючки в тон. Тем более что крещендо этого необъяснимого моего желания секунда в секунду совпало с совершенно недвусмысленным свистом пуль и абсолютно определенным грохотом автоматных очередей, сопровождающихся трассирующими огнями. Я продолжала размышлять о невозможности предугадать последствия своих самых невинных поступков, а стало быть, и о полной нецелесообразности какой-либо осмотрительности вообще – в узком пространстве за газетным киоском, куда я почти вползла. Перестрелка на улице стала мало-помалу стихать. Я сквозь стук своего безумно колотившегося сердца все же расслышала дружный топот, потом звуки разворачивающихся машин. Потом все стихло. Выглянула из укрытия: пустынный двор, пустынная улица. Только жаль – пальто и брюки были безнадежно измараны. Я вдохнула полной грудью утренний весенний воздух. Светало. Спешили куда-то редкие прохожие и машины. Я вывернула пальто наизнанку – так оно выглядело, может, излишне экстравагантно, но зато намного опрятнее. …А ведь еще вчера у меня была совершенно другая жизнь… Глава 1 «Женщина должна молчать. Молчать… Молчать! Тогда мужчина слышит в ее молчании нечто такое, нечто такое, что, собственно, и хочет услышать». С чего это я вдруг с утра пораньше? Впрочем, на десятом году замужества и не такое придет в голову. Сижу утром на кухне, пью кофе. И вот на тебе… Эту мысль я не успела додумать до конца. Такса Матильда (она же Мотя) проснулась, деловито притрусила на кухню, увидела, что я без дела пью кофе и тут же заскакала перед глазами, часто дыша, выпучив глаза, изображала крайнюю нужду немедленно выйти во двор. – И кофе не дашь допить? – безнадежно спросила я, заранее зная ответ. Матильда, как и следовало ожидать, заскакала шибче. А это уже могло плохо кончиться. Утром муж уходит на работу рано, мы с Матильдой еще спим. И, между прочим, никто не рвется немедленно выйти на улицу! Но стоит мне тихонько пристроиться на кухне с чашечкой такого желанного утреннего кофе, как любимая собачечка тут же обнаруживает, что ее нерадивая хозяйка слишком долго спит! Кто кого дрессирует – еще неизвестно. То есть очень даже известно. Я одеваюсь и выхожу на улицу – в слякоть и грязь. Во дворе народу немного. Точнее сказать, только один сосед Мокрухин гуляет со своей бойцовой собакой на поводке и двумя телохранителями чуть сзади. Телохранители телохранителями, но как отказать себе в простой житейской радости – с любимой собачкой самому погулять? Никак не откажешь! Мы с Мотей предусмотрительно идем в другой конец двора. От Мокрухина следует держаться подальше. На него то и дело покушаются. Его машины периодически взрывают. В подъезде периодически кого-то убивают (но почему-то все не самого Мокрухина), а оперуполномоченного с Петровки Костю, который пытается разгадать тайну перманентных покушений на Мокрухина, жильцы нашего дома даже уже успели полюбить за невредный характер и добрую, открытую улыбку. Мокрухин же мне не симпатичен. Он никогда ни с кем не здоровается. Хорошо ли это? К тому же, судя по настойчивости, с которой Мокрухина хотят ликвидировать, неучтивость – это еще не самый большой мокрухинский недостаток. Я не пылаю нетерпеливым ожиданием (как некоторые жильцы нашей шестнадцатиэтажки), когда же Мокрухина, наконец, пристукнут. Но соседей можно понять! Бесконечные бандитские разборки в непосредственной близости от собственного дома (и даже квартиры!) утомительны. Матильда тоже сторонилась мокрухинского пса. Уж больно вид у него свирепый, не располагающий к общению. Впрочем, вполне вероятно, что глубоко в душе пес сам страдает от этого. Бодигарды Мокрухина с подозрением уставились на меня и Матильду. Как если бы видят нас в первый раз в жизни! Двор наш, слава Богу, просторный. Можно не толкаться на одном пятачке. Так мы и гуляем – поближе к подъезду группка коротко стриженных товарищей с периодически задирающим ногу бультерьером. На другом краю Мотя и я. Пока телохранители бдительно нас рассматривают, я думаю, что срочно необходимо похудеть. Я всегда об этом думаю, когда кто-то вот так пристально начинает на меня пялиться. Но, черт побери, как это сделать?! Проклятые 10 лишних килограммов никак не хотят пропадать! А при росте 158 сантиметров, когда нужно весить 58 кэгэ, а ты весишь под семьдесят, это очень даже заметно. И, в общем-то, даже невооруженным глазом! Мокрухин и его телохранители уже входят в подъезд, а я решила побродить вокруг дома еще минут десять – из предосторожности. Поскольку шальной пулей или осколками от подложенного взрывного устройства могут задеть ни в чем не повинных в темных делишках сограждан! На днях старушку таким образом замочили. Ни за что ни про что. Шла, бедняжка, в магазин за кефиром. О-хо-хо, грехи наши тяжкие. Мой муж Антон тоже занимается бизнесом. И вполне, можно сказать, успешно. Но с нами никто не боится вместе ехать в лифте. Мы не наживали капиталы неправедным путем! Впрочем, поэтому их, капиталов, у нас и нет. Зарабатываемых Антоном денег не хватило ни на домик в Париже, ни на коттедж в ближнем Подмосковье. (Ну и ладно. Спасибо деду – какая-никакая, а дачка есть.) Но зато я смогла без всякой печали бросить свою педагогическую деятельность и заняться тем, чем хотела заниматься всю жизнь – переводами любовных романов. С итальянского. Мой друг Поли (он, между прочим, эстрадная звезда!) говорит, правда, что я таким образом пытаюсь компенсировать отсутствие личной жизни. Но Поли – это отдельный разговор. Для него все женщины, у которых нет любовника, – не живут, а прозябают. Богема! Что с нее возьмешь?! То есть с него, с Поли. Антон после института быстро защитил диссертацию, был доцентом своего родного Московского энергетического института, специализировался по лазерам. Потом, когда наукой заниматься стало уже невозможно, Антон организовал фирму, которая использовала высокие лазерные технологии для шоу и рекламы, а также производила лазерные прицелы. Конечно, душа больше лежала к исследовательской работе, но поскольку мой Звонарев работоголик, а работы в шоу-бизнесе и в производстве лазерных прицелов было много – в новых экономических условиях Антон чувствовал себя вполне комфортно. – Мчится мимо и не замечает, – с обидой, почти серьезной, сказали мне вслед. О! Наталья. Когда-то вместе преподавали. И, было время, интенсивно дружили семьями: я и Антон, Наташа и ее муж Петя. Потом вдруг Наталья увлеклась новомодными методиками очищения организма. Особенно оголтело она пропагандировала уринотерапию. Выносить Наталью стало нелегко. А для брезгливого Антона просто невозможно. Теперь, когда Петя с Наташей приглашали вместе отужинать, Антона передергивало. Мне приходилось долго уговаривать мужа посидеть с недавно любимыми соседями хоть чуть-чуть. Антон морщился: – С Петей-то я с удовольствием повидался бы, но твоя подруга… – У каждого свои недостатки, – пресекала я всякие такие поползновения – не люблю, когда о моих подругах плохо говорят. Сегодня о них, завтра – обо мне! – Но почему я их всех должен терпеть? – растерянно вопрошал Антон. И я понимала, что причин найдется не так уж и много. – Мчится мимо и не замечает, – повторила Наталья. – О, привет, как твои дела? Куда пропала? – затараторила я, чтобы скрыть свое чувство вины. – Да я-то никуда не пропала… – Похудела, выглядишь прекрасно. – Это все чудодейственная моча! Наталья ничуть не меняется! – Как поживает Петя? – Не знаю. Мы разошлись. – Да ты что! – только и смогла выговорить я. – Да. И у меня теперь другой мужчина, – гордо заявила Наташа. – Но вы ведь, по-моему, венчались… – Я даже получила разрешение на духовный развод, – вздохнула Наташа, – вот как далеко зашло… – Но, бедный Петя, как же он? – Надо было раньше думать, – сварливо заметила Наташа, – я ему говорила, что он совсем не заботится о семье, он все на благо других старался. И совершенно не очищал свой организм! А для меня, ты же знаешь, свобода личности священна! Я как бы не могла насиловать его личность! – А что твой новый… муж, он что поделывает в этой жизни? – Он – ювелир, – торжественно возвестила Наталья. – О! Еще полчаса Наташа, держа меня за рукав, рассказывала о своей жизни, где события развивались бурно: знакомы они с Олегом всего два месяца, а он уже три недели живет у Наташи. – На раскладушке на кухне спит. Мой духовный отец сказал, чтобы я не допускала никаких грехопадений, пока мы с Петей официально не разведемся. А Петя уехал жить к родителям. Олег меня старше на 12 лет. А Петей мне руководить надоело и заставлять его что-то делать – тоже. Он ремонт в квартире уже второй год закончить не может! Разве это мужчина? Хочешь, мы с Олегом к вам с Антоном зайдем? – Конечно, приходите, – а что я еще могла сказать? – Только не сегодня… созвонимся… – Я тебе еще расскажу о новейших исследованиях в области очищения организма. Наука не стоит на месте! Сознайся, ты по-прежнему не пьешь мочу? Отстала от жизни! Сейчас все этим лечатся. Мочой и чесноком. А больше ничем и не вылечишься: экология и дороговизна. А врачи как бы сами не знают, как болезни лечить. – Спасибо, Наташа, я вроде не болею. – Это тебе только так кажется. Я тебе книжку дам – называется «Поставьте себе диагноз» – ты у себя тысячи болезней найдешь. И что характерно, все они поддаются уринолечению, а если ты к этому еще и прибавишь чеснок!.. Меня уже слегка подташнивало: – Наташа, прошу тебя… – Ой, ну ты ничего не понимаешь, моча ведь стерильная… Я не была уверена, что поступаю правильно, зовя в гости Наташу с новым хахалем. Антон просто впадет в бешенство, когда увидит в своем доме Наташу с чужим мужчиной вместо Пети. Антон считает, что дурные примеры заразительны и семейный дом не место для показа часто сменяющихся мужей. Но жизнь продолжается, в конце концов. К тому же любопытно взглянуть на сорокалетнего господина, который спит в этой ситуации на кухне на раскладушке, вместо того чтобы предаваться свежим любовным страстям. Вот только как нейтрализовать Наташино увлечение уринотерапией?