Гейб спешился и перекинул поводья через столб коновязи перед зданием участка. Из-под здания магазина через дорогу выскочила бездомная кошка. Где-то в ночи залаяла одинокая собака. Голодные койоты, бродившие по окраине города, ответили леденящими душу воплями. — Я подожду здесь, — сказала Сильвер, еще глубже закутываясь в куртку и оставаясь верхом. Как же она сглупила, не взяв с собой перчатки! — Нет. Мне нужно, чтобы ты зашла внутрь. Эти парни могут запросить по телефону подробности судебно-медицинской экспертизы — о следах, о том, как ты нашла тело. Мне понадобится твоя помощь, чтобы ответить на их вопросы. — Он протянул руку к ней, ожидая ответа. Его глаза блестели в темноте. Он лгал. Она в этом не сомневалась. Никто не станет расспрашивать ее об этих подробностях. Но он не собирался принять за ответ ее «нет», черт бы его побрал. Она посмотрела на его руку и почувствовала, как участилось ее сердцебиение. Его рука была крепкой, как скала. Сильной. Надежной, как мост. Она посмотрела ему в глаза. Гейб неотрывно наблюдал за ней, буквально прожигал ее взглядом. Так соблазнительно… во многих смыслах. Одна только мысль о том, что придется войти в здание полицейского участка, повергла Сильвер в ужас. Она как будто оказалась в ловушке. На нее тотчас неудержимо нахлынули жуткие воспоминания. Гейб все дальше и дальше вытаскивал ее из зоны комфорта, эмоционально подталкивая туда, где она не была уже много лет. И она не знала, где надломится ее решимость. В сумятице чувств ее бросало то в жар, то в холод. Шрам зудел на ее груди, напоминая о том, что она никогда не сможет полностью забыть прошлое, как бы она ни пыталась. Или даже если бы очень этого захотела. Она терпеть не могла прятаться. Но и носить на шее добровольный ярлык преступницы — вещь не из приятных. Это накладывало черное пятно на все поступки, она же больше всего на свете жаждала отпущения грехов. Но ей никогда не получить его от этого «маунти». Он был полицейским, она же, попав в лапы королевского прокурора, в глазах суровых присяжных может быть признана виновной в нарушении тех самых законов, которые он был обязан блюсти. Это было просто неизбежно. Сидя неподвижно на лошади, она не знала, как ей поступить. Гейб крепко сжал ее руку, делая за нее выбор, и у нее перехватило дыхание. Она играла с огнем. Но, черт возьми, пути к отступлению не было. Перекинув ногу через круп лошади, она спрыгнула и тяжело приземлилась в его объятия. Она ощутила его крепкую грудь, его запах, его силу и мужественность, и ее тотчас обволокло приятным теплом. Сердце бешено забилось, в крови забушевал адреналин. Он посмотрел ей в глаза, и она не нашла в себе сил отвести взгляд. На миг его губы оказались рядом с ее губами, и бешено бьющееся сердце Сильвер как будто остановилось. Она вся напряглась. Он собирался снова поцеловать ее. В ее животе как будто разлилось тепло, ее била внутренняя дрожь. Но он лишь сглотнул и внезапно отступил назад. Внутри нее что-то тотчас заледенело и затонуло. Она судорожно вздохнула, поняв, что в этот момент ей ничего не хотелось так сильно, как вновь ощутить прикосновение его губ, испытать прикосновение горячей, пылающей жизни. К глазам подкатились предательские слезы. Все мысли на миг покинули ее голову. Ошеломленная, она просто застыла, как каменная. — Ты в порядке, Сильвер? — Да. — Она судорожно выдохнула. — Да. Я… просто слегка сдали нервы. Он на миг заглянул ей в глаза. — У меня тоже, — прошептал он настолько еле слышно, что она спросила себя, не послышалось ли ей это. Но его признание тронуло ее. Он был одновременно и сильным, и нежным. Возможно, его сила заключалась в его доброте, а сострадание — в его силе. За всю жизнь ей ни разу не встретился тот, кто был бы похож на сержанта Габриэля Карузо. Тот, кто был бы альфа-самцом, привыкшим брать на себя ответственность, но при этом не испытывавшим потребности подчинить ее своей воле и не посягавшим на ее независимость. Похоже, он принял ее сильные стороны. Она подозревала, что он понимает и ее слабости. А еще он невольно располагал к себе, отчего ей хотелось быть частью его команды. И в этот момент Сильвер поняла — похоже, она влипла. В помещении было тепло. Гейб включил свет и направился к телефону в приемной. — После того как я позвоню, — сказал он, поднимая трубку, — мне нужно, чтобы ты пошла со мной проведать Донована. Потом я отвезу тебя домой. Сильвер его не слушала. Она стояла, глядя в коридор, в сторону комнаты, где пять лет назад ее допрашивали по делу об убийстве Дэвида, допрашивали в связи со смертью ее собственного сына. Они думали, что это могла сделать она. Что она убила Джонни — своего сына. Мальчика, которого она любила всем своим существом, любила больше жизни. Они ее не знали. Ее никто не знал. Вам никогда по-настоящему не узнать сердце другого человека, не понять, что его сломает или что придаст ему сил. Как он определяет для себя мужество, бунт или успех. Пока вы не побывали на его месте, не походили в его мокасинах. Так всегда говорила ее мать. В ее грудь незаметно закрался холод. Она продолжала смотреть в коридор, и ее мир сужался, превращаясь в туннель между прошлым и настоящим. До того как это могло полностью поглотить ее, она оторвалась от своих мыслей, повернулась и посмотрела на Гейба. Но ее напряжение лишь возросло, стоило ей увидеть его лицо. — Что такое? — Не работает, — сказал он, держа в руке трубку телефона Рози. Он надавил на рычаг и отпустил. — Бесполезно. — Он указал на стол в кабинете. — Попробуй вон тот. Сильвер подошла и взяла трубку. Гудка не было. Она потянулась к телефону на соседнем столе. Тишина. Она перехватила его тревожный взгляд. — Наверно, городская спутниковая антенна вышла из строя, — предположила она. — Такое случалось раньше? — Однажды зимой, когда была очень плохая погода, но… Гейб шагнул за дверь. Она бросилась за ним следом. На улице было холодно. Температура упала значительно ниже нуля, в воздухе порхали первые крошечные снежинки. Гейб направил луч фонарика на крышу. Антенна спутниковой связи выглядела так же, как и в день его прибытия. Он скользнул лучом по толстой пластиковой трубе, в которую были спрятаны все провода и кабели, идущие вниз по стене затемненного бревенчатого дома… И яростно выругался. Кто-то перепилил насквозь трубу и перерезал весь пучок кабелей толщиной с руку. — Он побывал здесь, — прошептал Гейб. — Пока мы были на плато, он перерезал провода. Он обернулся и поводил лучом фонарика по сторонам. Тьма и ярость нарастали внутри него. Это была уловка, часть игры мерзавца Стайгера. Он заманил Гейба в дебри, а сам тем временем рыскал по городу, чтобы нарушить связь с окружающим миром. А еще он втянул в свои игры Сильвер, ни в чем не повинную местную женщину. Он убил человека… и это было только начало. — Гейб? — Сильвер положила руку ему на плечо. Ему тотчас стало хорошо. Какая же она настоящая. Надежная. Она прижала ладонь к его лицу, заставив его встретиться с ней взглядом. Ее прикосновение было невероятным, прохладным. Оно успокоило его тело, успокоило нечто неистовое, проносившееся через его сердце, его разум. Он выдержал ее взгляд. Кристально ясный и чистый. Тревога тотчас пошла на убыль. — Все в порядке, Гейб, — сказала она. — Возможно, это не он. Это может быть что-то другое. Но он знал, что ДНК волос, в конце концов, покажет, что это был Курц Стайгер. Он знал это всем сердцем. Однако она напомнила ему, что он должен сохранять трезвую голову, оставаться хладнокровным и непредубежденным. Черт, он на секунду дал слабину перед женщиной, которую должен оберегать. Но именно это тому причиной. Вот что надломило его — он не смог уберечь свою невесту от психопата Стайгера. А теперь его заставляют заново пережить это с другой женщиной. Боже, помоги мне, если я потеряю кого-то еще… Боже, помоги мне, если Сильвер пострадает… Он на мгновение закрыл глаза. В этих северных дебрях Сильвер была его компасом, его якорем. Он нуждался в ней больше, чем думал. — Спасибо, — сказал он тихо. — Ты права. Я дал слабину. Именно этого и добивался Курц Стайгер. Он ожидал, что она уберет руку, но она этого не сделала. Вместо этого от его искренних слов взгляд Сильвер смягчился, и он увидел в ее глазах нечто более глубокое. Физическое желание. Такое же сильное, как и его собственное. Это взаимное притяжение медленно закипало между ними, намекая на то, что внутри нечто пылает намного яростнее. Неким образом смерть ее наставника связала их, сделав союзниками. А убийца сыграл роль свахи. Какой абсурд, какая, черт побери, ирония судьбы! Этот псих Стайгер свел их вместе. Лишь затем, чтобы уничтожить обоих. Эта мысль смутно присутствовала в глубине его сознания, даже когда он почувствовал, как она прильнула к нему и подняла к нему лицо. Ее губы легонько коснулись его губ. Окружающий мир тотчас ушел у него из-под ног, оставив его на мгновение парить в воздухе. Его мозг, неся ток к его сердцу, пронзила электрическая искра. Сердце тотчас забилось быстрее, дыхание участилось. Он притянул ее ближе, наклонил голову и ответил на ее поцелуй. Возможно, это было то, чего хотел Стайгер. Возможно, они играли ему на руку. Но даже эта черная мысль была бессильна заставить Гейба отстраниться от Сильвер. Или заставить ее отодвинуться от него. Их губы встретились на холоде, и в этот миг из их курток вырвались струйки тепла и как будто окутали их коконом, защищая от холода арктической ночи. Гейб подумал, что он, наверное, умер и попал в рай. Он вновь ощутил объятия женщины. Это тотчас наполнило его такой щемящей сладостью, что та обожгла его. Губы Сильвер как будто приоткрыли одиночную тюремную камеру прошлого года, предложив ему вкус отпущения грехов. Вкус надежды. Вкус свободы. Он вновь ощутил себя человеком. В этом мире не было ничего, абсолютно ничего такого, что могло бы сравниться с тем, что он чувствовал в этот момент, несмотря на сгущающуюся вокруг тьму, холод и опасность. Она обвила его руками. Ее губы были теплыми и мягкими, его разум поплыл, слепой ко всему, кроме тепла ее кожи рядом с его щекой. Он был готов стоять так вечно. Ничто другое не имело значения. Его пальцы скользнули вверх по ее шее, нырнули в густые шелковистые волосы у основания косы, исследуя ее тело, гибкое тело необузданной строптивицы. Он забыл, каково это — целовать женщину. Забыл, каким сладостным может быть мир. Она шла навстречу его желанию, ее язык дразнил его губы и язык. Гейб застонал, почувствовав напряжение в паху. Он еще сильнее прижал ее к себе, вдыхая аромат лаванды в ее волосах, ощущая упругую выпуклость ее грудей под курткой и ее гибкое тело. Оно буквально поглотило его. Он заставил ее шире приоткрыть губы, его язык жадно проник в ее рот. Внезапно она замерла.