ОТЪЕЗД Единственный фонарь с полуприкрытыми заслонками свисал с гвоздя, вбитого в опорный столб конюшни. Тусклый свет оставлял большую часть стойл в глубоком сумраке. Когда Ранд вошел в конюшню со двора, почти наступая на пятки Мэту и Стражу, Перрин, сидевший привалившись спиной к дверце стойла, вскочил на ноги, зашуршав соломой. Тяжелый плащ свисал с плеч, скрывая всю его крупную фигуру. Лан чуть приостановился, чтобы спросить: — Ты посмотрел, где я сказал, кузнец? — Я проверил, — отозвался Перрин. — Кроме нас, здесь никого нет. С чего бы кому-то прятаться... — Осторожность и долгая жизнь идут рука об руку, кузнец. — Страж окинул взглядом погруженную в тени конюшню и поднял глаза к еще более глубоким теням сеновала, потом качнул головой. — Нет времени, — пробормотал он, похоже, споря с собой. — Она сказала «поторопиться». И словно подкрепляя свои слова, он, широко шагая, прошел под фонарь к пяти привязанным лошадям, уже взнузданным и оседланным. Двух — черного жеребца и белую кобылу — Ранд уже видел раньше. Другие, если и не такие же высокие и холеные, несомненно, производили впечатление лучших из тех лошадей, что могло предложить Двуречье. Быстро, но тщательно Лан принялся проверять сбрую и подпруги, кожаные ремешки, которыми были привязаны переметные сумы, бурдюки и скатки одеял позади седел. Ранд неуверенно улыбнулся своим друзьям, изо всех сил стараясь выглядеть так, будто горит желанием отправиться в путь. Мэт, только сейчас заметив меч на поясе Ранда, ткнул в него пальцем. — Решил податься в Стражи? — Он засмеялся, потом, глянув на Лана, осекся. Страж, видимо, не обратил на эти слова внимания. — Или же в купеческую охрану? — продолжил Мэт с ухмылкой, которая, правда, казалась несколько натянутой. Он взвесил на руке свой лук. — Оружие честного человека тебе не очень-то подходит, да? О том, чтобы похвастаться мечом, нарочито выставив его напоказ, Ранд, признаться, подумывал, но присутствие Лана остановило его. В его сторону Страж и не глядел, но юноша был уверен, что тот замечает все вокруг. Поэтому Ранд с преувеличенной небрежностью сказал: — Он может оказаться полезным, — словно бы носить меч — дело вполне заурядное. Зашевелился Перрин, стараясь что-то скрыть под складками плаща. Ранд мельком увидел широкий кожаный ремень на поясе подмастерья кузнеца: в кожаную петлю на ремне была продета рукоять топора. — Что это у тебя там? — спросил он. — Точно в купеческую охрану собрался. — присвистнул Мэт. Лохматый парень так глянул на Мэта из-под насупленных бровей, что стало понятно: шуточками он уже сыт по горло; затем Перрин тяжело вздохнул и откинул полу плаща, демонстрируя топор. Тот не походил на обычный инструмент лесоруба. Весь его вид — широкое, полумесяцем, лезвие и изогнутый шип на обухе — делали этот топор для Двуречья вещью столь же чуждой, как и меч Ранда. Однако ладонь Перрина лежала на нем привычно. — Мастер Лухан сделал его года два назад для охранника купца, закупавшего шерсть. Но когда работа была закончена, этот тип не захотел платить оговоренную плату, а на меньшую мастер Лухан не соглашался. Он мне его отдал, когда — он кашлянул, потом стрельнул в Ранда тем же самым предостерегающим хмурым взглядом, каким раньше одарил Мэта, — ...когда застал меня упражняющимся с ним. Он сказал, что я могу взять его, пока он не решит сделать из него что-нибудь полезное. — Упражняющимся, — тихо заржал Мэт, но, когда Перрин поднял голову, успокаивающе выставил вперед ладони. — Ну ладно, ладно! Как ты сам сказал. Можно подумать, кто-то из нас знает, как обращаться с настоящим оружием. — Вот этот лук — настоящее оружие, — вдруг раздался голос Лана. Опираясь рукой на седло своего высокого вороного, он серьезно смотрел на парней. — Как и те пращи, что я видел у деревенских ребятишек. Хотя вы никогда и не пользовались ими иначе, как для охоты на кроликов или чтобы отгонять волков от овец, они не перестают быть оружием. Все может стать оружием, если у мужчины или у женщины, которые держат его в руках, есть самообладание и желание пустить его в ход. Если хотите доехать до Тар Валона живыми, выкиньте из головы троллоков, она должна быть абсолютно пустой до тех пор, пока мы не выедем из Двуречья, из Эмондова Луга. Лицо и голос Лана, холодные, как смерть, и безжалостные, точно грубо высеченное надгробье, стерли улыбки и оборвали треп. Перрин поморщился и, пряча топор, натянул плащ. Мэт уставился себе под ноги и принялся носком сапога ворошить солому на полу конюшни. Страж хмыкнул и вновь занялся своим делом. Молчание затягивалось. — Все это не очень-то похоже на сказания, — вымолвил наконец Мэт. — Не знаю, — угрюмо заметил Перрин. — Троллоки, Страж, Айз Седай. Чего еще тебе надо? — Айз Седай, — прошептал Мэт таким тоном, будто ему сразу стало холодно. — Ты ей веришь, Ранд? — спросил Перрин. — То есть я о том, что троллокам нужны мы? Втроем, как один, они взглянули на Стража. Лан, казалось, был занят только седельной подпругой белой кобылы, но друзья отступили поближе к воротам конюшни, подальше от него. Даже после этого они встали тесным кружком и заговорили вполголоса. Ранд покачал головой. — Не знаю, что и сказать, но она говорила правду: напали только на наши фермы. И здесь, в деревне, вначале напали на дом мастера Лухана и на кузницу. Я спрашивал у мэра. Столь же легко поверить в то, что они явились за нашими головами, как и в любое другое, что я могу придумать. Внезапно Ранд понял, что оба его друга смотрят на него, широко раскрыв глаза. — Ты спрашивал у мэра? — недоверчиво произнес Мэт. — Она велела никому не говорить. — Я ему и не говорил, почему спрашиваю, — возразил Ранд. — Вы что, хотите сказать, вообще ни с кем нельзя разговаривать? Вы никому не дали знать, что уходите? Перрин пожал плечами и оправдывающимся тоном произнес: — Морейн Седай сказала — никому. — Мы записки оставили, — сказал Мэт. — Родным. Утром их найдут. Ранд, да моя мать считает, что Тар Валон — нечто совсем близкое к Шайол Гул. — Он хохотнул, показывая, что не разделяет этого мнения. Смех прозвучал не очень убедительно. — Она бы меня в подвал заперла, если бы решила, что мне только мысль такая взбрела в голову. — Мастер Лухан упрям, как камень, — добавил Перрин, — а миссис Лухан и того пуще. Если б вы видели, как она роется в том, что осталось от дома, приговаривая, мол, пусть только троллоки вернутся, она им такую трепку задаст... — Пусть я сгорю, Ранд, — сказал Мэт, — да, я знаю, она — Айз Седай и все такое прочее, но троллоки на самом деле здесь были. Она приказала никому не говорить. Если уж Айз Седай не знает, как поступить верно, то кто знает? — Я не знаю. — Ранд потер лоб. Болела голова — ему никак не удавалось выбросить из головы тот сон. — Мой отец ей верит. По крайней мере, он согласен с тем, что нам нужно уходить. Неожиданно в дверях появилась Морейн. — Ты разговаривал со своим отцом об этом? — С головы до пят она была облачена в темно-серое, юбка с разрезом для езды верхом, и единственным золотым украшением на ней сейчас было кольцо со змеем. Ранд посмотрел на ее жезл — пламя, что он видел, не оставило никаких следов, даже пятен копоти. — Я не мог уйти, не сообщив об этом отцу. Она на мгновение задержала на Ранде свой взгляд, поджала губы, потом повернулась к другим. — И вы тоже решили, что одной записки не будет достаточно? Мэт и Перрин заговорили, перебивая друг друга, уверяя ее, что они только оставили записки, именно так, как она сказала. Кивнув, Морейн жестом заставила их замолчать и пристальным взглядом пронзила Ранда. — Что сделано, то уже вплетено в Узор. Лан? — Лошади готовы, — сказал Страж, — и у нас достаточно провизии, чтобы достичь Байрлона, и еще останется. Мы можем выступать в любой момент. Предлагаю прямо сейчас. — Но не без меня! — В конюшню проскользнула Эгвейн, сжимая в руках узелок. От удивления и неожиданности Ранд чуть не упал на месте. Меч Лана наполовину уже покинул ножны, когда Страж увидел, кто это, и глаза его внезапно потускнели. Перрин и Мэт залепетали, что никто из них не рассказывал Эгвейн об уходе. Айз Седай их уверений не слушала, а просто смотрела на Эгвейн, задумчиво постукивая пальцем по губам. Капюшон темно-коричневого плаща Эгвейн надвинула, но он не скрывал того вызывающего взгляда, которым она дерзко ответила Морейн. — У меня все с собой. И еда тоже. И я тут не останусь. Скорей всего, другой возможности повидать мир вне Двуречья мне больше никогда не подвернется. — Это тебе не поездка на пикник в Мокрый Лес, Эгвейн, — ухмыльнулся Мэт. А когда девушка глянула из-под опущенных бровей, он шагнул назад. — Спасибо, Мэт. Вот уж не знала. По-твоему, только вам троим хочется посмотреть, что там, во внешнем мире? Я мечтала об этом не меньше твоего и не намерена упускать этот случай. — Как ты узнала, что мы уходим? — спросил Ранд. — Все равно тебе нельзя идти с нами. Мы же уезжаем не ради забавы. За нами охотятся троллоки. Эгвейн укоризненно посмотрела на него, и Ранд вспыхнул и выпрямился, кипя от негодования. — Во-первых, — с бесконечным терпением сказала она ему, — я увидела крадущегося Мэта, который изо всех сил старался, чтобы его не заметили. Потом я увидела, как Перрин пытался спрятать под плащом этот нелепый громадный топор. Я знала, что Лан купил лошадь, и мне вдруг пришло на ум полюбопытствовать, зачем ему понадобилась еще одна. И раз уж он купил одну, почему бы ему не купить и другую? Сложив еще и Мэта с Перрином, которые шныряли вокруг, похожие на телят, прикидывающихся лисами... ну, я увидела лишь один ответ. Не знаю, удивилась я или нет, Ранд, застав тебя здесь, после всех ваших разговоров о своих мечтах. Раз в этом замешаны и Мэт, и Перрин, мне, наверное, надо было понять, что и ты от них не отстанешь. — Я должен идти, Эгвейн, — сказал Ранд. — Все мы должны, иначе троллоки вернутся. — Троллоки! — недоверчиво засмеялась Эгвейн. — Ранд, если ты решил посмотреть кусочек мира, это замечательно, но, пожалуйста, избавь меня от своих дурацких россказней. — Это правда, — сказал Перрин, а Мэт начал было: — Троллоки... — Довольно, — произнесла Морейн негромко, но беседа мигом оборвалась, словно ее ножом обрезало. — Кто-нибудь еще заметил все это? — Голос Морейн был тихим, но Эгвейн сглотнула комок в горле и выпрямилась, прежде чем ответить. — Со вчерашней ночи все только и думают о том, чтобы отстроиться заново и тому подобное, и что делать, если случившееся повторится. Они ничего не увидят, если только им под нос не сунут. И я никому не говорила о своих подозрениях. Ни единой живой душе. — Очень хорошо, — сказала Морейн через минуту. — Ты можешь отправиться с нами. Выражение крайнего изумления промелькнуло на лице Лана. Только на миг, потом оно вновь стало внешне спокойным, но с уст Стража уже сорвались слова, звеневшие от ярости: — Нет, Морейн! — Теперь это часть Узора, Лан. — Это нелепо! — возразил он. — Нет ни одной причины, чтобы она отправлялась с нами, и есть тысяча причин против этого. — Для этого есть причина, — холодно ответила Морейн. — Часть Узора, Лан. На каменном лице Стража не отразилось ничего, но он медленно кивнул. — Но, Эгвейн, — сказал Ранд, — за нами будут гнаться троллоки. Пока не окажемся в Тар Валоне, нам грозит опасность.