Изначально планировалось перенести сознание Юргена в тело Истинного. Юргену оставалось совсем немного, неизлечимая болезнь разъедала его тело, и даже лучший клан лекарей был бессилен помочь ему. Единственное, что они могли, — поддерживать Юргену жизнь. Но сколько это продлится — никто не мог точно спрогнозировать. Именно поэтому он и согласился участвовать в эксперименте по переносу сознания, но череда ошибок привела к тому, что сейчас вместо него в теле Истинного находится кто-то другой. — Есть ещё одна вещь, которая меня тревожит. С чего это вдруг объект сошёлся с Липницкой? Ни у кого не было даже предположения. Но все задумались. — У нас появилась уникальная возможность изучить подселение разума, поэтому предлагаю до поры до времени повременить с его устранением. Предлагаю продолжать изучать объект на расстоянии, и как только наши аналитики смогут смоделировать математическую матрицу, мы подставим Карла британцам. А пока не трогайте парня. Все согласно закивали головами. Если не получилось сразу, то не надо повторять своих ошибок снова и снова. Глава 1 **** — Нападение на полицейского? Это же просто великолепно, молодой человек! — начальник трудового лагеря смотрел моё досье. — Покалечил аристократа? Браво, браво. Вы просто подарок судьбы! Возможно, ваше появление сдвинет с места мой научный труд. Жизнь в очередной раз повернулась ко мне своей филейной частью, отправив меня в исправительно-трудовой лагерь для несовершеннолетних одарённых. Вот сижу в кабинете у начальника этого самого лагеря, Виктора Гарсия, и выслушиваю комплименты в свой адрес. Хотя правильней будет сказать доктора Виктора Гарсия. Как доктор по психологии стал директором трудового лагеря, ума не приложу. Но это не мой мир, и не мне судить, что здесь хорошо, а что плохо. Возможно, именно психологи могут перевоспитывать людей с низкой социальной ответственностью. Правда, себя я не отношу к этой группе людей, но это тоже никому неинтересно. Есть решение суда, и это решение нужно уважать. А все эти "меня подставили, я не виноват" и так далее — просто детский лепет. Сидел бы я на попе ровно и не совал бы свой любознательный нос куда не надо, то и не попал бы сюда. Так что закрой свой рот на ключ, Патрик, и прими наказание как мужчина. Доктор тем временем продолжал осыпать меня комплиментами: — Молодой человек, вы даже не представляете, какая это удача! — восторгался он. — Вы идеальный экземпляр для «Омега». — Простите, господин Гарсия, а что такое «Омега»? — спросил я. — Тебе объяснят, — отмахнулся он. — Но я беру тебя под личный контроль. «Вот только этого мне сейчас не хватало», — подумал я, но вслух спросил: — Господин Гарсия, а я смогу позвонить? — О да, у нас существует система поощрений! «Поощрений? Что-то мне резко разонравилось это место и «Омега» отнюдь не первая буква алфавита.» — Скажи, Патрик, а ты знаешь, почему ты оказался здесь? — спросил он. — По решению суда, — пожал я плечами. — Отнюдь, ты здесь, впрочем, как и многие другие, потому что ты не контролируешь свой источник. Ведь согласись, обычному человеку и в голову не придёт бросаться на полицейских или избивать аристократов. «Ну а вот мне пришло,» — подумал я, — «хотя будь я воспитан в этом мире, возможно, тогда доктор был бы прав.» Вслух же я ничего не сказал, пусть доктор дальше разглагольствует, вдруг скажет что-то важное. — Так вот, Патрик, у тебя произошла спонтанная инициация источника, то что он не взорвался — уже чудо. Однако именно активный источник внушил тебе ложное чувство вседозволенности. Сейчас ты представляешь опасность для общества. Именно поэтому ты и находишься здесь. И наша с тобой задача сделать тебя пригодным для общества. Здесь ты заново переродишься. — Поэтому, — продолжил он, вставая, — с этого момента ты больше никакой не Патрик, ты «Омега». Закончив говорить, доктор открыл сейф в стене и достал оттуда что-то, отдалённо напоминающее печать, только более массивное. Я же сосредоточился на том, какие цифры нажимал Виктор Гарсия, чтобы открыть свой сейф. Я вообще решил поменьше болтать, а побольше узнать об этом странном месте. — Протяни мне свои ладони, — попросил он меня. Мой источник молчал, а я уже привык, что в минуты опасности он подаёт мне сигналы, поэтому я спокойно протянул свои ладони доктору. Виктор Гарсия приложил странную печать сначала к левой ладони. Артефакт вспыхнул фиолетовым светом, а на моей ладони отпечаталась Ω — буква греческого алфавита. — Теперь правую. «Интересно, что получится», — подумал я и протянул правую ладонь. Он повторил свои манипуляции, и на правой руке появилась точно такая же буква. — Омега — последняя буква греческого алфавита, и с этого момента мы начнём твоё перерождение, пока ты не станешь «Альфой». — А почему на ладонь? — поинтересовался я. — Можно было ставить сразу на лоб, чтобы все видели. — Совсем неважно, что увидят другие, важно, чтобы ты видел это постоянно. Ну и кроме всего прочего, этот артефакт Ушедших — он кивнул на печать — не даёт активировать «Доспех духа». «С этого бы и начинал, а то выдал какую-то пафосную ерунду,» — усмехнулся я про себя, — «знал бы ты, что я и без этого блокиратора не могу активировать "Доспех духа", вот бы тогда удивился.» Закончив манипуляции с артефактом, он убрал его в сейф и нажал кнопку вызова. В кабинет вошли два охранника в тёмных очках с зеркальной поверхностью. «Как американские полицейские в фильмах 80-тых годов,» — подумал я. Следующей моей остановкой стал кабинет начальника охраны, Марка Спенсера. Окинув меня долгим внимательным взглядом, он начал играть со мной в гляделки. Я ответил спокойным взглядом. — Будут проблемы, — вынес он свой вердикт. — Обязательно будут, начальник, — цыкнув по-блатному, согласился я. Я не собирался вступать с ним в конфронтацию, но проверить границы дозволенного надо. Однако начальник оказался битой рысью и на мою провокацию не повёлся. — Господин доктор уже рассказал тебе о системе поощрений? — спросил он меня. Я молча кивнул, что-то мне эти поощрения совсем не нравятся. — Расскажу чуть поподробней, ты в компьютерные игры играл? — Конечно. — Так вот, ты сейчас можно сказать первого уровня, и каждую неделю за хорошее поведение можно будет получить жетон. Собрав шесть жетонов, ты переходишь на одну букву вверх, или по вашему жаргону — берёшь уровень. Каждый новый уровень облегчает тебе жизнь в лагере. За плохое же поведение жетон могут и отобрать, поэтому для тебя очень важно не нарушать установленные правила лагеря. Уровень буквы «альфа» означает свободу. «Что-то не сходится у меня дебит с кредитом, «омега» последняя буква греческого алфавита. Мне что, надо будет 23 уровня пройти, чтобы выйти на свободу? Так это 138 недель выходит, меня же осудили на год.» Видимо, увидев на моём лице замешательство, Марк Спенсер добавил: — Дополнительные жетоны можно получать при сотрудничестве с администрацией. «Ну уж нет, стукачом я не буду точно.» — Дятлы долго не живут, они умирают от сотрясения мозга, — ответил я. — Я так и думал, но это пока. И не таких как ты перемаловали жернова методики доктора Гарсии, — усмехнулся он. — А вот скажите, как это укладывается с тем, что меня осудили всего лишь на год? — спросил я. — Всегда нужно читать решение суда, особенно мотивационную часть. Да, тебя осудили на год, но не потому что ты напал на аристократа, иначе тебе светило бы лет десять. А потому, как в мотивационной части было написано, что ты попал под воздействие своего источника, а это значит, что только комиссия лагеря может возвратить тебя в нормальную жизнь, — он гадко улыбнулся мне и продолжил, — единогласным решением. Поэтому тебе мой совет: береги свои жетоны. «Это фиаско,» — мрачно подумал я, — «мне отсюда никогда не выбраться. Бежать? Но куда, я же на острове. Ладно времени у меня теперь вагон, уверен мой мозг что-нибудь придумает. А пока мне нужно собирать информацию, любую. И хорошо бы выучить греческий.» Видимо, решив, что с меня достаточно информации, начальник охраны вызвал тех же сопровождающих, и мы пошли в медицинский отсек. — Проходи, садись, — не поднимая головы, произнесла сидящая за столом женщина. Её голос был смутно мне знаком. Я молча прошёл и сел на ближайший стул. «Надо поменьше говорить и побольше слушать,» — решил я для себя. — Ну и как ты умудрился выжить? — подняв голову, спросила она. Бум, моя челюсть упала на стол. На меня сейчас смотрела повзрослевшая копия Инги. «Да ладно? Вот так встреча.» — Молодой человек, что вы на меня уставились? — стальные нотки прорезались в её голосе, — Я кажется задала вопрос. Да и интонация та же, мир тесен, однако. — Прошу извинить меня, а вы случайно не мама Инги? — спросил я в лоб. Кровь отступила от её лица. Она и так была бледной, а сейчас стала похожа на покойника. — Откуда ты? — только и смогла она вымолвить. — Ой, извините, я не хотел вас испугать, — спохватился я, — Просто вы так похожи на неё, то есть она на вас. Чёрт, я и сам в шоке, вот и путаюсь. — Я с Ингой учился в одной школе, пока не попал сюда, — добавил я. Про свои отношения я решил умолчать. Ещё неизвестно, как она воспримет новость, что её дочка с беспредельщиком дружит. Хотя странно, что она не контактировала с ней всё это время. Вот уж воистину странная семейка. Чёрт, опять рот раскрыл, язык мой — враг мой. Решил же, что буду молчать. — Рассказывай! — приказала она.