Во избежание неприятностей дожидаться Деню на этом месте я не стал, поехал к его дому и примерно через пять минут езды остановился, завидев его, бегущего навстречу. Он даже не переоделся, надел куртку на спортивный костюм. Не говоря ни слова, он распахнул дверцу в салон, злобно уставился на пленника, залез и принялся его избивать, приговаривая: – Ах ты ж гнида! Вот тебе! На! Еще на! Я включил аварийку, за талию вытащил брыкающегося Деню и отшвырнул от жертвы, покрутил пальцем у виска: – Долбанулся? А вдруг он ни при чем? Прежде надо допросить. Деня без жалости покосился на пленника, извивающегося червяком. – Ыыы, – хрипел он. – Аааыыыууу! А вдруг он и правда ни при чем? Если так, то до Дениной атаки с ним можно было бы договориться и расстаться полюбовно, теперь – вряд ли. – Просто сиди рядом, чтоб он не брыкался, ничего не делай, ни о чем не спрашивай. Если начнет шуметь, вырубай, но не травмируй серьезно. Взгляд Дени помутнел, ноздри его раздувались. Он сел на пол в салоне, упершись в заднюю дверцу спиной. Пришла запоздалая мысль, что не зря я купил минивэн, в нем трупы возить удобно. – Ладно. Ты прав. Но ведь на фотографиях, которые Рыков дал, он один в один! – донесся голос Дени, когда я уже завел мотор. – И что за Юля? Одна из погибших девочек? – Помолчи пока. Если начнет дергаться – вырубай, разрешаю. При первой возможности свернули с главной – чтобы гаишникам глаза не мозолить, и дальше ехали проселочными дорогами. Да, так на полчаса дольше, зато безопаснее. Завидев мою машину, сторож на КПП дачного кооператива помахал рукой и поднял шлагбаум: – Что-то вы зачастили, Никита Ильич. Обычно я останавливался и беседовал с ним, теперь сделал погромче музыку – вдруг клиент начнет выть и биться головой о пол. Краем глаза я видел, как Деня прижал башку пленника к полу. Дача моя находилась в самом конце улицы, возле самого леса. Дорога раздолбалась после зимы, мы ехали медленно, цепляя дном кочки. Обветшалые бабушкины дачи соседствовали с современными коттеджами, деревянные заборы – с воротами, открывающимися с пульта. Мою дачу окружал высоченный кирпичный забор, выглядывала только красная крыша. Я ценил надежность и не хотел быть заложником гаджетов и всякой электроники, потому калитка у меня открывалась ключом, а ворота – вручную изнутри. Я подогнал машину как можно ближе к двери дома, закрыл ворота, взял из кухни свой рабочий свитер, надел его на голову пленнику и завязал рукава на шее – не нужно ему знать, куда мы приехали… Хотя это излишние меры предосторожности, мое лицо он наверняка запомнил. Если я в нем ошибся, будет скандал. – Тащим его в спортзал, – сказал я, взял пленника за ноги и наполовину выволок на улицу. Почему-то казалось кощунством, что я привез его сюда – в маленький рай, розовеющий тюльпанами. Будто бы присутствие этого человека осквернило святыню, созданную Лесиными руками. Я взял пленника под мышки и поволок к дому, Деня порывался мне помочь, но понял, что только мешает, взял черный рюкзак и пошел следом. Все, что он мог, – открывать передо мной двери. По крутой бетонной лестнице я стащил пленника в спортзал, оборудованный в цоколе. Он был небольшим, едва помещались велотрек, универсальный тренажер, штанга с блинами, гантели и мой участок для бокса с грушей. К зеркалам жались Лесины причиндалы – гантельки, доска-ступенька, розовый резиновый шар, похожий на огромное коровье вымя. Деня расстелил резиновый коврик Леси, я усадил на него пленника, прижав его спиной к велотреку, стянул с его головы свитер, оторвал скотч и вытащил тряпку изо рта. Мужик хрипло попросил пить и расхохотался. Деня принес стакан воды, он напился и шепнул: – Вы реально психи. На фига я вам нужен? Я сел на корточки возле него, не мигая посмотрел ему в глаза, как это делают следователи на допросах. Он ничего не должен знать о наших на него планах, тогда начнет паниковать, ошибаться и сам все выложит. Если бы встретились, Химик не узнал бы меня. Интересно, он тоже изменился или остался прежним? – А сам ты как думаешь? – спросил я. Деня тем временем принялся потрошить рюкзак, и клиент напрягся, глаза чуть из глазниц не выпрыгнули. Что же у него там? Он дернулся, замер, аж желваки вздулись. Ага, значит, у него там что-то запрещенное. Я переместился поближе к Дене. На ковер легла пластиковая бутылка с мутной жидкостью, кошелек, пачка сигарет с зажигалкой, жвачка. Деня расстегнул подобие косметички и двумя пальцами вытащил «Макарова». В боковом кармане нашлись патроны к нему, а также ПДА, какие используют в Зоне, и пустой контейнер для артефактов. Я взял пистолет, вытащил магазин, выщелкнул патроны: – Ух ты! Разрешение на ношение оружия имеется? – Вы что, менты? Какого хрена вам от меня нужно? – занервничал пленник. – Если менты, то совсем тупые, что ли? Кепка потерялась, и было видно, как покраснела кожа головы под ежиком светлых волос. – В Зону, значит, ходишь? – я повертел в руках контейнер. – А это территория охраняемая, чтоб туда попасть, разрешение надо. – Чего. Вам. От. Меня. Надо? Бабла? В кошельке пятнадцать штук, больше нет. Я снова расположился напротив пленника: – Расскажи лучше, что ты делал возле школы, кого выжидал? – Ты реально думаешь, что я педофил? – фыркнул мужик. – Засыпкин Максим Сергеевич, – проговорил за спиной Деня, протянул мне паспорт с вложенными правами, я продолжил: – Тридцать два года, значит. Итак, что ты делал возле школы? – Мать моего ребенка не разрешает мне видеться с сыном, – пробормотал он. – Я его ждал, чтоб поговорить, пока она не видит. – Сколько сыну лет? – спросил Деня. – Восемь. – Что-то не сходится, Максим Засыпкин. Потому что у тебя нет детей. Если бы были, ты бы знал, что до третьего класса школьников из школ забирают родители. И еще неувязочка. Что делают отцы, которые давно не видели своих чад? Приносят им подарки, хотя бы конфеты. Деня сел со мной рядом, впился взглядом в лицо Засыпкина, и он сразу побледнел, потому что из зрачков невысокого чернявого парня на него смотрела сама смерть. – Я его планировал повести в кафе, – проблеял пленник и скосил глаза, ища у меня защиты. Деня вытряс рюкзак – посыпалась мелочь, визитки, мусор, выпал кошелек. Я принялся визитки перебирать: с тюльпаном – магазин цветов, фиолетовая с розовой лентой – скидочная карта чего-то там, «мерс» с шашечками – такси, еще такси – ничего интересного. Деню привлекла бутылка с жидкостью: – А это что такое? Засыпкина перекосило. – Глотни, узнаешь. Деня свинтил крышку и поднес бутылку к губам Засыпкина: – Пей. Белый как мел пленник сжал челюсти и отвернулся. – А вот это уже интересно, – проговорил я. Деня же получил доказательства, что в бутылке – то самое вещество, погубившее Димку, он наотмашь ударил Засыпкина, его голова запрокинулась, я схватил Деню за руку и почувствовал, как его трясет от злости. – Подожди. – У меня есть деньги. Сто тысяч. Сколько вам нужно? Я достану, – пробормотал Засыпкин, зажмурившись, и добавил жалобно: – Вы же менты, вы деньги любите… Деня ткнул горлышком бутылки в сжатые губы Засыпкина: – Пей! Засыпкин уставился на меня и забормотал: – Вы же за бабло все продадите! Мы же вам заплатили, мало, да? Какого черта… Деня попытался его напоить содержимым бутылки, и он стиснул челюсти. – Денис, подожди. Отойди. Пусть он все расскажет. Ты ведь не будешь врать, правда? Что в бутылке и зачем ты околачивался возле школы? Он покосился на Деню, на меня, снова на Деню и заговорил: – Вещество из Зоны, какое-то новое из аномалии или… Хрен его знает. Деня воскликнул: – Какие еще тебе доказательства нужны? Можно, я его прикончу? – Нет. Говори, что за вещество, зачем оно тебе. – Точно не знаю. Вызывает привыкание, но излечивает от многих болезней. Позже выяснилось, что испытуемые становятся внушаемыми. – Вот оно, – сказал Деня голосом, каким зачитывают приговор. – Зачем это тебе?! – Изучали действие на людей. Сперва положительные моменты, отрицательные выяснились позже… – И ты все равно…