Он тихо выругался. Вероятно, именно этого и ожидал Стайгер. Убив Валкойнена, он заманил ее в расставленные сети, сделал пешкой в своей игре. Гейб боялся, что Сильвер уже никогда не будет прежней. По крайней мере, так у него был хоть какой-то шанс защитить ее. От Лесовика. И от нее самой. Щурясь от бледного солнца, Гейб посмотрел в оптический прицел на далекие хребты. У него была с собой полицейская рация, но рация была и у Стайгера — та, которую он похитил из хижины Донована. И Стайгер легко мог его прослушивать. При желании Гейб мог бы пообщаться с этим психопатом. Он почти ожидал, что Стайгер в какой-то момент вступит с ними в контакт, найдет новый способ поиздеваться над ними. Гейб приказал Рози сохранять полное радиомолчание, даже если они будут находиться вне зоны досягаемости. Он не хотел, чтобы Стайгер узнал о том, что подкрепление вот-вот прибудет. Ему очень хотелось на это надеяться. Все, что им нужно, — это продержаться еще пять дней, пока не придет помощь. Гейб стиснул зубы и пришпорил лошадь, чтобы догнать Сильвер. — Мы идем уже пять часов и вообще не видели его следов. Откуда в тебе такая уверенность, что он пошел именно в этом направлении? Она заглянула ему в лицо. Под серой меховой оторочкой шапки ее глаза сверкали как голубые бриллианты. У него защемило сердце. С тех пор как они покинули Блэк-Эрроу-Фоллз, она отказалась говорить о том, что случилось с Валкойненом. Гейб пребывал в растерянности, не зная, как вызвать ее на откровенность. Она сказала лишь, что он мертв. Ауму и Ласси убийца пощадил. Стайгер успел понять, что Валкойнен — ее любимец. И, пощадив остальных, он сделал своего рода намек: нападение было более интимным, личным. — Мы идем этим путем, потому что именно там, по твоим словам, упал самолет, и именно в этом направлении шли его следы от дома Донована, — сказала она. Он покачал головой. — Давай без отговорок, Сильвер. Мы оба выше этого. И я не дурак. Идти туда тебя толкает что-то еще. Что именно? Ее взгляд посуровел. Несколько мгновений она ехала молча. — Там дальше есть заброшенный золотой рудник, — сказала она. — Мой отец однажды брал меня туда с собой. Он работал там несколько лет до моего рождения. Несколько человек погибло, работая в этом руднике. Местные жители говорят, что там водятся привидения, поэтому никто больше даже не приближается к этому месту. Там проходит геологический разлом, который делает рудник опасным даже сейчас, и беглец может прятаться в штольнях месяцами, даже годами, и никто его не найдет. — Это еще не объясняет то, почему ты думаешь, что Стайгер именно там. Пренебрежительно пожав плечами, она поехала дальше, но уже чуть быстрее. Гейб догнал ее. — Сильвер? Она тяжело выдохнула и сердито посмотрела на него. — Это место, где умер мой сын. — Правда? — Он потянулся к ее поводьям и остановил ее лошадь. — Что случилось с твоим сыном, Сильвер? Внезапно поднялся ветер, принесший вместе со своим ледяным дыханием снежный шквал. Небо над ними сомкнулось. Копыта заскрипели по сухому снегу. Чувствуя резкую перемену погоды и скорое приближение бури, лошади забеспокоились. Она покачала головой. — Я… не могу говорить об этом, Гейб. Ты, как никто другой, должен это понимать. Просто я думаю, что это часть игры Стайгера. Вдруг он хочет, чтобы я что-то пережила заново? Он мгновенно напрягся. — Все равно непонятно. Что, черт возьми, заставляет тебя так говорить? Он оставил тебе какую-то подсказку? Она ничего не ответила. — Сильвер, я не хотел давить на тебя, но теперь ты должна мне рассказать. Если ты считаешь, что твое прошлое неким образом вплетено в игру Стайгера, мне нужно знать, что это за прошлое. — Я… ладно, забудь. Наверное, это все мои фантазии. Внутри него вспыхнула горячая искра досады. В свое время эта женщина подверглась насилию. У нее остались ужасные шрамы. Она — мать, потерявшая ребенка. И вот теперь ее заставляют превозмочь самое себя. Гейб чувствовал, что не имеет права больше ничего из нее вытягивать. Но если ее прошлое напрямую связано с настоящим — с их будущим, — то он должен знать, что тогда произошло. — Ты ставишь мне палки в колеса, Сильвер, — спокойно сказал он. — Я не могу вести эту битву, если не знаю, с чем я сражаюсь. Мы не можем быть командой, если ты будешь и дальше что-то скрывать от меня. — Что, если это моя битва и ее должна вести я? — прошептала она. — Нет, Сильвер. Это наша битва. Это касается нас обоих. Он уловил в ее глазах предательский проблеск эмоций. Она поспешила опустить взгляд и теперь нерешительно теребила поводья. — Моего сына звали Джонни, — тихо произнесла она. — Ему было семь лет. Он утонул в Ущелье Росомахи, недалеко от рудника. На грудь Гейба как будто навалился тяжелый камень. Он не мог дышать. Не знал, что сказать. — Я… Боже, извини. Как… как это произошло? Она протяжно вдохнула и посмотрела вверх, на снежные хлопья, гонимые порывами ветра. — Отец забрал его без моего согласия. Мы с ним жили порознь. Его звали Дэвид. Тем летом он прилетел обратно в Блэк-Эрроу-Фоллз, чтобы продавать спиртное, и явно сидел на чем-то… на каком-то наркотике. Он был известным на Севере бутлегером, Гейб. А также алкоголиком. Пока я работала проводником с группой туристов, он забрал Джонни. В последний день перед летними каникулами он забрал его из школы, оставив для женщины, которая присматривала за сыном, сообщение. В нем говорилось, что они-де отправляются в короткий поход и что я якобы не возражаю. — Сильвер отвела взгляд. — Няня сразу же позвонила мне по спутниковому телефону, и я поспешила обратно. Я была дома уже на следующий день, Гейб. Но мой мальчик исчез. А Дэвид был в запое. Я пошла прямо в полицию и сказала им, что Джонни похитили. — Она прищурилась. — Они там сидели, несли какую-то околесицу про опеку, про доступ отца к воспитанию ребенка и прочую белиберду, а мой сын тем временем находился в лесу с пьяницей, который к тому же был под наркотическими веществами. Поэтому я отправилась за ними сама. Нашла их там. — Она указала подбородком в сторону зловещих северо-западных хребтов. — В Ущелье Росомахи. — И что было дальше? — Я нашла их не сразу. В начале лета прошел ливень, вызвав внезапное наводнение. В ущелье такое бывает часто. Дэвид должен был заметить признаки. Этот ублюдок взял Джонни с собой на рыбалку, одному богу известно зачем. Он был не в себе, не видел, как поднимается вода, и… Она вновь опустила глаза, не в силах говорить дальше. — Сильвер… — Гейб потянулся, пытаясь коснуться ее руки. Она сердито посмотрела ему в глаза. — Мне не нужно сочувствие, Гейб. Я просто думаю, что Стайгер там, вот и все. Там, где умер Джонни. Она плохо соображала. У нее явно была посттравматическая реакция. — Сильвер, Стайгер не мог знать… — Эта история была во всех юконских газетах. Она есть в архиве. Он мог ее найти. — Это полная бессмыслица, Сильвер. Если только он не оставил что-то такое, что заста-вило бы тебя подумать, что тут есть некая связь. Чтобы ты знала — это та игра, в которую он играет. Это его почерк. Она окинула его недобрым взглядом, как будто со злостью сдерживала что-то в себе. Его желудок скрутило узлом. — Вот как? Он оставил тебе знак? Где? Когда? Почему, черт возьми, ты мне не сказала? — Он выругался. — Это все меняет. Он даже не подозревал, насколько был прав. Каждая молекула в теле Сильвер горела желанием признаться ему во всем. Если они переживут следующие пять дней, Гейб все равно это узнает. И все, чем она делилась с ним до этого момента, закончится. Он станет презирать ее за то, что она скрывала правду. За ложь и недомолвки. За то, что она ставит ему палки в колеса, как он выразился. Это было несправедливо по отношению к нему. Это также было потенциально опасно. Она должна ему все рассказать. Но она не могла заставить себя сделать это прямо в эту минуту. Ей было страшно попасть в тюрьму, но больше всего на свете она боялась увидеть разочарование в глазах Гейба. Она отчаянно хотела быть для него кем-то, кем она не была. Ей с каждым мгновением становилось все труднее удержать эту мечту. Все было кончено. И она должна с этим смириться. Вокруг них неожиданно буквально взорвалась снежная буря. Темное небо внезапно наполнилось пеленой снежинок, кружившихся в порывах ледяного ветра. — Нет, — солгала она, смаргивая тающий на ее коже снег. — Я не видела никакого знака. Я просто делаю обоснованное предположение, что он там, наверху, вот и все. Это то место, где, по твоим словам, упал самолет. Следы муклуков указывали в этом направлении, а Рудник Росомахи — удобное место для того, чтобы залечь там на дно. Если Лесовику нравится морочить голову людям, если он видел какие-то архивные истории обо мне… — она сделала короткую паузу, — …то он также может увидеть некую нездоровую симметрию в том, чтобы заманить нас туда, напугать меня или сделать что-то в этом роде. — Это все, что она решилась ему сказать. Но он ей не поверил. Она поняла это по его глазам. — Я уверена, что скоро мы увидим следы его присутствия, — сказала она, натягивая поводья и разворачивая лошадь прямо в пасть снежной бури. — Впереди на гребне есть старая охотничья хижина! — крикнула она, но усиливающийся ветер уносил ее слова прочь. — Мы можем укрыться там на ночь и подождать, когда погода улучшится. «Так мы будем в безопасности, — подумала Сильвер, — по крайней мере, на несколько часов». Оттуда они могли бы вести наблюдение за холмистыми заснеженными равнинами буквально на многие мили вокруг. Буря также обеспечит их безопасность в лесу. Любые следы, которые они с Гейбом оставили, за считаные минуты исчезнут. * * *